— Лео... — Мадам заговорила с импульсивностью, необычной для нее. — Настало время, когда я жалею, что мы согласились на все это...

Лео протестующе поднял руку, заставив ее замолчать.

— Мы решили никогда не говорить об этом, — сурово напомнил он. — И хотя вы, наверное, правы, теперь уже слишком поздно...

— Да, — она тяжко вздохнула, — слишком, слишком поздно!

Саймон быстро поправлялся, и два дня спустя после разговора с Мадам Лео услышал от него именно то, что и ожидал. Кузен нашел его в кабинете и объявил, что очень скоро завершит свое пребывание здесь.

— Дела, по которым я приехал в Англию, уладились гораздо быстрее, чем я думал, — серьезно объяснил он. — Если это тебя устроит, я хотел бы съездить в Лондон, чтобы утрясти оставшиеся и заказать билет на самолет, а потом опять вернуться сюда до отлета домой.

— Конечно, — тепло ответил Лео. — Мы будем очень сожалеть, когда ты покинешь нас. Для меня было большим удовольствием с тобой познакомиться, Саймон.

— Приехав сюда, я осуществил мечту всей своей жизни, — быстро добавил Саймон, — и никогда не забуду оказанного мне радушного приема.

— Мой дорогой друг! — Лео протестующе поднял руку. — Даже в наши дни родство кое-что да значит! Я надеюсь, что теперь мы с тобой будем видеться часто.

Но Саймон только покачал головой.

— Я в этом сомневаюсь, — серьезно ответил он. — Новая Зеландия слишком далеко отсюда... и мой отец становится все старее. Пока он еще вполне бодр и ведет дела в мое отсутствие, но придет день, когда я должен буду принять на себя всю ответственность. Я потому и предпринял эту поездку сейчас, поняв, что вскоре моя свобода будет ограничена.

— Ну, я очень рад, что ты это сделал, — сердечно сказал Лео.

Саймон ничего не ответил на это и лишь заметил, что ему было приятно познакомиться со своими родственниками.

Лео не слышал, что Мадам говорила Андреа о способности Саймона пользоваться словами, чтобы скрыть свои настоящие мысли, но если бы он это знал, он охотно согласился бы с ее мнением.

Втайне от Лео Саймон написал своему агенту в Лондоне с просьбой разузнать, где и когда будут проданы алмазное ожерелье и браслет, которые Лео заставил Андреа надеть. Ему пришло на ум, что было бы неплохо купить их, если, конечно, позволят его средства, и преподнести драгоценности Андреа в качестве свадебного подарка. Ему к тому же доставило бы великое удовольствие знать, что эти прекрасные вещи иногда будут украшать ее нежную шею и запястье. Но как только они будут подарены, ему придется уехать. Он должен был сделать это давно и теперь еще яснее понимал, что слишком засиделся в гостях.

К его удовлетворению, информация не заставила себя ждать. Скоро он отплатит Лео за свой визит. Медлить бесполезно... хотя, как выразилась Мадам, он оставит здесь свое сердце и все, что ему стало дорого, и жизнь для него, в известном смысле, будет окончена.

Вдали от «Галеон-Хауса» Саймон полностью отдался мыслям об Андреа. Он не мог позволить себе этого там, в доме, чтобы ни взглядом, ни жестом не выдать себя. Теперь же он с радостью вызвал в своем воображении ее образ — красивое нежное лицо, гордую посадку головы с короной рыжих локонов...

Это создание он никогда не забудет... никогда и не захочет забыть. Он знал — это будет приятная память, но с горечью, и все же никогда он не пожалеет, что встретил Андреа. Думая о девушке, Саймон все больше и больше беспокоился за нее. Она не была счастлива в ожидании предстоящей свадьбы с Лео. В этом он ни капли не сомневался с тех пор, как любовь обострила его чувствительность к каждому нюансу настроения любимой. И он отдал бы все на свете, только бы сделать эту девушку счастливой.

