Митрофан. Как не понять. Да насчет опойка-то я сомневаюсь.

Гурьевна. Какого опойка?

Митрофан. А физиономии-то?

Гурьевна. Полюбится и сатана лучше ясного сокола. Ты не из красавцев, да и не пугало воронье. Возьми корзинку-то, повесь на руку! Да ты ходи по-благородному, вот так! (Идет покачиваясь и подняв голову кверху.)

Митрофан. По верхам-то грибов не ищут, они по земле растут, да еще на сук наткнешься, глаз выколешь!

Гурьевна. Тебе грибы, что ль, нужны — корысть-то в них невелика; ловкость да благородные манеры — вот что тебе нужно. Ну, ступай! И я тоже пойду, издали на тебя смотреть буду.

Уходят.

Бондырева, Ольга (выходят из дому), Марья (в дверях).

Ольга. Я нарочно Настю с девушками за грибами отправила, чтоб она не мешала тут.

Бондырева. А лошадей я все-таки откладывать не велела, мало я на твои хитрости надеюсь.

Ольга. А вот увидим, отчаиваться никогда не нужно. Конечно, я еще молода, мало знаю людей, а говорят, что всякого человека можно на какую-нибудь удочку поймать.

Бондырева. Марьюшка, позови управляющего.

Марья уходит во флигель.

Ольга. Я подожду в зале, чем кончатся ваши переговоры. Тогда уж я буду знать, как с Лизгуновым разговаривать, он, того гляди, и приедет.

Уходит в дом. Из флигеля выходят Баркалов и Марья. Марья проходит в дом.

Баркалов и Бондырева.

Баркалов. Вы меня звали? Что вам угодно?

Бондырева. Прежде всего, чтобы вы сели здесь.

Баркалов. О! Это что-то новенькое!

Бондырева. Что ж с вами поделаешь, когда вы больно ершисты? Надо по-другому начать.

Баркалов. Напрасно будете стараться; я знаю, что вы хотите!

Бондырева. Едва ли знаете вы, чего вы сами-то хотите!

Баркалов. Расчудесно! У вас не спрошу!

Бондырева. А лучше бы спросить. Потому что вы петлю надели и себе, и ей. Долго не надышите.

Баркалов. Это до вас не касается. Что вам угодно? В участии вашем я не нуждаюсь.

Бондырева. Да его и нет! Что вы мне? Я хотела выпроводить вас, потому что вы тут не к месту. Понимайте, как знаете. И выпроводила бы, да обижать вас мне не расчет. Ну, и нашла я нужным посбавить тону и поговорить с вами откровенно.

Баркалов. Это любопытно. Должно быть, хороша откровенность будет. Денег хотите дать? Наверно, денег?

Бондырева. Вот и ошиблись. Я знаю, что вы денег от меня не возьмете. Я вас хорошо поняла. Вы сколько денег-то через руки пропустили, а ведь небось в кармане ветер свистит, все разбросано и ничего не припрятано. Вот вы какой!

Баркалов. Ну, я такой. Ну, что ж дальше? Разве вы обо мне доброго мнения? Не верю. Все-таки я вам противен, и вы меня или ненавидите, или презираете.

Бондырева. Нисколько. За что? Что вы безобразничали? Эва! Посердилась, правда, а как подумала, так даже одобрила вас. Всякий свою шкуру бережет. Мы на вас, вы на нас. И дошли мы до того, что всем нам может быть скверно. Неужели это вам любо?

Баркалов. А зачем меня трогаете? Я и теперь думаю, что не лучше ли нам разойтись подобру-поздорову, а то опять договоримся до войны. У вас горло — ой-ой, да и я не отстану… Вот и Мамаево побоище!

Бондырева. Нет, мы теперь будем тихим манером. Довольно! Полюбовную сделку сделаем!

Баркалов. Какую же вам угодно сделку мне предложить?

Бондырева. Да самую простую: хотите вы итти ко мне в управляющие?

Баркалов. Как? К вам? (Хохочет.) Вот одолжили! (Хохочет.)

Бондырева. Что вы горло-то дерете? И ничего-таки тут смешного нет. Да, ко мне!

Баркалов (хохочет). Лопну!

Бондырева. Подожду и посмотрю!

Баркалов. Фу! Ну, так как же, в управляющие?

