— Ой, Синди, прекрати. — Клэй бросил на нее быстрый взгляд. — Ты меня в краску вгоняешь.

— Я всего лишь цитирую мистера Стивенса. Он очень гордится и новым заводом, и тем, что нанимает людей, вместо того чтобы увольнять! Он считает тебя гением.

— Ну, это вряд ли. — Клэй, смеясь, уже сворачивал на автостоянку у гостиницы. — Мы всего лишь следуем старому доброму правилу: найди незаполненную нишу — и тебя ждет успех.

— Не мы. Ты. Не каждому дана такая прозорливость. И не у каждого хватит мудрости и мужества, чтобы пойти на риск. У тебя все это есть. — Она опустила руку на его ладонь, все еще сжимающую руль. — Как сказал Стивенс, ты отличный парень, Клэй.

Из уст Синди это что-то новенькое. Клэй был смущен и вместе с тем несказанно рад. Он поднес ее ладонь к губам.

— Спасибо, — пробормотал он. — Ну а теперь быстренько в ресторан, а то еще наговоришь лишнего, а потом будешь жалеть.

Клэю хотелось, чтобы этот ужин никогда не кончался. Для счастья достаточно просто сидеть за столиком напротив и следить, как блики от язычков свечей играют на ее гладкой коже. Сейчас Синди казалась деликатной, нежной, почти воздушной. Впрочем, ее деликатность ему известна. Он вспомнил ее начальственную и непреклонную стойку — она принимала ее всякий раз, когда выдавала свой знаменитый ультиматум: «Нет, этого мы себе позволить не можем!» Но сегодня она выглядела… хрупкой, беззащитной и до того желанной, что его просто снедала жажда подхватить ее на руки, отнести в свой номер, опустить на постель… свою постель.

— О чем ты думаешь? — Синди, поставив чашку на стол, улыбнулась.

— О сигналах, которые люди посылают, сами того не ведая.

— Что?

— Да нет, ничего. У тебя был трудный день — перелет, смена времени. Давай-ка я провожу тебя в номер. Встретимся в вестибюле в девять. И надень брюки. Путешествие будет не из легких.

— Вот как? И что за путешествие?

— В горы. — Клэй смотрел на ее губы и изо всех сил удерживался от желания, пронизывающего его огненными искрами. Лучше не рисковать. — До завтра, — только и произнес он и поспешил прочь.

Встретившись с ней на следующее утро в вестибюле, Клэй бросил взгляд на ее легкомысленные босоножки и повел в один из магазинов при гостинице. Когда они вышли оттуда, Синди посмотрела на свои ноги в кроссовках, потом на перекинутый через руку свитер.

— На мне слишком много всего надето, — пожаловалась она.

— Тебе не будет так казаться, когда мы доберемся до места. Карабкаться туда я тебя не заставлю, — пообещал он, выводя машину со стоянки. — Если подумать, так ее и горой-то никогда не называли. Просто Красной скалой. А иногда — амфитеатром Красной скалы.

— Амфитеатр? — удивилась Синди. — На вершине горы?

— Нет, не на вершине. Внутри. Вырезан самой природой. Одно из чудес света. Я захватил с собой брошюру, можешь пролистать во время ленча.

Кафе, выбранное им для отдыха, оказалось далеко не обычным. Как объяснили Синди, гостиница «На верхушке дерева» считалась местной достопримечательностью. В самом центре обеденного зала высилось огромное, обнесенное сеткой живое дерево, среди ветвей которого порхали яркие экзотические птички.

— Как красиво! И необычно! — воскликнула Синди, наблюдая за разноцветными пернатыми в густой листве дерева. Впрочем, уже одно то, что она оказалась здесь вместе с Клэем, делало это место особенным. Синди откинулась на мягкую, из бледно-зеленой кожи, спинку кресла и достала брошюру.

Амфитеатр там описывался как «впечатляющий памятник древних времен; величественный подиум, миллионы лет тому назад поднявшийся из океана».

— Представить только, а я никогда о нем даже не слышала, — призналась Синди. — И вообще практически нигде не бывала, — сказала она, опустив глаза в тарелку. Синди вдруг показалась себе ужасно скучной.

— Что, совсем никуда не ездила? Занятия все время отнимали? Или другие обязанности?

— Нет, — быстро отозвалась она. Господи, неужто она пытается пустить в ход маневр «пожалей меня, бедняжку»? — В свое время… В общем, у Дэна была яхта, и мы часто путешествовали с ним… повидали немало интересных мест — Нантакет, например… Виноградник Марты… и тому подобное.

