Мавра Денисовна. Что это, как посмотрю я на тебя, какая ты озорница становишься! Час от часу хуже.

Дверь из кабинета отворяется. Ашметьев и Мальков останавливаются в дверях, не входя в комнату.

Варя (обнимая Марью Петровну). Ах, Маруся, как он меня любит, как он меня любит!

Марья Петровна. Как же это ты так скоро узнала?

Варя. Он меня вчера так бранил, так бранил; никто в жизни так не бранил меня… Кому ж до меня дело, кроме его!..

Мавра Денисовна. Мало ль тебя бранят, да ничего толку от тебя нет. Варя. И все он правду говорил, все правду. (Задумывается.) Знаешь, Маруся, я одного боюсь…

Марья Петровна. Чего?

Варя. Что он прибьет меня как-нибудь, когда моим мужем будет.

Марья Петровна. И отлично сделает.

Мавра Денисовна. Вот бы расчудесно, в ножки бы ему поклонилась за это.

Варя. Да нет… Я его слушаться буду, только его одного и больше никого в жизни.

Ашметьев и Мальков входят.

Марья Петровна, Варя, Мавра Денисовна, Ашметьев, Мальков.

Мальков (входя). Довольно, пойдемте! А то они бог знает до чего договорятся.

Варя. Так вы нас подслушивали?

Ашметьев. Виноват, это я полюбопытствовал. Чтоб узнать от женщин правду, единственное средство — подслушать, что они между собой разговаривают.

Входят Анна Степановна и Зубарев.

Марья Петровна, Варя, Ашметьев, Мальков, Анна Степановна, Зубарев, Мавра Денисовна, потом Боев.

Марья Петровна (Зубареву). Позвольте вам представить жениха с невестой. Это я сватаю, тут уж отказа быть не может.

Зубарев. Господи!.. Варя!.. Александр Львович, скажите мне, пожалуйста, что же это такое?

Ашметьев. Ее выбор, он ей понравился.

Зубарев. Александр Львович, Александр Львович, да как же это-с? Помилуйте, ведь единственная, всё тут… и вдруг!..

Ашметьев. Да об чем вы толкуете! Держать дочь дома вам нельзя; у вас за ней присмотра нет.

Зубарев. Это вы правду изволите говорить. А все ж таки ведь я отец, каково ж это видеть и перенести. (Прикладывает платок к глазам.) А впрочем, как вам угодно, вы лучше меня знаете…

Ашметьев. Ну, так я вам вот что скажу: благодарите судьбу, что она вам послала такого зятя, — вам лучше не найти.

Зубарев. В таком случае, что же мне говорить? Я не имею слов-с, я должен только благодарить Марью Петровну.

Входит Боев.

Боев. Вот беда-то, не опоздал ли я к пирогу?

Ашметьев. Как раз поспели. Деньги за лес я получил от Дмитрия Андреича, и магарыч вам будет приличный.

Боев. Из того только и бьемся.

Зубарев (Ашметьеву). Александр Львович, вот при вас взял, при вас-с, а не отдает.

Боев. Да ты слышал? Лес продан, так сочти за комиссию.

Зубарев. Какая комиссия! Помилуйте!.. Грабеж… жить нельзя.

Боев (подает вексель). На! Отвяжись только.

Зубарев. Что это, вексель? Ты деньги брал, а не вексель… Ну, все равно, давай, давай… Вот, Анна Степановна, вот моя жизнь! Вчера сено украли, овес потравили, он деньги силой отнял, а теперь дочь-с… Был жених — Виктор Васильич… Какой человек-то! Сила, быстрота, соображение… и вдруг…

Варя. Папаша, да ведь уж все кончено, к чему еще разговоры!

Зубарев. Разве кончено?

Варя. Еще бы! Смешно даже. Ты бы раньше хватился.

Анна Степановна. Да что ты, в самом деле, очень разборчив стал! Ведь не принцесса у тебя дочь-то, проживут как-нибудь.

