С другой стороны — как одиноко, наверное, бывало порой ее отцу. Из-за нее. И Шанна столько лет ждала решения Макса. А он упустил так много времени.

Достиг всего, чего хотел, но поделиться радостью было не с кем. А без этого вкус успеха отдает горечью.

Теперь она это понимала.

Не буду плакать, не буду, снова повторила Отем. Потом смахнула слезинку, опустилась за стойкой на пол и горько, как ребенок, разрыдалась. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.

Двумя днями позже Элейн, отвечавшая на телефонный звонок, положила трубку и сказала:

— Это был Брэд.

Отем чистила кофеварку. Утренний поток покупателей только что иссяк. Элейн должна была протереть снаружи окно и обслуживать посетителей. Отем же предстояло приготовить еще несколько дюжин пончиков и приняться за выполнение заказов на букеты. Сегодня их было только два.

— Да? — Отем глубоко вздохнула, прижала к груди дрожавшую руку и попыталась непринужденно улыбнуться. Бетти, видно, передала Брэду ее «благодарное» послание.

— Угадай, что ему нужно. — Элейн помахала листком бумаги. — Еще один букет. — Она криво улыбнулась. — На этот раз только один.

— Да? — опять произнесла Отем, подумав про себя: вот заладила одно и то же, будто треснувшая пластинка. Один. Он сократил свой список до одного заказа. Это означает… — Какой букет ему нужен?

— Опять сердечки и цветы. Видно, сделал наконец свой выбор. — Элейн многозначительно подняла брови, но тут же лицо у нее вытянулось. — О, Отем, дорогая, прости! Ляпнула, не подумав. Но ты ничего о нем не говоришь, и я решила… впрочем, неважно, что я решила. Чепуха все это.

Отем прошла мимо нее в кухню.

— Когда нужно доставить его букет?

— Он не сказал. — Элейн пошла следом за Отем. — Вернее, он не хочет, чтобы его доставляли. Во второй половине дня за ним кто-то заедет.

— Кто? — Стук собственного сердца отдавался у Отем в ушах. Ей пришлось напрячь слух, чтобы расслышать ответ Элейн.

— Он и этого не сказал. Просто сообщил, что кто-то заедет перед закрытием булочной. А если букет не будет готов, я должна предупредить его секретаршу. Но я ему сказала, что мы успеем.

— Успеем. — Отем взяла миску и сухую смесь, которую всегда держала наготове с тех пор, как дела булочной пошли в гору. — А заодно сделаю и два других заказа.

Элейн наблюдала за ней, то нервно облизывая губы, то открывая рот, собираясь что-то сказать. Наверное, ждет, чтобы я на нее взглянула, подумала Отем. Только ничего она не дождется. Ни взглядом, ни словом я не выдам той жгучей боли, что терзает голову и сердце. Я и так чересчур откровенна.

А к тому времени, как кто-то — а может, и сам Брэд — заедет за букетом, я постараюсь уже уйти.

И Элейн, и Отем облегченно вздохнули, услышав, как звякнул колокольчик.

Только когда дверь кухни захлопнулась, избавив ее от испытующего взгляда Элейн, Отем дала волю своим чувствам. Она устало прислонилась к стойке и закрыла глаза.

Заказ Брэда только подтверждение, что она упустила свой шанс. Ее любовь к нему безнадежна.

Отем глубоко вздохнула и посмотрела на клочок бумаги, на котором Элейн записала заказ. Один. Вот оно, ключевое слово. И означает оно, что Брэд нашел для себя одну-единственную женщину.

Имени в заказе не было. Кто же она? Возможно, Миранда. Элейн как-то сказала, что если Брэд хочет жениться на женщине, которая не озабочена своей карьерой, то наиболее подходящая для него кандидатура — это Миранда. Именно ей Элейн отвозила заказ. Та жила в роскошной квартире на площади. Насколько могла судить Элейн, она не работала. Потому что в три часа дня вышла к ней в халате, помахивая руками, чтобы высох лак на ногтях. У Отем сложилось впечатление, что Миранда была просто светской бабочкой. Уж ее-то цели и желания не будут помехой мечтам Брэда. Разве только она не захочет иметь детей.

Отем представила себе сына Брэда: мальчугана с озорной мордашкой, темными волосами и блестящими голубыми глазами. И ее снова пронзила боль. Ей было совершено ясно — замуж она ни за кого не выйдет, потому что до знакомства с Брэдом даже не могла представить себя замужней женщиной. А теперь — тем более. Без Брэда жизнь ее будет пустой.

