"В селе дело было?" — рискнул угадать Говоров.

"Нет, на хуторе, — отозвался немец после некоторой заминки и спросил, перехватывая инициативу: — А тебе откуда известно?"

"Сперва ты… — мысленно отмахнулся летчик. — Воду пил?"

"Что? Воду? Ну, жарко было, конечно, пил, только не воду, пиво… да, ерунда все".

"Вона как… уже интереснее", — Павлу вспомнилось свое путешествие.

"Так откуда про медальон знаешь?" — прозвучал в голове настойчивый вопрос.

"Знакомо, — скупо признался летчик, чувствуя в словах Пауля некоторый диссонанс. — Выходит, сплелось так, что и не разорвать".

Коньяк окончился, говорить не хотелось. Незаметно сумел задремать.

Разбудил звук в коридоре. Открыл глаза и увидел, как дверь распахнулась, а в палату ввалилась группа офицеров. Следовавший впереди потянул носом и радостно пророкотал, тщетно пытаясь говорить потише:

— Пауль, бродяга, мы уже и не чаяли увидеть тебя, а ты и здесь умудрился отыскать французский коньяк.

"Комэск, — успел разобрать подсказку Говоров, поднимая голову от подушки. Гельмут Штраух. Вместе ездили в Берлин, получать крест".

Говоров слабо улыбнулся, не зная, стоит ли отвечать на горячее приветствие в том же духе.

Воспользовавшись его замешательством, Пауль перехватил инициативу:

— Здравствуйте, герр майор, — ответил он, вскидывая руку в шуточном приветствии. — А что, вы уже собирались поделить мое наследство? Увы, придется вам еще потерпеть мое присутствие.

Вошедшие следом летчики дружно засмеялись, хлопая по плечам. Посыпались вопросы.

Однако, не успели товарищи рассесться и начать разговор, как в палату заглянул встревоженный врач.

— Господа офицеры, — осторожно произнес он. — Прошу извинить, но господину обер-лейтенанту необходимо пройти утренние процедуры.

Пациент поднялся, натянул халат и развел руки в сожалеющем жесте: — Ну вот, попал в лапы, теперь они из меня все соки выжмут, — оправдываясь за необходимость покинуть общество, сказал Пауль, обращаясь к старшему по званию.

— Ладно, — майор поднялся со стула. — Иди, подставляй корму эскулапам, но помни, с тебя ужин в Старой таверне. Кстати, фройлен Хелена уже спрашивала, куда подевался бравый баварец, — Штраух подмигнул товарищу. — Так что… лови момент, старина.

Оставив летчиков весело перешучиваться по поводу немудреной шутки соратника, Павел вышел из палаты и присоединился к терпеливо ожидающему его доктору.

"Герр Кранке, извините меня за вынужденную ложь, — произнес Фогель, обращаясь к идущему рядом с ним офицеру. — В кабинете вас ожидают. Это все, что я могу сообщить.

Он остановился возле затянутой драпировкой из белого ситца двери и кивком предложил войти.

— А вот это серьезно, — предупредил голос. — Позволь, я буду говорить сам, — даже не попросил, а уведомил Пауль.

В просторном, сверкающем чистотой, процедурном кабинете сидел худой, длинный офицер службы безопасности.

Серебристые вензеля и молнии в петлицах выгодно оттенял черный френч дознавателя.

— Присаживайтесь, — без улыбки предложил старший офицер, не глядя на вошедшего.

Говоров опустился на стул и замер.

— Цель нашей встречи, выяснить детали происшествия. Выведен из строя дорогостоящий истребитель. Едва не погиб летчик-испытатель. Все это требует тщательного расследования. Есть ряд вопросов…

— Спрашивайте, — бесстрастно отозвался Пауль.

Что не понравилось в его голосе Павлу? Не разобрал. Только взвыл в душе сигнал тревоги. Не размышляя, скорее повинуясь внезапному порыву, смял порывающуюся что-то сказать сущность Пауля и сжал зубы.

— Так, значит, ничего? — вдруг поднял голову офицер. Он впился внимательным взглядом в лицо, изрезанное осколками стекла. — Ты хочешь сказать, они не клюнули? — со значением добавил он.