Варя (Малькову). Так мы будем жить «как-нибудь»? Я этого не знала. Мальков. А вот погоди, годика через два-три мы с тобой купим у них это имение, и с парком, и с Миловидой!

Светит, да не греет^*

ЛИЦА:

Анна Владимировна Ренева, землевладелица, девица под 30 лет.

Семен Семеныч Залешин, ее сосед, средних лет.

Авдотья Васильевна, его жена.

Денис Иваныч Дерюгин, зажиточный крестьянин.

Даша, горничная Реневой.

Ильич, старик, дворовый человек из крепостных Реневой.

Степанида, его жена, старуха.

Борис Борисыч Рабачев, молодой человек, небогатый землевладелец, ближайший сосед Реневой.

Оля Василькова, молоденькая девушка, дочь бывшего управляющего имением Реневой.

Старый, запущенный сад; площадка; налево от зрителей старая, пострадавшая от времени, тесовая терраса дома, направо и прямо за площадкой деревья и кусты; подле террасы круглый стол, покрытый белой скатертью; кругом несколько стульев.

Ильич с самоваром сходит с террасы на площадку, за ним Степанида с подносом, на котором чайный прибор, потом Даша.

Степанида. Потише, не спотыкнись, скороход!

Ильич. Слава богу, служили, никогда не спотыкались! (Ставит самовар на стол.)

Степанида (ставит поднос и обмахивает полотенцем самовар). Эх, ты! Вычистил самовар, весь сизый какой-то — страм!.. Говорила: дай, сама, — не видит сослепу-то, а еще берется!

Ильич. Да, как же, у тебя поучиться! Чистили мы их довольно, знаем! (Хочет расставлять чашки.)

Степанида (отстраняя его). Пусти! Еще чашки перебьешь! Давеча уж блюдо покончил.

Ильич. А кто подтолкнул? Ты же вышибла из рук… Не так расставляешь, чайник не туда… Мужичка!

Степанида. Ох, какой дворянин! Скажите!

Ильич (перестанавливает стулья). Почище тебя; на господском дворе родился, свет видал; а ты из деревенской избы по моей милости в дворовые-то произведена. Небось, барышня сегодня как приехала, сейчас спросила: «Где Ильич? Чтоб явился!»

Степанида. И меня позвала: «Пошлите, говорит, ко мне тоже Степаниду».

Ильич. Пошла на кухню, знай свою стряпню! А я комнаты убирать.

Степанида. Уберут без тебя! Уж сиди на одном месте, коли ноги оттоптал.

Ильич. Деревня!

Степанида. Старый сыч! Право, слепой сыч!

Даша (с чайницей в руке). Что это вы, старички, никак ссоритесь!

Ильич (указывая). Да вот все она, деревня-то моя!

Степанида. Вот и смотрите на него, на полоумного!

Ильич. Деревня!

Степанида. Старый сыч!

Ильич. Ты слушай! Я комнаты убирать, а ты на кухню! (Идет.)

Степанида (следуя за ним). Еще разбить тебе или сломать что-нибудь.

Уходят.

Даша. При нынешних понятиях таких антиков надо за деньги показывать.

Готовит чай. Входит Дерюгин. Кланяется.

Даша, Дерюгин.

Даша. Здравствуйте! Вам кого?

Дерюгин. Нам, собственно, барышню нашу, Анну Владимировну. А что, ежели повидать их, можно?

Даша. Можно; она скоро выйдет сюда.

Дерюгин. Отдыхать изволят, устали?

Даша. Да, устала; мы ведь только три часа, как приехали.

Дерюгин. Как же! Мы так и встрепенулись, вся деревня, услыхамши колокольчик-то! Нежданно-негаданно! Как же, мы их бывшие крестьяне; а я, признаться, и старостой ходил еще при их родителях.

Даша. Присядьте пока.

Дерюгин. Ничего, постоим. А вы, следственно, при них, при барышне нашей?

Даша. При ней.

Дерюгин. На каком же, то есть, положении, аль как?

Даша. Я — прислуга, горничная ее.