Историки считают, что малярия ускорила падение Римской империи. Она атаковала галлов, когда те шли на Рим…

С течением времени о малярии сложили много легенд. Китайская мифология рассказывает о трех демонах: один держит молоток, другой — ведро с холодной водой, а третий колдует у горна. Символически это означает головную боль, лихорадку и температуру — симптомы малярии. В Риме еще две тысячи лет назад Колумелла и Варрон высказали предположение, что болезнь вызывается «крошечными существами», но вплоть до XIX века причиной ее считались болотные испарения. Оттуда и пошло название «малярия», или «плохой воздух». Французы называют ее «болотной лихорадкой», что очень точно передает и употреблявшееся когда-то в Польше слово «bagennica».

Малярия в тропиках — это предвестница голода. Почему? Да потому что во многих районах наиболее активное наступление болезни совпадает со временем сбора риса; на Филиппинах или на Калимантане встречаются деревни, в которых больше половины крестьян в это время лежат с приступами малярии. Больной не может работать: он еле держится на ногах. Не могут выйти в поле и родные; им нужно остаться с больным, а часто случается, что в семье болеет сразу несколько человек. Малярия вызывает безразличие ко всему, притупляет волю к жизни и работе… Экономистами подсчитано, что продукт, произведенный на территориях, подверженных малярии, должен стоить как минимум на 5 процентов дороже производимого в тех же климатических условиях, но в районах, где с этой болезнью покончено.

Некоторые специалисты утверждают, что малярия — плата за прогресс, и объясняют это так: отвоевав у джунглей кусок земли, люди занимают ее под рисовые поля, которые, естественно, затопляют. Образуются водоемы со стоячей водой, т. е. идеальная среда для комаров. Еще счастье, что не все комары малярийные, а то давным-давно погиб бы от них род человеческий…

Люди, которые живут в малярийных районах, примирились со своей судьбой. Они считают малярию неизбежным злом. Из поколения в поколение она отбирает силы, лишает воли, лишает организм способности сопротивляться другим, более грозным болезням.

В 1955 году в Мексике на конгрессе, созванном Всемирной организацией здравоохранения, было принято единодушное решение раз и навсегда покончить с малярией. Собравшиеся на конгрессе представители всех континентов объявили малярии войну, линия фронта которой проходила через тропические леса, рисовые поля, болота и трясины. Приговор был суровым: «в плен» не брать, а истреблять безжалостно.

Малярия должна безвозвратно уйти в историю, ей нет места в сегодняшнем дне. Никогда в мировой истории не проводилось акции столь широкого масштаба, как борьба с малярией. Никогда прежде не были мобилизованы столь мощные силы против одной болезни. Никогда прежде не призывали одновременно «под ружье» столь многочисленные армии врачей, санитарных инженеров, лаборантов и вспомогательного персонала. Никогда прежде скоординированные: действия многих стран не оказывали такого влияния на судьбу огромного населения нашей планеты.

Руководил этой акцией из штаб-квартиры в Женеве бразилец, автор многих работ по маляриологии, доктор М. Кандау, нынешний директор ВОЗ. В наступление на малярию вышли десятки тысяч врачебных бригад, доставивших в разные районы миллионы тонн снаряжения. Были подвергнуты осмотру жители тысяч и тысяч деревень, взяты миллионы проб крови… Связь поддерживали тысячи грузовых машин, в глухие тайские селения люди доставлялись на слонах, через пустыни Азии шли караваны верблюдов, на Калимантан по «мокрым дорогам» направлялись противомалярийные средства на моторных лодках. Сотни лабораторий — от Варшавы до Филадельфии — работали над созданием еще более эффективных препаратов против малярии, организовывались встречи маляриологов, заслушивались доклады о проведении акции в разных странах…

На карты наносились районы, переписывалось население, велся контроль за передвижением кочевников, живущих на периферии цивилизации, — речь шла о спасении жизни людей.

