- А как вы хотели, ребята? Ониж тут в нищете живут, для них сто рублей - огромные деньги! У них тут литр самогона двадцать рублей стоит!... А тут - приехали какие-то городские дурачки - извините уж - и за каждого цыплёнка, не глядя, по целой сотне платят! Да о вашей щедрости уже через час весь посёлок узнал!...

 Зато, среди местных ребятишек, весь день бултыхавшихся в маленьком тёплом заливе возле старого причала, Колбаса пользовалась любовью и уважением. Ещё в первый день, отправившись на пляж, мы увидели у ребят камеру от грузовика, на которой они плавали. Я сразу же вспомнил своё дачное детство: была и у меня когда-то такая камера, и я тоже рассекал на ней по воде - и я попросил у ребятишек разрешения прокатиться на камере. А дальше - всё как-то само собой получилось: я забрался на камеру и уселся в ней, потом попросил Машу, чтобы передала мне собачий поводок - Колбасу мы, на всякий случай, пристегнули, чтобы она ненароком не напугала детей - а потом Маша бросила собаке палку.

 Собака поплыла за палкой, увлекая за собою и меня на камере. Это зрелище произвело на ребят просто потрясающее впечатление - и, когда я возвращал им камеру, они спросили:

 - А можно... пожалуйста... тоже... ну, чтобы покататься на собаке?...

 С тех пор каждый день, когда мы приходили на пляж, Колбаса катала деревенских ребятишек на камере по заливу: очередной мальчик или девочка, взобравшись на камеру, ухватывался за поводок, Колбасе бросали палочку - и она плыла за палкой, хватала её зубами, и поворачивала к берегу. Правда, продолжались такие катания не долго - нам не хотелось утомлять собаку, и после четырёх-пяти таких заплывов мы прекращали эту забаву. Зато, ребятишки, которым посчастливилось в такой день прокатиться по воде на "буксире в одну собачью силу", были страшно горды - и готовы были потом хоть до вечера гладить Колбасу и чесать ей за ушком. И все были счастливы!

 ...Неделя подходила к концу, и нам уже пора было уезжать в город. В последний вечер нашего пребывания в Порту-Байкал было решено нажарить шашлыки. Мы и наши добрые хозяева сидели во дворе, пили вино и жарили мясо, вели неторопливую беседу... Колбаса отправилась куда-то по сумеркам, но мы не обратили на это внимания: мало ли, какие у неё по вечернему времени могут быть дела? - например, на полевых мышей поохотиться - да и глупо постоянно держать собаку возле себя, не отпуская ни на шаг.

 Нашу беседу прервал треск кустов. Первое, что мы увидели - это огромных размеров белая подушка, которая с треском лезла прямо на нас из зарослей черёмухи. В следующее мгновение прямо над подушкой мы увидели два горящих иллюминатора - это светились в темноте собачьи глаза. А ещё через секунду перед нами предстала наша счастливая собака, волочившая - нет, не подушку - огромного гусака! Она держала его за горло - а в тот момент, когда она придушила свою добычу, гусь растопырил крылья - вот вам и "подушка"!...

 - М-да... - промолвила Наталья Николавна, - с такой собакой вам, ребята, никакой кризис не страшен: уж она не даст вам с голоду умереть! - и затем, сделав паузу, добавила: - Значит, решено! Ваш завтрашний отъезд отменяется! Завтра мы готовим этого гуся - я отлично делаю печёную утку, а гусь будет ещё вкуснее! Ну, а голова, лапы и потроха достаются нашей добытчице! - и она потрепала Колбаску по холке.

 ...Гусь, которого мы ели следующим вечером, действительно, был великолепен! Наталья Николавна даже утверждала, что превзошла в тот раз сама себя. Но, знаете, что самое интересное в этой истории? То, что ни наутро, ни в течении всего дня никто так и не пришёл к калитке и не предъявил нам претензий за этого гуся...

Тот вечер - вечер дня 16 июля 2004 года - обещал быть грозовым: мало того, что весь день стояла страшная жара и духота, так ещё и явилась на западе некая тучка, закрыв собою закат. Тучка была, вроде, и маленькая, но интуиция подсказывала: не пройдёт и часа, как она накроет город. Так и случилось...

