Глава 5

ТЕО

Когда я заканчиваю с бензопилой, у меня оказывается хорошая стопка дров, заполняющая кузов моего грузовика. Это позволит поддерживать огонь в камине в течение какого-то времени в зимний период. Не то чтобы нам нужен был камин, чтобы согреться, но нет ничего лучше зимним вечером, чем сидеть перед камином с Эмили и читать ей сказку.

Я кладу бензопилу в кузов грузовика вместе с дровами и пытаюсь немного отряхнуть джинсы и куртку. Куски дерева, земли и грязи падают с меня, как с мультяшного Санты, который только что спустился по трубе.

Я возвращаюсь на холм и паркуюсь позади внедорожника Наоми. Теперь я слышу проклятую строительную бригаду с подъездной дорожки, что выводит меня из себя, но я изо всех сил стараюсь не обращать на это внимания, чтобы снова не вести себя перед Эмили как Оскар Ворчун.

Я решаю пока оставить бревна в кузове грузовика, но беру большой синий брезент из сарая и набрасываю его на бревна на случай, если позже пойдет дождь.

Прежде чем зайти в том я счищаю с обуви грязь, затем снимаю куртку и вешаю ее в шкаф. Я совсем не вижу и не слышу Эмили и Наоми — должно быть, они наверху.

Я поднимаюсь по лестнице и слышу, как смеются Эмили и Наоми. Я подхожу к ее двери и вижу, что она не закрыта, а слегка приоткрыта. Я стучу, и дверь со скрипом еще чуть-чуть приоткрывается.

— Кто там? — спрашивает Эмили.

— Это я, — говорю я.

— Кто я? — хихикает Эмили.

— Это папа, — говорю я. — Можно мне войти?

— Можно мне его впустить? — я слышу, как Эмили задает вопрос. Я не знаю, кого она спрашивает — Наоми или кого-то из своих животных.

— Ты можешь войти, — говорит Эмили.

Я толкаю дверь и захожу внутрь.

— Папа очень грязный, — говорит Эмили Элизабет, которая сидит на коленях у Наоми.

Наоми сидит на полу, скрестив ноги, и смотрит на меня с широкой улыбкой.

Я чувствую, как что-то теплое и неудобное ударяет меня в грудь, когда я смотрю на нее. Что-то, чего я не должен чувствовать. Она — раздражающая соседка, разрушающая мой мир и покой, так почему я должен думать о ней таким образом. Это не может быть из-за ее дурацких веснушек на носу и щеках или ее глупой улыбки.

Хотя, надо отдать ей должное, тело у нее хорошее, но есть много женщин с красивыми телами. Я приглядываюсь и понимаю, что у нее не просто красивое тело. Что-то в нем притягивает мои глаза, не давая мне отвести взгляд. Моя полная концентрация сосредоточена на том, чтобы представить, как она выглядела бы без этой чертовой куртки, вообще без одежды. Почему, черт возьми, я так...

Я вижу, как глаза Наоми расширяются, и понимаю, что смотрю на нее уже Бог знает сколько времени.

Я откашливаюсь.

— Я расчистил твою дорогу.

— Значит, я больше не буду пользоваться твоей, — говорит она.

— Верно, — говорю я, кивая. — Вот почему я это сделал. К тому же я раздобыл немного дров.

— Значит, ты украл у меня дрова? — спрашивает она

— Эмм...

— Я шучу, — усмехается она. — Мне они не нужны. И ты сделал всю работу.

— Спасибо, — говорю я.

Эмили хихикает.

— Вы напоминаете мне Логана и Оливию.

— Кто это такие? — спрашивает Наоми.

— Твоя подруга Оливия? — спрашиваю я ее. — Та, рыженькая?

Эмили кивает.

— Логан влюблен в Оливию, поэтому просто дразнит ее, вместо того чтобы сказать, что она ему нравится.

Наоми начинает нервничать и вскакивает, все еще держа Элизабет в руках.

— Я... э-э... мне пора идти.

— Нет, — говорит Эмили. — Ты не можешь уйти!

— Она может. Ты не можешь держать ее здесь в заложниках, — говорю я.

— А что такое заложник? — спрашивает она.

— Когда ты удерживаешь кого-то против его воли.

— Но она хочет остаться, — говорит Эмили. — Правда, Наоми?

— Хм, — говорит Наоми. — Я бы с удовольствием вернулась и снова поиграла с тобой, милая. Но мне, наверное, пора идти.

— Ладно, — говорит она, забирая Элизабет и выглядя немного грустной. — Если ты пообещаешь скоро вернуться.

— Обещаю, — говорит Наоми.

Я провожаю Наоми до ее машины.

— Извини, что так вышло, — говорю я, почесывая щетину.

— Ты о чем?

— Неважно, — говорю я. — Дети иногда говорят глупости.

Она что, даже не слышала, что сказала Эмили? Я вовсе не симпатизирую. Я просто рассматривал тело Наоми. Ничего более.

— Она очень умна и обладает богатым воображением.

— О, — говорю я, — Да, она очень умна. Я не имел в виду, что она глупая, просто она говорит глупости. Иногда.

Наоми улыбается.

— Не волнуйся, Тео, я могу сказать, что у тебя нет симпатии ко мне.

Я поднимаю бровь, и щеки Наоми краснеют, когда она ныряет в свою машину. Она захлопывает дверь и уезжает.

У меня нет к ней симпатии.