И тут Павел заметил выглядывающую из-под манжета форменной сорочки крохотную деталь синеватой татуировки.

"Вот оно", — рявкнул внутренний голос, перекрывая мечущийся в голове крик хозяина тела.

Павел поднял глаза и встретил испытующий взгляд сидящего спиной к окну немца: — Нет, герр штандартенфюрер. Самолет просто сорвало в штопор. Обычная поломка. Все произошло слишком низко. Парашют едва успел наполниться, от удара о землю потерял сознание, протащило, и оказался в какой то канаве. Когда пришел в себя, был уже вечер. Пришлось идти наугад.

— Пауль, я вовсе не имею в виду детали вашего приземления, — неожиданно вкрадчиво прервал доклад визитер. — Я имею в виду контакт.

— Ничего, — твердо заверил Говоров, пытаясь сообразить, о чем идет речь.

— Хотя, был намек, но… Неявный, — уже по наитию добавил он.

— Ладно. Нет, так нет, — слегка разочарованно пробормотал сотрудник спецслужб и закончил. — Хорошо, господин Кранке. Вы свободны. Но помните: Все что вам стало известно, должно сохраняться в строжайшей тайне. Отдыхайте, когда будете готовы, попробуем еще раз. Русские обязаны клюнуть… — он замолчал и кивнул головой, отпуская пилота.

Говоров развернулся и вышел в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Павел вернулся в палату и улегся на кровать. Нужно ли говорить, что находился он в полной растерянности.

"По всему выходило, что сложнейшая, глобальная операция имела цель — расправиться именно с ним, капитаном Говоровым. Или, по меньшей мере, стала одной из целей. Но почему? И что это за секретное подразделение, службу в которой пообещал ему немец", — не отыскав ответа, вынул из кармана халата цепочку.

"Посмотрим, может быть, господин обер-лейтенант сумеет пролить свет на всю эту историю", — чувствуя себя весьма неуверенно, решил он.

Мысли, загнанного глубоко в подсознание естества Пауля прозвучали едва слышным шепотом.

"Ну, так что ты хотел сказать подполковнику? — поинтересовался Павел, когда мысленный контакт немного окреп. — Доложить обо мне, или еще что-то?"

Кранке отозвался не сразу. "Похоже, я уже никогда не смогу стать прежним, — грустно констатировал он. — Я словно предчувствовал, что этот полет станет для меня последним".

"И все же интересно, что он тебе сказал перед вылетом?" — осторожно спросил Говоров.

"Ничего конкретного, — отозвался безжизненный голос. — Сперва нес обычный нацистский бред про языческие корни арийской расы, заговор масонов и католических клерикалов, а после обтекаемо предостерег, что в какой-то момент полета может случиться непредвиденная ситуация. И, наконец, приказал повесить на шею этот амулет. Запомнилось только то, что я, ни при каких условиях, не должен снимать его с себя. И еще, приказал прыгать… сразу же… как только…"

Голос чужого сознания потихоньку становился все тише и тише.

"Эй, Пауль, что с тобой? — позвал летчик. — Похоже, связь вовсе нарушилась, — уже ниоткуда донесся легкий, как вздох, голос: — Наверное, я зря тогда прыгнул…"

"Ты это брось, — озадаченно пробормотал Павел, прислушиваясь к себе. — Устроил здесь, прощание славянки. Тебе чего, вырубился, и привет, а я тут один в ваших гембахерах разбирайся. Нет, приятель, одному мне совсем край", — он уперся взглядом в свой мундир, висящий на стуле. Напряг волю, восстанавливая уже почти исчезнувшую связь с двойником. Помогло ли искреннее желание вернуть собеседника, или сработали какие-то свойства зажатого в ладони амулета, но почувствовал, он уже не один.

"Вот так лучше, — удовлетворенно произнес Говоров, затягивая концы разорванной цепочки на шее. — Только, старина, душевно тебя прошу, без фокусов. Гестапо разбираться не станет, кто из нас кто. Ливер вытянут, а после еще и родных в лагерь законопатят. Тебе оно надо?"

Голос вернувшегося напарника зазвучал вновь: "Но как? Мы ведь враги, разные, да и вообще…"