Бондырева. Я говорю серьезно.

Баркалов. Не верю.

Бондырева. Напрасно. Надо верить. и соглашаться поскорей, пока предлагают.

Баркалов. Подумайте! Что вы? Не вы ли говорили, что я дрянь и ничего не понимаю в хозяйстве, а теперь зовете к себе. Как же это согласовать?

Бондырева. Я и теперь говорю, что вы ничего не понимаете; а будете жить у нас в доме, волюшки такой вам не будет, станете делать, что я скажу, и человеком будете. Рассчитывайте: у меня в имении пять тысяч десятин, а тут полторы тысячи; у меня хлеб родится сам-двенадцать, а тут сам-друг; у меня тысяча рублей жалованья, а тут с сумочкой, да с богом по морозцу.

Баркалов. Гм! Странное предложение! Оно бы ничего, мне все равно, но я вам не верю.

Бондырева. Зачем верить? Мы контракт сделаем, задатку дадим хоть сейчас, вот и дело в шляпе. Да вы меня еще не знаете. Если бы вы мне по нраву пришлись, да будете угождать, да буду я вами довольна… (Смотрит на него.) Ведь и вам хорошо будет.

Баркалов (смотрит на нее пристально). Гм… Хорошо будет? Подумаем…

Бондырева. Подумать? Это на что лучше. Я к вам Семена Гаврилыча пришлю, а вы пока раскиньте умом. Да что тут? Как я вижу… Эх вы, перец! Подумайте, подумайте подите!

Баркалов (в раздумье). Я вам скоро дам ответ. Мне прежде нужно видеться с одним господином, с которым у меня есть серьезные дела. Я его жду, он скоро приедет. (Уходит.)

Бондырева, Ольга.

Ольга. Ну, тетя, как дела у вас?

Бондырева. Колеблется.

Ольга. Хорошо, что не отказался сразу.

Бондырева. Прежде чем дать ответ, хочет повидаться с каким-то господином, с которым у него дела.

Ольга. Я догадываюсь, он хочет повидаться с Лизгуновым и попробовать, нельзя ли занять у него побольше денег. Тогда он, конечно, откажется. Вот отчего он колеблется.

Бондырева. А ведь займут, пожалуй; и все на нашу же шею.

Ольга. Да, займут много, за большие проценты и…

Бондырева. И деньги размотают.

Ольга. А мы примем меры. Я постараюсь прежде их поговорить с Лизгуновым, тогда уж они не займут, и он колебаться перестанет. Тетя, навязала я вам управляющего, что-то вы с ним будете делать?

Бондырева. А что ж? Ничего. Дадим ему в задаток побольше денег и пусть живет да учится. Дела ему будет довольно: жатва, а потом молотьба. Пусть мешки считает да в амбары ссыпает. А задурит, так прогоним. Только и убыток, что задаток пропадет — так это еще беда невелика: здесь-то его оставлять, так дороже обойдется. А может, и за дело возьмется, может, и человеком будет. Еще молод, жаль его. Конечно, из десяти таких шелопаев только разве один поправляется, да, может быть, этот один-то он и есть. А не захочет по честной дорожке итти, так чорту баран, — так турну его, что и своих не узнает. Дам из милости пятьдесят рублей на дорожку, целуй ручку и убирайся!

Ольга. Тетя, кто-то подъехал… Это Лизгунов. Вот хорошо; я его сейчас и встречу.

Бондырева. Ну, я уйду!

Уходит. Входит Лизгунов.

Ольга и Лизгунов.

Лизгунов (позируя). Какая приятная встреча! Это вы? Мое почтенье!

Ольга. Здравствуйте!

Лизгунов. Очень рад, что вижу вас, я так желал этого.

Ольга молчит.

Позвольте мне вам так же откровенно высказать, как и вашей сестрице…

Ольга. Что же такое?

Лизгунов (восторженно). Я… я люблю вас.

Ольга. Вы? Вот не ожидала!

Лизгунов. Не ожидали? Я этому не удивляюсь. Ухаживать я предоставляю другим, но если я имею намеренье, благородное намеренье, то я прямо… вы меня понимаете?

Ольга. Нет.

Лизгунов. Нет? Гм! Я прошу вашей руки. Сегодня я имел удовольствие говорить с вашей сестрицей, и она согласна.