— И много слез вы там пролили? — иронично осведомился Райф.

— Ни слезинки. Это были самые счастливые дни в моей жизни.

— Милая моя, вы только начинаете жить и ничего еще не знаете о счастье… пока не знаете! — Он схватил со спинки кресла пальто и взял кейс. — Миссис Карпентер сказала мне, что вы уже успели познакомиться с моим братом, отцом Серены, это так? — Голос его внезапно стал ласковым, и в нем появились серьезные нотки. — Думаю, мне лучше самому объяснить вам, что Адриан несколько лет назад стал жертвой несчастного случая, лишившего его не только жены, но и здоровья, даже теперь он не вполне… восстановился. Кроме этого дома, его окружения и пианино, у Адриана в жизни нет никаких привязанностей, даже Серена мало что для него значит. Я буду рад, мисс Гувер, вернее, безмерно благодарен вам, если Адриан, продемонстрировав внезапно расположение поговорить с вами, например на тему его музыки, не наткнется на пренебрежительный отказ. Он не часто выказывает интерес к кому-то, но экономка, кажется, считает, что вы произвели на него впечатление.

— В самом деле? — вырвалось у Мелори.

— Это вас удивляет? — Райф насмешливо прищурился и направился к двери. — Неужели современные молодые женщины так себя недооценивают? Мне пора. Я уже говорил вам, что должен успеть на поезд… — Он резко остановился рядом с Мелори, и на этот раз его глаза смотрели на нее серьезно и проницательно. — Но прежде чем я уйду, хочу удостовериться, что вы не позволите моей племяннице оседлать Саладина или даже Шамрока, пока я буду отсутствовать. Вы должны в полной мере осознавать свою ответственность за нее.

— Право, мистер Бенедикт! — возмутилась Мелори. — Я вовсе не безответственна!

— Ну, возможно, и нет…

Раздался стук в дверь, и в комнату заглянула миссис Карпентер:

— Машина ждет, мистер Райф, вы, того и гляди, опоздаете на поезд.

— Иду, Карпи, — ответил он, вновь посмотрел на Мелори: — Значит, договорились! — И поспешил к выходу.

Вскоре Мелори услышала, как под окном хлопнула дверца большой серой машины, которая привезла ее со станции. Девушка вышла в холл и остановилась рядом с миссис Карпентер; та задумчиво смотрела в открытую дверь вслед отъезжавшему автомобилю.

— Полагаю, это потому, что в последнее время я совсем не выбираюсь в город, — со вздохом пробормотала экономка себе под нос. — Живя в сельской местности, я привыкла к покою и к тишине, и, когда у нас гости, мне кажется, что мой мир перестает существовать. От них столько суеты и беспорядка! И мы обязаны со всем этим мириться неделями напролет…

Мелори взглянула на нее, ожидая объяснений.

— Вы хотите сказать, что мистер Бенедикт привезет с собой друзей, когда вернется?

— Да. Мисс Соню Мартингейл, балерину, и ее приятелей. Мисс Мартингейл недавно переболела гриппом, да еще повредила лодыжку на репетиции, и ей предписан отдых. Мистер Райф захватит ее по дороге домой. Мне приказано подготовить Желтые гостевые апартаменты, которые только недавно были отделаны и очень дорого обставлены… специально для нее.

Смысл этих последних слов не ускользнул от внимания Мелори.

— Значит, мисс Мартингейл — особенный друг мистера Бенедикта?

— До недавнего времени я ничего подобного и не подозревала, но все начинает выглядеть именно так!

Мелори поднялась по лестнице и прошла по уже знакомому коридору к классной комнате, где обнаружила Серену, сидевшую на подоконнике. Дарси настояла, чтобы девочка отдохнула полчасика после ленча, но Мелори решила, что это излишняя поблажка, которую следует побыстрее искоренить. Она вовсе не стремилась так скоро после своего прибытия сцепиться с Дарси, однако понимала, что рано или поздно им придется обсудить некоторые принципиальные моменты, и то, что девятилетней девочке приказывают удалиться к себе и бездельничать целых полчаса после ленча, было одним из них.

