- Роман, ты наш номер дома помнишь? - кричит, меж тем, моя собеседница, - запоминай адрес: улица Горная...

 - Я помню, Наталья, Николавна, - отвечаю я из воды, - через полчасика к вам и поднимемся!

 - Отлично! - отвечает Наталья Николавна, - а я тогда иду самовар ставить!...

 С местом постоя всё само собой вышло: не пришлось ходить по дворам и торговаться с деревенскими жителями. В маленьком, но уютном гостевом домике наших друзей мы провели целую неделю.

 ...Утро первого дня омрачилось сценой жестокого кровавого насилия: собака Колбаса задавила местного цыплёнка. Этого цыплёнка она, очень гордая собой, принесла нам. А за забором-штакетником стояла хозяйка удушенной дичи, деревенская баба, которая голосила на всю улицу:

 - Собака!... Цыплёнка!... Убила!...

 - Хватит орать, - говорю ей, - иди сюда, заплачу я тебе за твоего петуха.

 Баба проворно шмыгнула в калитку и засеменила в мою сторону. Я выдал ей сотню - красная цена умученному цыплёнку была рублей пятнадцать-двадцать - после чего шустрая бабёнка вознамерилась отобрать у Колбасы её добычу.

 - Э, нет! - говорю, - оставь собаке тушку! Я тебе за неё уже заплатил - вот и ступай восвояси.

 ...Эх, если б я только знал, что это - только начало!... Впрочем, не будем забегать вперёд.

 Посёлок Порт-Байкал своей планировкой напоминает треугольник. Вернее, не сам треугольник, а его контур: две стороны этого треугольника - берег Байкала и берег Ангары, а третья - небольшая горная седловина, по которой через рощицу бежит тропинка. Эта тропинка соединяет улицу Горную (название, кстати, очень даже оправдывает себя!) с ангарским берегом. Если выйти из посёлка и немного пройти по берегу Ангары, по сохранившемуся участку старой железнодорожной ветки, то минут через пять взору откроется очень печальное зрелище: кладбище старых кораблей, стоящих на приколе в ожидании автогена. На это-то корабельное кладбище мы и отправились с женой, едва спала жара: я, по наивности, надеялся отыскать и утащить с какого-нибудь корабля колокол-рынду или штурвал, а если повезёт - и то, и другое. Наивный мальчик...

 Ближайший корабль - "Александр Суворов" - стоял возле причальной стенки, прижимаясь к ней правым бортом, а остальные корабли стояли борт о борт, или прижимались носом к корме соседа. Никаких трапов на ьерег сброшено не было: попасть на борт "Суворова" можно было только по вертикальным ступенькам, к этому борту приваренным. Я полез, а жена с Колбасой на поводке, осталась на берегу. Колбаса, увидев, что хозяина черти понесли чёрт знает, куда, принялась дёргать поводок и материться на своём собачьем языке: в те годы она ещё была совсем молоденькой, и в её памяти были свежи воспоминания о беспризорной жизни (если кто не знает, чистопородную собаку породы курцхаар я подобрал на улице), и она очень боялась опять потеряться.

 Я принялся осматриваться на борту корабля, заглянул в рубку - естественно, никакого штурвала там не оказалось (как я узнал позже, существует такая традиция: штурвалы и рынды с кораблей дарят капитанам, когда те выходят на пенсию), прошёлся по каютам и прочим судовым помещениям - а когда вышел на палубу, увидел радостную Колбасу. В следующий момент из-за борта судна показалась голова супруги. Когда жена поднялась на палубу, я услышал совершенно фантастическую историю:

 - Это не собака, а какой-то альпинист! - рассказывала мне Маша, - представь себе: она вырвала у меня из рук поводок, рванула к кораблю - и полезла по ступенькам наверх! Ступеньки - вертикальные! Корабль всё время бортом бьётся о стенку! Если бы эта лопоухая обезьяна сорвалась со ступенек, то её бы в лепёшку заплющило там, внизу, между бортом и причалом!...

 У меня едва волосы дыбом не встали, едва я представил эту картину: карабкающуюся по вертикальному борту корабля собаку. А она, счастливая, носилась по палубе, знакомясь с новым для неё пространством - и радовалась, что всё семейство снова в сборе.

 - Давай-ка привяжем её за кнехт, - говорю жене, - а то, здесь ничего нет, и я собираюсь осмотреть остальные корабли.

 Так и сделали, не смотря на все Колбаскины протесты.