«Только не воображай, что именно ты мог бы сделать ее счастливой, если бы она была свободной! — осадил он сам себя. — Ее ни в малейшей степени не интересует, чем ты занимаешься, и трудно представить ее в той обстановке, в которой ты привык жить. Невозможно представить эту девушку, чье место в прошлых веках, живущей в настоящем. «Галеон-Хаус» — единственное место, где она чувствует себя в своей стихии. Где-нибудь еще она будет не к месту и не ко времени... и от этого несчастна. Тебе лучше хорошенько запомнить это! — Саймон глубоко вздохнул. — Но это будет нелегко!»

В день своего приезда в Лондон Саймон посетил аукцион. Он прибыл туда рано, смог ближе рассмотреть ожерелье и браслет и решил, что камни в них превосходные, гораздо лучше, чем он думал. Дешево они не уйдут. Тем лучше — отличный подарок для Андреа. Вместе с тем он понимал, что его возможности не беспредельны, и надеялся, что аукцион не привлечет к себе слишком большого внимания. Но постепенно зал заполнился, и Саймон понял, что надежды не оправдались.

Сегодня были выставлены только драгоценности, и вскоре стало ясно, что цена взлетит довольно высоко. Большинство присутствующих составляли пожилые мужчины, которые, как решил Саймон по сверкающим у них на руках кольцам с бриллиантами, сами занимались ювелирным ремеслом. Но Саймона привлек лишь один человек — американец с бесстрастным лицом. Он не относился к тому сорту людей, которых можно было ожидать увидеть здесь... но почему бы и нет? Его стальные глаза и тонкие, плотно сжатые губы говорили об искушенности и безжалостности делового человека, и это впечатление не мог смягчить даже некий налет сентиментальности на этом похожем на маску лице. Вероятно, его тщеславие тешила мысль, что он в состоянии купить жене экстравагантное ювелирное украшение, какого не имеет ни одна женщина — красноречивое свидетельство и его собственного успеха в жизни.

Довольно много украшений по вполне приличным ценам и при оживленных торгах было уже продано с аукциона. Американец, однако, пока не выказывал интереса. Наконец настало время для драгоценностей Тревейна.

В торгах наступила небольшая пауза. Аукционист многозначительно наклонился вперед:

— Как многие из вас знают, время от времени мы имеем честь выставлять сокровища из коллекции мистера Лео Тревейна. Сегодня один из таких случаев. И могу вам сказать, я не помню, чтобы наш клиент когда-либо присылал нам подобные изысканные изделия, которые я предложу сейчас вашему вниманию. Не только потому, что сами камни чрезвычайно высокого качества и великолепно оправлены, но и вследствие большой исторической ценности этих драгоценностей. — Последовала история их подношения Летиции Тревейн, и в заключение он объявил: — А теперь, леди и джентльмены, вот что я предлагаю вам!

Зал оживился. Первоначальная цена начала быстро расти, как и предполагал Саймон. Затем потенциальные покупатели один за другим стали сходить с дистанции. Атмосфера накалялась.

Наконец остались всего двое — Саймон и американец. Какое бы предложение ни делал Саймон, его тут же перебивал американец. Саймон уже превысил свой лимит и пошел дальше, но все было безуспешно. Американец исполнился решимости завладеть этими вещами, и цена для него, видимо, не имела значения. В конце концов Саймон был вынужден уступить.

Он был ужасно разочарован и вместе с тем заинтригован. Несомненно очень дорогие ожерелье и браслет не стоили того, что за них было заплачено. Он был в этом абсолютно уверен. Сам он хотел купить их по известной ему причине, а вот что заставило американца упрямо идти вперед, ни перед чем не останавливаясь?

Вряд ли он сможет выяснить это. Но Саймон утешал себя тем, что, по крайней мере, поспособствовал получению Лео приличной суммы, которая позволит ему отсрочить день, когда ему вновь придется продавать свои сокровища. Так что и для Андреа, пусть косвенно, он кое-что сделал.

Глава 6

Когда Саймон уехал в Лондон, Андреа показалось, что впервые с тех пор, как он появился в Сент-Финбаре, она вздохнула свободно. Исчезли все волнения и напряженность последних дней, и с наступлением хорошей погоды девушка большую часть времени проводила вне дома, наслаждаясь ощущением своей свободы.