– Твое счастье, что баб Дуси не было дома, – прошептал одними губами Рэб.

            Пить хотелось нестерпимо. Рэб помнил, что пить воду совсем бесполезно, она не приносила облегчения. Он встал и пересоединил газовую плиту от газовой трубы к баллону со сжатым газом, запасенному как раз к такому случаю. Вынул свисток из носика чайника и включил газовую плиту. Воды оставил в чайнике на самом дне, на одну кружку. Кипяток быстро приготовился. Рэб заварил себе два пакетика чая и бросил в кружку ложку с горкой растворимого кофе. Ядреный коктейль из кофеина и танина, хотелось верить, сможет заглушить болезненные симптомы живцового голодания. Однако он не особо помог, только сердце заколотилось учащенней.

            Туман рассеялся. В окно летней кухни виден был тот же кусок города, что и раньше, с той лишь разницей, что солнце сейчас должно быть на другой стороне небосвода, будто снова начинался новый день. Тишину все чаще нарушали регулярные рыки и рев мутантов, гоняющихся за скудным кормом.

            Где-то в глубине души Рэб надеялся, что ему организует теплый прием Варн. Он был уверен, что человек, назвавшийся учеником, сделает такое одолжение своему учителю. Однако Рэб понимал, что из-за несинхронного течения времени в Улье и на Земле эта встреча может не состояться вообще. Что если в Улье за два земных года прошло более десяти лет. По меркам странного мира для жизни человека в нем практически бесконечность. Каким бы ни был умным Варн и подготовленным, такой срок даже для него будет невозможным. Рэб за первый свой срок пребывания здесь не помнил никого, кто прожил в Улье так долго.

            С другой стороны, картина могла быть обратной. Что если в Улье прошло всего два месяца. За это время Варн вряд ли успел бы набраться опыта и организовать группу отчаянных парней, чтобы встретить Рэба. Оставалось надеяться только на себя, отсидеться, осмотреться, установить контакт с рейдерами или идти до первого стаба. Повезло, если бы попались нормальные военные, с которыми можно было бы поменяться водкой на оружие, или пристать на время, пока не наберутся силы и не откроется какое-нибудь умение.

            В самой отдаленной перспективе Рэб надеялся дойти до своего стаба «Затерянного мира». Он знал, что его возвращению там будут рады, хотя поверить в то, что он добровольно вернулся в Улей, будет трудно. Он живо представил эмоции на лице Дизеля, Крафт, Скорняка. Если у них будут сомнения, дочка Дизеля благодаря своему умению сможет легко убедить их в том, что Рэб это Рэб.

            Как Рэб собирался найти свой стаб, затерянный среди похожих безымянных кластеров? Самый легкий способ, на который он надеялся, это информация от Варна, который точно знал его местонахождение. Второй – это поймать внешника и добыть через него карту. Третий – через сарафанное радио, пытаясь найти тех, кто располагал информацией о людях и местах, которые знал Рэб.

            Буум! Стены летней кухни тряхнуло, зазвенели стекла и посыпался мусор сквозь щели деревянного потолка. Рэб от неожиданности подпрыгнул в кресле, чуть не рассыпавшемся под его весом. Выходить проверять причину взрыва Рэб не решился. Посмотрел в окно, но ничего не увидел. Решил, что за мутантами в город подались серьезные рейдеры на крупнокалиберной технике. Жахнуло точно как из танкового калибра. Рядом заревела раненая тварь. Рэб хорошо помнил этот рев, неоднократно снившийся по ночам. Так кричат смертельно раненые мутанты, достигшие высокого уровня развития. Крик безысходной злости и отчаянья, когда хватает ума понять, что рана несовместима с жизнью.

            Рэб сглотнул слюну от мысли о споровом мешке мутанта. Ему захотелось запустить руку в его паутинистое нутро и вынуть из него спораны, источник здоровья, силы и гармоничного развития в смертельном мире Улья. Нет, мечтать об охоте на спораны не стоило так рано. Нетерпеливые долго не живут.