Проведение столь широкой акции влечет за собой сложные административные проблемы, требующие огромных расходов. Однако подсчитано, что избавление от малярии одного человека, постоянно живущего под угрозой заболевания, будет стоить меньше одного доллара.

В этой операции, которая — я повторяю — ставила своей целью не смирение врага, а полное его истребление, действовали как во время настоящей войны. Международная антималярийная армия располагала собственной службой тыла, собственными складами с оружием и боеприпасами, командными штабами и даже разведкой.

Я не преувеличиваю. В Женеве я разговаривал с доктором Леонардом Жаном Брюс-Хваттом, который как раз и возглавлял разведывательную службу в армии, разосланной во все части света для войны с малярией. В настоящее время он директор Института тропической медицины им. Росса в Лондоне, т. е. признанный авторитет в этой области.

После получения медицинского образования в Варшаве и в Институте тропической медицины в Париже доктор Брюс-Хватт служил в польской армии во Франции, потом работал маляриологом в Африке в 7-й английской полевой лаборатории. Он рассказывает, что тропическими болезнями заинтересовался еще во время работы в Государственном институте гигиены в Варшаве, но окончательный выбор сделал, когда служил в Африке. Более десятка лет после окончания второй мировой войны он проработал в Нигерии; исследования малярии принесли ему всеобщее признание. В 1971 году ему (вместе с профессором Аугусто Каррадетом) присудили премию фонда Дарлинга. Эта премия назначается ежегодно за выдающиеся достижения в борьбе против малярии. Она была установлена в память доктора Самуэля Тэйлора Дарлинга, трагически погибшего в 1925 году в Ливане, где он работал по заданию «Малярийной комиссии» при Лиге наций.

Я спрашиваю доктора, сколько у него пациентов.

— В настоящее время считается, что миллиард четыреста миллионов человек живут под постоянной угрозой заболеть малярией. Я не могут точно сказать, сколько умирает больных малярией, потому что умирают они и от других болезней вследствие ослабления организма. Возможно, количество погибших выражалось бы той же самой цифрой. Но это из области предположений, а мне бы не хотелось этого делать. На свете найдется немного болезней, — продолжает профессор, — которые собирали бы более страшные урожаи. Малярия губила людей с давних пор. Ее эпидемии, следовавшие одна за другой, были столь же страшны, как и «черная смерть» во времена средневековья. И сегодня малярия причиняет больший материальный ущерб, нежели любая другая болезнь.

Располагая теперь некоторыми сведениями относительно малярии, мы можем заглянуть и в прошлое. И давайте на минуту забудем о складах с современным химическим оружием, вырабатываемым в лабораториях и промышленностью.

Итак, классическим лекарством до недавнего времени считался хинин. Если бы не этот горький порошок, то, наверное, не построили бы ни Панамского канала, ни медной шахты в Катанге, некому было бы добывать нефть в Венесуэле и на Калимантане, никогда бы не провели железных дорог в джунглях, а если бы и провели, то значительно позднее, потеряв при этом десятки тысяч человеческих жизней. Не заложили бы в Ассаме плантации чая, который вы сейчас, может быть, с удовольствием пьете, — поскольку там всюду свирепствовала малярия.

Наш рассказ сейчас пойдет о вице-короле, или, вернее, о его супруге. Его звали дон Луис Геронимо Фернандес де Кабрера Бибиадилья и Мендоса, четвертый граф Хинхон, а его супругу — просто донья Франсиска Энрикес де Ривера. Он был вице-королем Перу, но это высокое звание не гарантировало от малярии, потому что в 1638 году графиня, она же вице-королева, заболела малярией. Были испробованы разные средства, особенно пускание крови и слабительное, которые в ту пору, как считалось, помогали от всех болезней, однако заметного улучшения в здоровье графини не наступало. Вот тогда-то при дворе появился некий солдат, во всеуслышание заявивший, что у него-де есть лекарство, которое вылечит супругу вице-короля.