Нарком покинул кабинет в недоумении. Смутило его вовсе не решение о создании авиационного подразделения. Это как раз вполне разумное решение. А вот то, что «Сам» упомянул о каком-то лейтенанте, было странно. Однако, приученный ничему не удивляться сподвижник не стал откладывать выполнение приказа в долгий ящик.

В ведомстве, которое представлял собеседник Главнокомандующего, исполнение приказов было поставлено на высшем уровне. Поэтому, уже через десять минут после того, как был отдал приказ разыскать лейтенанта, человек в форме капитана НКВД поднял трубку и задал короткий вопрос. Сердце кадровика екнуло. Опасения его сбылись на удивление быстро. Полковник стер пот со лба и отрапортовал: — Направлен в Качинское училище подготовки летчиков истребительной авиации. Предписание за номером выдано в шестнадцать часов.

— Очевидно, направился на вокзал, — предвосхищая очередной вопрос, с готовностью доложил в трубку офицер. И даже когда в ней зазвучали сигналы отбоя, он долго еще стоял, не решаясь положить ее на рычаг.

Капитан, которого ответ совершенно не удовлетворил, связался с другим абонентом:

— Семенов, бери своих горлохватов и на Павелецкий. Приказ: разыскать лейтенанта в полевой форме летного состава. Фамилия Говоров, звать Павел, направляется в Качинск. Взять, но аккуратно.

— Приказ Первого, — счел он возможным сообщить дополнительную информацию.

И, выслушав уточняющий вопрос, категорически уточнил: — Живым, только живым. Выполняй.

Павел и представить не мог, сколько людей озадачено его скромной персоной. Сраженный столь решительными переменами в судьбе, он действительно направился на знаменитую площадь. И вовсе не потому, что спешил как можно быстрее добраться на новое место службы. Все было куда проще. Не имея в столице ни родных, ни знакомых, он не знал куда приткнуться. Потому и отправился на вокзал.

Купить билет в толчее и сутолоке осаждаемых бесчисленными пассажирами касс было делом изначально обреченным на неудачу, выручил военный комендант. Он внимательно изучил документы, повздыхал, будто отрывая последнее, но записку черкнул. И уже через пять минут лейтенант стал обладателем заветного кусочка картона. До отправления оставалось целых три часа, и стряхнувший груз забот Павел решил заглянуть в вокзальный буфет.

"Когда еще удастся попасть в столицу. Так хоть пива московского выпью", — решил он, плюнув на посещение других достопримечательностей. Отстояв длинную очередь, приобрел пару кружек пенного и вышел на улицу. Шум буфета к спокойному отдыху не располагал. Отвлекла непонятная возня на багажной площадке. Несколько носильщиков в униформе, оставив свои тележки, самозабвенно возили кого-то по пыльной земле.

"Бывает, — безразлично пожал плечами Павел. — Мало ли какие дела творят эти ребята. А там где макли, всегда недоразумения". И тут до слуха донесся слабый возглас: — Что вы делаете? — это еще секунду назад сидевшая себе на потертом чемодане женщина в несуразном мужском пальто вдруг кинулась в самую середину побоища.

"Ну что за дура, — огорченно выдохнул наблюдатель. — Сейчас огребет от всех щедрот". И точно. Один из разошедшихся бляхоносцев махнул рукой, и заступница кубарем покатилась в сторону от служителей вокзального сервиса. "Ну, это уже перебор", — Говоров, отлично понимая глупость своего порыва, решительно отставил кружку в сторону и поднялся.

— Эй вы, донкихоты, — окликнул он борцов. — Забирайте свои телеги, и марш отсюда.

Рука непроизвольно скользнула к кобуре. Этого хватило. Ученые жизнью работяги, не пытаясь продолжить экзекуцию, рассредоточились по перрону.

Тетка, получив по носу, растянулась в пыли. Однако, вставать не торопилась. И вообще, поза ее очень не понравилась Павлу.

"Похоже, досталось всерьез, — он двинулся к горе заступнице. — Так и есть, без сознания". Склонясь над потерпевшей, он увидел, что это совсем молодая девчонка, только одетая, как чучело. Странное дело — лицо ее показалось лейтенанту неуловимо схожим с обликом приснившейся ему дочки старосты. Он даже заморгал, прогоняя наваждение.

