Почему-то его грубоватое лицо со сведенными нахмуренными бровями и белокурым волосами надо лбом привлекло его взор... Он, кажется, где-то его видел? Или похожего человека? Да нет, но вот этот взгляд и эта манера смотреть ему определенно знакомы...
— Это плохое предзнаменование, миссис... — зачем-то обратился незнакомец к ней.
А потом вдруг спросил:
— Вы любите жизнь?
— Что за вопрос? — ответила англичанка. — Хотя, — она игриво рассмеялась, — мой супруг сомневается в этом и твердит, что я когда-нибудь разобьюсь на своей машине!
— Как бы то ни было, будь вы моей женой, я бы посоветовал сойти с этого корабля в первом же порту — мы еще зайдем в Шербур.
Потом добавил:
— Если мы туда, конечно, доплывем!
— А вы? — с некоторым раздражением ответила та. — Вы-то сами собираетесь сойти?
— Я бы это сделал, если бы мог! — странный тип повернулся и широким строевым шагом пошел прочь.
Суматоха улеглась, и пассажиры спустились внутрь корабля, а Ростовцев все стоял и с верхней палубы с каким-то непонятным щемящим чувством смотрел на уходящую за горизонт землю. Корабль плыл, а он все стоял и смотрел.
По правому борту тянулось скалистое побережье острова Уайт, а по левому открылся вход в гавань Портсмута, на выходе которой маячило три миноносца и канонерка.
Потом огромное судно двинулось вдоль восточного побережья острова на юг, в сторону Франции.
Постепенно пелена мелкого дождя закрыла берег...
***
У палубного служителя Юрий купил газету, отдав немало — три шиллинга, и наскоро ее пролистал. Газета издавалась на самом "Титанике", пошла такая мода на трансатлантических лайнерах, и именовалась "The Atlantic Daily Bulletin". В ней печатались свежие новости, поступавшие, как сообщала надпись, с берега посредством маркониеграмм, а также разные заметки, посвященные корабельным делам. Как узнал из газеты Ростовцев, с ним на борту оказалась целая толпа весьма богатых и известных людей.
Тут были и финансист Бенджамин Гугенхейм, прославившийся своей благотворительностью; владелец всемирно известной сети магазинов "Майсиз" Исидор Штраус (даже в Питере собирались вроде открыть такой), железнодорожный воротила Джон Тайер с семьей, стальной король Роублинг, банковский магнат Додж и еще толпа сильных мира сего...
"Да, — деловито подумал Юрий. — При случае надо будет кому-то из них втереть визитную карточку, авось, пригодится..."
И улыбнулся своим мыслям.
Однако ж, надо бы прогуляться и осмотреть этот плавучий остров, на который его занесла судьба.
По широкой лестнице он спустился на главную пассажирскую палубу. В верхней части лестницы в стену, отделанную ореховым деревом, были встроены огромные часы с обрамляющими циферблат бронзовыми фигурами двух полунагих женщин. Резная надпись гласила "Honour and Glory crowning Time" — "Коронации честь и слава". Над всей лестницей возвышался внушительный стеклянный купол, поддерживаемый ажурными металлическими переплетами.
Воспользовался отличными бесшумно сновавшими между палубами лифтами (фирмы "Рэйлтон, Кэмпбелл энд Кроуфорд" (как гласил все тот же корабельный листок). Навестил читальный зал, курительный салон и зимний сад. Заглянул в кормовой ресторан в стиле Луи XVI с ореховыми панелями по стенам и шелковыми портьерами на огромных окнах. Почему-то стало слегка тревожно — пожар на таком корабле в случае чего потушить будет трудновато.
Соседнее "Кафе паризьен" с его вьющимися растениями в горшках, плетеными стульями и небольшими столиками и французскими официантами понравилось ему больше.
Помимо этого имелись еще венское кафе, бар в американском стиле "гриль-рум" и на палубе второго класса обширная "биргхалле" — попросту пивнушка. В ней он пропустил кружечку "лондонского" для успокоения нервов.