Мелори нашла в классной комнате всего несколько изданий: «Ветер в ивах»[4], «Книга чепухи» Эдварда Лира[5] и «Алиса в Зазеркалье» стояли на каминной полке рядом с замусоленными книжками для самых маленьких.

— Придется обсудить этот вопрос с твоим дядей, когда он вернется, и попросить его купить для тебя новые книги, — сказала Мелори своей ученице, стоя перед полкой.

Серена без особого интереса посмотрела на нее:

— В библиотеке огромное множество книг. И дядя Райф разрешает мне брать все, что я захочу. Но все они ужасно старые и пыльные, за исключением нескольких моих любимых.

— Каких же? — с любопытством спросила Мелори.

— Одна называется «Восточная луна», а вторая… — Она назвала великолепный викторианский роман, который был популярен в свои дни.

— Серена, ты хочешь сказать, что никто и никогда не следил за кругом твоего чтения и что тебе было позволено брать подобные книги из библиотеки? И приносить их сюда?

— Ну конечно! — ответила Серена, ее чудесные глаза недоуменно округлились. — Обычно я читаю книги в постели и храню под подушкой, чтобы они были под рукой.

— И Дарси ничего тебе не говорит?

Девочка пожала плечами:

— С чего бы это?

Мелори вздохнула. Нужно будет еще покончить с этим ранним укладыванием в постель. Если ребенка, который весь день сидит дома и не получает никакой физической нагрузки, отправить спать в шесть часов вечера, он, несомненно, пролежит без сна до полуночи. Пожалуй, битва с Дарси начнется гораздо раньше, чем хотелось бы…

— Ну, теперь, — сказала она, — поскольку день сегодня дождливый и у тебя нет учебников, мы до чая поиграем в лудо[6]. Потом, если будешь хорошо себя вести, почитаем стихи Эдварда Лира. А завтра я проверю, что ты знаешь по таким простым предметам, как история, география и арифметика.

Серена спрыгнула с подоконника и достала игральную доску.

— Я могу рассказать вам, сколько жен было у Генриха Восьмого, но в арифметике я не сильна, — призналась она честно. — А если мы собираемся почитать Лира, давайте начнем с «Йонги-Бонги-Боя». — И продекламировала:

— Я же сказала — после чая, — напомнила наставница, не спеша выставляя на игральной доске фигурки человечков.

После ужина тем вечером Мелори почувствовала странное беспокойство. Серену уже уложили в постель, и не с кем было поговорить. Конечно, она могла бы спуститься вниз и пообщаться с миссис Карпентер, но это выглядело бы так, будто ей нечем занять себя в своей собственной гостиной, да и миссис Карпентер не относилась к тем женщинам, которым нравится болтать…

В гостиной было тепло и уютно. Снаружи по окнам хлестал дождь, огромные деревья метались в безумной пляске, подстрекаемые стихией. Но в четырех стенах маленькой комнаты с мерцающим электрическим камином царили мир и покой. На столике рядом с креслом Роза поставила чашку кофе, здесь же лежали журналы, которые Мелори еще не успела пролистать. И нужно написать письмо домой маме… Вот с него-то девушка и решила начать. Потом, откинувшись на спинку кресла, она немного посидела, прислушиваясь, и, как только ветер затих, различила аккорды — кто-то опять играл на пианино. И конечно, этот «кто-то» был Адриан, поскольку его дочь и брат говорили ей, что музыка — единственная привязанность в его жизни. Он вновь импровизировал, и через несколько минут Мелори, завороженная мелодией, то нежной, то восторженной, покинула уютное кресло и, на цыпочках прокравшись к двери, приоткрыла ее, чтобы лучше слышать. Затем, как будто подчиняясь волшебной музыке, она тихо пошла по коридору. В поздний час в этом крыле дома никого не было, а толстый ковер скрадывал звук шагов. Время от времени мягкий свет ламп освещал худенькую фигурку в черном платье с белым воротничком и манжетами, которое Мелори носила как отличительный знак своего положения в доме. Любой, встретив ее, безошибочно определил бы, что она относится к категории служащих, несмотря на пушистые белокурые локоны, серые глаза, широко открытые и блестящие, изящную фигурку и прямой бесстрашный взгляд.