 ...А на втором корабле меня ждал сюрприз. Сюрприз имел около двух метров роста, блондинистую шевелюру, огромные кулачищи и лет 25 - 26 от роду. На старом судне сюрприз выполнял функции сторожа, и звался, как позже выяснилось, Димкой.

 - Чё надо? - недружелюбно спросил Димка.

 Я, как мог, постарался объяснить - и Димка, к моему удивлению, сразу же понял, чего мне надо.

 - А я-то думал, что ты - вор! - обрадовался парень, - думал, что за цветным металлом сюда полез!

 - За ним самым, - отвечаю ему, - и полез. За рындой...

 - Ну, рынду здесь не найдёшь! Рынды и штурвалы - их сразу снимают, да капитанам дарят, которые раньше на этих судах ходили. А так - чё тут есть?... Разве что, звонки электрические. Если хочешь - можешь свинтить.

 В это время на палубу вышла грудастая деваха - Димкина подружка.

 - А ты чё людей в гости-то не зовёшь? - обратилась она к Димке, а затем обернулась ко мне:

 - Здрассьте! Меня Марина зовут, у меня сегодня день рождения! Пойдёмте к нам в каюту - посидим, познакомимся, выпьем!

 Это приглашение прозвучало настолько как-то по-детски наивно, и было сделано так искренне, что отказываться было нельзя.

 - Сейчас, - говорю, - присоединимся к вам: я не один - со мной жена и собака.

 Я помог Маше перебраться с корабля на корабль, отвязал от кнехта и взял в повод возмущённую Колбасу, и мы отправились в гости к нашим новым знакомым. В капитанской каюте, приспособленной Димкой под сторожку, обнаружилась ещё одна пара.

 - Вот! - гордо представил нас с Машей сияющий Димка, - городские! Они пришли штурвалы воровать, а мы их тоже в гости пригласили! Надо им налить!

 На этом месте мне стало немного страшновато: зная, что деревенские жители - люди не особо богатые, я мог предположить, что пьют здесь далеко не французский коньяк... Так и оказалось: налитая нам с Машей в гранёные стаканы жидкость оказалась обыкновенным спиртом, разбавленным водой. Я выпил за знакомство и за здоровье именинницы, а Маша лишь сделала вид, что пригубила - и поставила стакан на стол.

 - Ну вы, парни, и дураки! - напустились девчонки на Димку и его приятеля, который был представлен нам в качестве Шурика, - ну чё теперь городские о нас подумают? Что мы совсем дерёвня, да?!

 - Не, а чё не так-то? - не поняли парни.

 - "Чё-чё"! Через плечо! Тоже, додумались: городской девушке спиртяги налить! - и, обернувшись к Маше, девушка Марина произнесла:

 - Ты, Маша, эту гадость не пей! Ты стакан мне дай, - Маша протянула стакан этой немного смешной поселянке, и та вылила спирт в свой стакан, выпила его - а в Машин стакан налила вина, которое подала ей подруга:

 - Ты, Маша, вино пей! Вот, Людка - она кивнула на подругу, - специально вина купила, мы уже одну бутылку выпили - вкусное вино! Теперь ты пей, ладно?

 ...Посиделки с туземными жителями затянулись до темна. Бог с ним, со спиртом: вкусная домашняя закуска - отварная картошка, солёная и жареная рыба, свежие овощи и квашеная капуста - прекрасно примирили с необходимостью время от времени выпивать немного алкогольного суррогата. Ну, а для наших новых друзей мы были - не побоюсь сказать - какими-то пришельцами из параллельного мира! Они постоянно задавали нам вопросы о городской жизни - а наши ответы всякий раз вызывали и удивление, и даже недоверие.

 - Вот ты где работаешь? - спрашивал меня Димка.

 - На телевидении, журналистом, - отвечал я, а в ответ слышал удивлённое:

 - Да ну, врёшь!

 - Не, не врёт, - вставлял свои пять копеек Шурик, - я его, точно, по телеку видел несколько раз - только щас вспомнил, когда он сказал...

 - Круто! - отзывался Димка, - на настоящем телевидении! И как там? ПлОтят нормально?

 - Нормально, - говорю, - свою десятку с этого дела я имею...

 - Да ты чо?! - опять не верил Димка, - таких зарплат-то не бывает! Вот я в порту работаю - две с половиной тыщщи получаю, Шурику на железной дороге три тыщщи плОтят. А десять тыщщ - таких зарплат-то не бывает!...