— Расскажи мне о нем.

— О Дэне? — Синди увидела, как он отодвинул тарелку и устремил на нее внимательный взгляд. — То есть что он за человек?.. — Она немного подумала, прежде чем ответить. — Наверное, веселый. Жизнь любит. Яхту, театры, рестораны, танцы… — Впервые со времени их разрыва она так подробно говорила о Дэне. Как странно, что именно с Клэем… — Но с ним было не просто весело, — добавила Синди. — Он очень помог мне во время болезни сестры, после ее смерти. А потом… ну, наверное, все это для человека неподъемно. И наш разрыв был неизбежен. Вернее, он неизбежно должен был меня бросить.

— Тебе его не хватает?

— Поначалу да, пустота какая-то ощущалась. Мне казалось, что меня предали. Но потом… я была так занята с детьми…

— Понимаю. — Клэй взглянул на счет, бросил на стол несколько банкнот. — Может, Дэну тоже казалось, что его предали.

— Может быть, — согласилась Синди.

Поднимаясь по горному серпантину, они еще раз остановились на площадке обзора — полюбоваться красочными равнинами, простиравшимися до самого Денвера.

Но даже эта красота померкла по сравнению с самим амфитеатром. Казалось, чья-то невидимая рука гигантской ложкой зачерпнула часть горного массива, и склоны образовавшейся чаши превратились в ряды зрительских мест, спускавшиеся вниз, к громадной гладкой каменной сцене. По обеим ее сторонам безмолвными стражами высились утесы из песчаника, а еще один падал косой стеной, как задник в фантастическом театре.

Синди застыла на месте, потрясенная сказочной панорамой, очарованная брызгами солнца на поверхности скал. Клэй тоже молчал в благоговейном восторге, и Синди тихонько взяла его за руку, радуясь, что может разделить с ним свой восторг.

— Наверное, сегодня нет представления. К тому же будний день. Я этому рад. — Клэй осторожно заправил выбившийся локон ей за ухо. — Мне так приятно быть здесь только с тобой…

И мне, подумала Синди, но признаться в этом постеснялась. Она заговорила о театре, обратив внимание Клэя на то, что представления устраивались здесь задолго до того, как склоны оборудовали скамьями для зрителей и провели электричество.

— Хорошо, что эти современные новшества остались невидимыми для глаз, а скамьи вырубили прямо из песчаника, — отозвался Клэй.

Разговор зашел о том, что в тридцатые годы этот театр обеспечил работой множество людей.

— Отец был еще ребенком, — сказал Клэй, — но очень хорошо запомнил времена Великой депрессии. Сколько же тогда было бездомных и безработных! Он говорил, что Рузвельт сдвинул дело с мертвой точки — и не путем раздачи пособий, а тем, что обеспечил людей работой.

— И ты идешь тем же путем, верно? — Синди прикоснулась к его руке. С каждым днем, думала она, я все больше узнаю об этом человеке. Он прекрасный бизнесмен, этого у него не отнимешь. Но больше всего его волнуют люди, которые у него работают. — Я рада, что стала частью «Кенкейд Энтерпрайзиз», — призналась она.

— И только «Кенкейд Энтерпрайзиз», верно? — тихонько спросил Клэй.

— Я… я не понимаю.

— Понимаешь, Синди. Почему ты меня избегаешь? Это из-за Дэна? — Участие в его глазах поразило Синди.

— Дэн? Господи, да я даже и не… — Она умолкла, боясь признаться, что и не любила по-настоящему человека, за которого хотела выйти замуж. Не любила так, как… — Нет, — поспешно сказала она. — Нам с Дэном было хорошо вместе, но мое чувство к нему не было… Короче, у нас все равно ничего бы не вышло. Мы не подходили друг другу.

— Тогда чего же ты боишься, Синди?

«Тебя! — чуть не закричала она в ответ. — Боюсь, потому что могу полюбить тебя так, как не любила никого в жизни. И если ты потом отвернешься от меня…»

— Синди! — повторил, чуть наклонившись, Клэй.

От необходимости отвечать ее спас внезапно хлынувший ливень. Они стремглав бежали по рядам для зрителей, пока не добрались до выступающего из скалы козырька. Под ним оказалась довольно глубокая расселина, почти пещера, где они и укрылись от стихии.