Еще наличествовали теннисный корт и плавательный бассейн, европейские и турецкие бани; циклодром для велосипедистов и одновременно для любителей бега на роликовых коньках, новомодного увлечения господ-"спортсмэнов", площадка для игры в гольф, спортивный зал с набором атлетических тренажеров — любому олимпийцу на зависть...
Из других заведений для приятного досуга имелись справочное бюро, которое могло соединяться с "Большой землей" посредством беспроволочного телеграфа, почтовое отделение, три библиотеки, парикмахерские, курительные салоны и даже, что показалось Юрию особенно трогательным, детская площадка с песочницей
Создатели корабля предусмотрели все, даже особые салоны для лакеев миллионеров и камеристок их жен. Все сверкало изысканной роскошью и отличалось тонким вкусом.
Пожалуй, все это и в самом деле больше походило, как отметил неизвестный моряк, на чемодан набитый роскошью, чем на океанское судно. Этакий себе плавучий дворец...
Все это оставило у Ростовцева некий осадок.
— Для полного счастья не хватает еще и казино, как в Баден-Бадене, да еще плавучего борделя, — пробурчал он и сам себе удивился.
Пробродив по этому современному Ноевому Ковчегу часа два, Юрий вернулся в каюту "А-204", где позволил себе вздремнуть...
Глава 2.
В шесть часов вечера в коридорах и переходах "Титаника" раздался звон горна, предупреждающий пассажиров о скором ужине.
Спросонья Юрий не понял, где находится, и на миг ему показалось, что он опять, как в дни своей молодости, лежит на нарах знаменитой Томской пересыльной тюрьмы — там сигнал к подъему тоже подавали горнисты (комендант ее, подполковник Чубеев, был малость с придурью).
Выйдя в коридор и выяснив причину шума у коридорного стюарда, рыжего ирландца в синей форме с ярко начищенными золотыми пуговицами, он прошел мимо важно дующего в медный горн мальчика в такой же синей форме и фуражке и вскоре уже спускался по уже знакомой монументальной мраморной лестнице.
Сверкающий севрским фарфором и серебром, украшенный цветами и ярко освещенный зал поражал воображение. На лакированном полу лежали толстые мягкие обюссинские ковры, в которых ноги утопали почти по щиколотку, вдоль стен стояли столы красного дерева. Столовая была отделана светлым дубом, с изящным резным орнаментом, белейшие скатерти, сияющие начищенной бронзой и сверкающие граненым хрусталем люстры на потолке.
Таков был корабельный ресторан "А ля Картэ".
Удобно устроившись в изящных креслах из красного дерева, обтянутых дорогой тканью, гости готовились к приему пищи, пока вокруг них суетились услужливые официанты.
Наметанным глазом Ростовцев определил, что основную часть пассажиров первого класса составили богатые американцы, закончившие свой зимний сезон в Монте-Карло, Ницце, Каннах и других курортах Ривьеры, мода на которые среди международных снобов в последние годы почему-то росла. Другие возвращались из знаменитых столиц "старой доброй Европы" — Рима, Вены, Берлина, Петербурга, Парижа.
Почти три сотни пассажиров первого класса, напоминали гостей какого-то важного приема при королевском дворе. Женщины в шляпках с широкими полями, чуть поменьше тележного колеса, украшенными пышными перьями, в вычурных платьях из муслина или атласа, отороченных дорогими мехами. Некоторые декольте были чрезмерными, но излишнюю откровенность нарядов сглаживали длинные атласные или муслиновые шарфы, отделанные льежскими и венецианскими кружевами. Мужчины во фраках, жилетах и галстуках, в черных длинных сюртуках и серых шелковых цилиндрах, при галстуках, заколотых бриллиантовыми булавками. Важно шествовали почтенные старцы в пошитых лучшими портными костюмах. В общем, высший свет.
Ростовцев даже слегка засмущался. В своем черном рединготе и полосатых фланелевых брюках он выглядел как-то бедновато, еще чего доброго за лакея примут или за дворецкого! Того и гляди подвалит какой-нибудь лорд или сенатор и осведомится эдак через губу: "Любезнейший... э-э-э... а как мне побеседовать с вашим хозяином?"