В дверь заглянула Элейн, и Отем обнаружила, что все это время продолжала раскатывать тесто. Оно стало не толще листка бумаги и жестким, как кожа. Придется замесить другое.

— Все в порядке? — тихо спросила Элейн.

Отем молча кивнула. Снова звякнул колокольчик. В ближайшие несколько часов надо заставить себя сосредоточиться на работе.

Когда Элейн собралась ехать за Никки, Отем придумала план бегства.

— Элейн, — окликнула она, когда та была уже в дверях.

Элейн озабоченно оглянулась, а Отем изо всех сил старалась придать лицу безразличное выражение.

— Ты не могла бы сегодня… остаться после перерыва? Поезжай сейчас за Никки, накорми ее ланчем, передохни, а потом приезжай с ней сюда. Ладно? — Отем с трудом сглотнула. — Как ты делала раньше.

Элейн вернулась и крепко сжала ей руку, сказав этим больше, чем словами.

— Конечно, дорогая. Но ты уверена, что поступаешь правильно? Может, все-таки вам с Брэдом надо увидеться?

— Нет, — решительно тряхнула головой Отем. — Мне нужно уйти не позднее половины второго. — Она вздохнула и перестала притворяться, что ей это безразлично. Элейн все равно нельзя было обмануть. — Толку от этого не будет, Элейн. Я абсолютно уверена. Ты же знаешь меня как облупленную. Неужели ты надеешься, что я не поведу себя как последняя дура?

Расстроенная Элейн кивнула.

— Мы вернемся с Никки через час. Идет? — Уже в дверях она снова остановилась, как будто вспомнив что-то важное, улыбнулась Отем и сказала: — Мне надо привыкать работать подольше. Вчера у нас с Джимом был долгий разговор, и я решила остаться здесь и арендовать булочную. Так что можешь меня считать своей коллегой — предпринимателем, — гордо вздернув подбородок, весело добавила она. Потом помахала Отем рукой: — Пока.

Если Элейн хотела отвлечь Отем от мыслей о Брэде, заставив ее поразмышлять о чем-то другом, то своей цели она добилась. Отем даже разок улыбнулась.

Время приближалось к часу. Отем закончила всю работу. Букеты — один поздравительный, другой ко дню рождения и запоздалый — в честь Дня Святого Валентина — стояли в кухне наготове. Смесь для утренней выпечки тоже была готова. Отем выглянула в окно — посмотреть, не приехала ли Элейн на своем синем микроавтобусе, — и в глазах потемнело: она увидела Брэда.

Весенний ветер ворошил его темные волосы. Он беззаботно огляделся вокруг, потом, сощурившись от яркого солнца, посмотрел на булочную.

Отем отшатнулась от окна в тень и с жадностью впилась в него взглядом.

Она никогда не видела его открытых рук. Сейчас спортивная рубашка с короткими рукавами оттеняла свежий загар. Он нагнулся, доставая что-то из машины. Отем затаила дыхание.

Наконец Брэд двинулся к двери булочной, и Отем в панике заметалась. Запереть дверь, спрятаться в кухне? И тут она услышала стук в дверь черного хода.

— Отем? Извини. Я задержалась дольше, чем рассчитывала. Пришлось заехать домой, — сказала Элейн, когда Отем влетела в кухню. — Никки перемазала сегодня все руки… Что такое? В чем дело?

— Слава Богу, ты приехала, — с трудом выговорила Отем. — Брэд…

Над входной дверью задребезжал колокольчик. Отем задрожала.

— Я выйду, — спокойно сказала Элейн. — Никки, я сейчас вернусь и тогда устрою тебя порисовать или еще чем-нибудь заняться. Хорошо?

Элейн положила сумку и пакет с вещами Никки и вышла.

— О, Брэд, привет! — услышала Отем ее голос и зажала рот рукой, пытаясь унять дрожь.

— Вы пекли сегодня какое-нибудь печенье? — спросила Никки своим звонким голоском. Сняв курточку, она беспомощно перевела взгляд с Отем на высокую вешалку.

Отем наконец пришла в себя.

— Давай я повешу твою куртку, — шепотом сказала она.

— А почему вы говорите шепотом? — громко спросила Никки.