            Больше почему-то не стреляли. То ли рейдеры убили вожака, разогнав стаю по окрестностям, то ли за время отсутствия Рэба в Улье произошли кардинальные перемены и люди научились договариваться с мутантами. Нет, это точно были досужие домыслы. Вся природа Улья была устроена на противостоянии людей  и мутантов, и вряд ли это когда-нибудь изменится. Тому пример – его превращение в кваза, визуально достигшего уровня элитника. Несмотря на заселенность и изменчивость Улья, аномалия в виде разумного мутанта, оберегающего людей, не осталась без внимания.

            Прошло много времени, в течение которого Рэб ждал лязг гусениц танка или хотя бы шум мощного мотора БМП, но так и не дождался. На Улей опускались сумерки, наполненные рыком мутантов, надеющихся еще поживиться на кластере. Где-то на границе слышимости несколько раз выстрелили из ДШК, верном и надежном средстве поражения даже развитых мутантов. Твари, видимо, уже покидали неясно по какой причине обезлюдившей кластер. Рэба распирала гордость за то, что он не поленился организовать провокацию с минированием. Тысячи людей запомнят этот понедельник, как день жуткого розыгрыша, и только сотни, как день, когда они провалились в ад.

            Живот скручивало спазмами. Рэб налил в кружку еще не нагревшейся водки, выпил залпом и лег на кровать, свернувшись клубком. В таком положении спазмы переносились легче. Уснуть он не мог, потому что сквозь подушку слышал, как по земле расходятся гулкие шаги тяжелых существ. Иногда они подходили к дому, клокотали глотками и рычали, вынюхивая присутствие человека. Лучше всего они чувствовали страх, когда тело человека интенсивно источало пот и панику. Рэб не боялся, ему было не до того.

            По скорости наступления признаков живцового голодания, Рэб догадался, что кластер с периодом перезагрузки всего в несколько дней. Если до следующего вечера не употребить хотя бы глотка его, можно будет и не мечтать об охоте на новоиспеченных мутантов. А их в городе, благодаря его стараниям, будет негусто. Оставалось надеяться на недоразвитых неудачников извне, пришедших подобрать крохи с барского стола.

            Всего один споран мог вернуть его к полноценной жизни, и даже дать толчок к адаптации организма к новым условиям. Сила, при регулярном употреблении живца, набиралась скорее, чем у атлета на Земле. Рэб хорошо помнил, как он быстро сбросил вес и научился лазать на деревья во время первого попадания в Улей.

            Вслушиваясь в ночь, Рэб передумал много мыслей. Искал где-то внутри себя сожаления по поводу поступка и не нашел. Дрогни он перед загрузкой кластера, рвал бы сейчас на себе волосы. Тот мир чужой для него, временный, непонятный. Хоть и вертелся Рэб на кровати ужом от болей, но все равно был счастлив. Это положительное чувство частично гасило боль.

            Думал он про мальчишку  Евсея, искренне желая ему выполнить его предупреждение. Завтра Рэб собирался посетить их дом, разжиться каким-нибудь оружием, надеясь найти в нем нарезное. Он помнил, что дети в Улье не заражались до какого-то возраста или веса и был уверен, что щуплый пацаненок избежит проклятья Улья.

            Думал про «Затерянный мир», рассчитывая, что его жителям хватило ума сохранить изоляцию, гарантирующую выживание. Думал про Варна, надеясь, что его желание измениться не претерпело изменений. Его острый ум, самодисциплина, вкупе с дарами Улья могли превратить его в сверхчеловека, способного собрать вокруг себя большую силу. Сида дарила власть, и Рэб оправданно опасался, что Варн ей не сможет противостоять. Как наркоман, излечившийся, вроде бы очистившийся от скверны и вдруг снова прикоснувшийся к ней, не в силах снова перебороть зависимость.

            По большей части, он заставлял себя думать о чем угодно лишь бы не чувствовать резей в животе, сухого, как наждак, языка и тошноты, волнами подкатывающей к горлу. Едва забрезжил рассвет, Рэб поднялся с кровати. Сгорбленный, как человек с больной спиной, неуверенной походкой подошел к дверям и прислушался. Прямо за дверью, на кусте сирени чирикала стая воробьев, заглушая прочие звуки. Их мирное чириканье могло здорово обмануть человека, посчитавшего привычный звук за проявление мирной обстановки.