 Я возвращался с работы, из Политеха - в тот короткий период времени я сотрудничал с тамошним учебным телеканалом, но сотрудничество это закончилось ничем... Итак, я возвращался из Политеха, ехал из Студгородка к себе, в центр - и вдруг, на остановке "Роща" наш трамвай встал. Означало это только одно: то, что или у нашего трамвая, или у того, что шёл впереди, случилась поломка - а значит, до центра мне придётся добираться на своих двоих...

 Туча, которая ещё лишь маячила на горизонте, когда я садился в трамвай, теперь уже с минуты на минуту грозила накрыть город ливнем; знойное марево сменилось порывистым освежающим ветром, и я мечтал только об одном: добраться домой до того момента, когда эта туча прольётся ливнем. А переходя старый Глазковский мост, я стал свидетелем редкого зрелища: над Ангарой летел по небу, уносимый ветром куда-то в сторону плотины, российский государственный флаг. Флаг был похож на огромного бумажного змея - только хвоста у него не было - и летел он над рекой, поигрывая всеми своими тремя полосами... Как я узнал потом, его сорвало с флагштока Арбитражного суда.

 Добраться домой до ливня я, всё же, не успел: первые капли, крупные и тяжёлые, похожие на градины, застигли меня уже в родном дворе. Дома ждала собака - и, едва я переступил порог квартиры, собака потребовала прогулки. Однако, прогулка не задалась: едва мы спустились во двор (я, понятное дело, вооружился зонтиком), как сверкнула молния и в следующую секунду заревел гром - у меня было впечатление, что ударил он над самой моей головой! - и испуганная Колбаса рванула в подъезд. Она вообще не любит шума и резких звуков, моя собака - а громы и молнии на неё действуют и вовсе уж угнетающе...

 На улице разыгрался настоящий шторм! Колбаса тихо плакала от страха, забившись под диван, и не было никакой возможности извлечь оттуда бедолагу - я я наблюдал из окна, как страшные порывы ветра ломают во дворе старые тополя, которые жильцы дома садили, кажется, ещё в 1956 году, когда только заселялись сюда. Огромные сучья с треском летели на землю, погребая под собою всё - и клумбы, над которыми всё лето хлопотала соседка тётя Юля, и детскую площадку, и припаркованные во дворе автомобили... Есть что-то мистическое в таких явлениях природы, как ураган: умом понимаешь, что ты находишься внутри дома, и стены у него достаточно крепки, и ничего-то тебе не угрожает - а вот, поди-ж ты! - поднимается откуда-то из глубин подсознания какой-то первобытный, древний страх!... Но стоишь у окна, и наблюдаешь за тем, что там, за тонким стеклом вытворяет буря, и не можешь оторваться от этой картины... А буря, тем временем, уже выворотила из земли два или три старых тополя - в том числе, и тот, с развилкой, на который мы с соседскими мальчишками безуспешно пытались забраться в детстве - а ещё несколько деревьев просто треснули вдоль ствола, обрушив кроны на землю - теперь они погибнут... А я всё стою у окна, всё смотрю - а собака тихонько плачет под диваном.

 Продолжалось всё это безобразие, наверное, час, или около того. Помню, позвонила мама - летом она жила на даче: " - Сынок, ты дома? У тебя всё нормально?" - успокоил маму, сказав, что успел добраться домой до бури, а в ответ слышу: " - Слава Богу! А у нас в посёлке из-за урагана свет отклю..." - и всё. Легла связь.

 ...Едва буря утихла, во двор выскочил сосед: он пытался освободить свою машину от заваливших её огромных веток - но автомобиль оказался настолько хорошо завален, что сосед в отчаянии закричал, обернувшись в сторону окон:

 - Ну чего вы все смотрите? Есть у кого-нибудь топор? Скинули б, что ли - а то, у меня топор в багажнике, и до него не добраться...

 Оказывается, не я один наблюдал из окна и за бурей, и за страданиями соседа: к тому моменту, как я достал топор и открыл окно, чтобы сбросить его бедолаге (и при этом, не угодить в него топором!), совершенно синхронно со мной то же самое сделали ещё несколько жильцов нашего дома - топоры вылетели из пяти или шести окон. Теперь сосед был обеспечен орудиями труда надолго, и яростно принялся вырубать свой рыдван из плена. А спустя ещё час, он ходил по подъездам с охапкой топоров - возвращал соседям инструмент, благодарил всех за отзывчивость...