— Эй, подружка, вставай, — обратился он, норовя поднять ее с земли. Но, едва его пальцы сомкнулись на худенькой руке, словно пружина бросила еще мгновенье назад безжизненное тело. Удар локтем в участливо склоненное лицо выбил не сноп, а целый фейерверк искр.

Едва не теряя сознание, на инстинктах, успел сдвинуть голову, и разящий удар, нацеленный в висок, прошел вскользь. И — все равно — потряс. А взбесившаяся фурия скользнула ладонью по его кобуре и выдернула ствол. Уже не пытаясь сопротивляться, Павел перекатился в сторону, подальше.

И уже в воздухе заметил, как бегут к нему фигуры в белых фартуках, что лишь недавно изображали ссору.

"Ах, ты…" — пронзило запоздалое понимание, что его обманули, как мальчишку. Павел вскочил на ноги и приготовился встретить бандитов.

А в руке первого из набегающих блеснул ствол. И, судя по всему, тот уже был готов применить оружие. Пистолет в руке его начал подниматься, но делал это мужик медленно, словно танцуя диковинный полонез. Казалось, время замерло. Зловещая гримаса растянула губы противника, обнажая ровные, слишком ровные для вокзального обитателя, зубы. Павел, не дожидаясь завершения фигуры, рванулся к нему и, словно пробивая свободный, врезал врагу в самое уязвимое место. Но реакции на удар не последовало. Только изумление, вызванное его движением, начало появляться в глазах лже-грузчика.

"А, хрен с тобой", — не стал задерживаться на нем летчик. Два скользящих шага, и вот уже следующий бегун получил свое.

"Не покалечить бы", — запоздало пожалел Паша беднягу. Вырубить ползущих, как черепахи, бандюганов оказалось парой пустяков, а если точнее, — двух ударов сапога. И только тут Павел заметил, как падает из ослабшей руки главаря пистолет.

"Готовы, теперь я с этой… разберусь", — истребитель крутанул головой, ища взглядом обидчицу.

Девчонка, чрезвычайно комичная в бесформенном пальтугане, застыла в прежней позе. Серьезно сжатые губы, взлохмаченные волосы, и, вот что странно, глаза точь-в-точь как у той… Паша, уже готовый отвесить ей хорошую затрещину, сдержал руку и ограничился тем, что только выдернул из замерших пальцев ствол. И вдруг, следуя порыву, поцеловал провокаторшу в щеку. В тот же миг наваждение исчезло. Упал на колени старшой, задергались от боли остальные. Ожила и девчонка, увидев Пашино лицо рядом со своим, автоматически выжала отсутствующий курок виртуального пистолета.

"Хорошенькое дело", — изумился он. Впрочем, хохмил летчик скорее от внутреннего восторга, вызванного властью над временем.

"Однако, дело есть дело", — вщелкнул обойму и передернул затвор.

— Не двигаться. Стреляю без предупреждения. Эй. Кто-нибудь, вызовите милицию, — распорядился Говоров зевакам.

Никто и не собирался продолжить атаку. Громилы лежали на земле и баюкали пораженные органы.

Девица начала приходить в себя. Рука ее ткнулась в карман пальто. Но, заметив укоризненный взгляд летчика, а скорее нацеленный пистолету, замерла.

— Сам бросай оружие, — неожиданно скомандовала она звонким голосом.

Паша, которого комизм ситуации начал забавлять, фыркнул и выговорил обманщице: — А если нет, то что? Бандитка. Ни стыда, ни совести, вот сдам тебя милиции, будешь знать.

Впрочем, для себя он уже решил, что никакой милиции девчонку не выдаст: "Бог с ней. Мужиков — да, это святое дело. Хотя, судя по тому, как они себя чувствуют, свое тоже получили".

"Ну, это… ты брось… Толстовец, тоже. — приструнил он себя. — А окажись на моем месте другой? Они, эти паразиты, его уже до трусов бы раздели. Сдаем. Все".

Наконец послышалась заливистая трель свистка.

К месту событий, придерживая стукающие по бокам сумки с противогазами, бежали милиционеры. Револьверы, которыми они размахивали, делали их похожими на идущих в атаку белогвардейцев. Павел отряхнул куртку и убрал пистолет.