В конце XVIII века семена цинхоны — хинного дерева, как его сейчас называют фармацевты, контрабандным путем добыл англичанин X. Уэддель. В ботанических садах Парижа, Лондона, Лейдена удалось из них получить небольшое количество сеянцев, которые, к сожалению, скоро погибли. Очередная попытка составить конкуренцию испанцам провалилась. Дальше история цинхоны напоминает настоящий приключенческий роман. За ней продолжают охотиться англичане, французы, голландцы. Директор тропического ботанического сада в Бейтензорге на острове Ява М. Гаскарль под фамилией Мюллер проникает в Перу и Боливию и вывозит оттуда семена. Казалось бы, цель достигнута: семена успешно проросли, сеянцы высажены на плантации. Однако это оказалось совсем другое хинное дерево, кора которого почти не содержала хинина. Вскоре выяснилось, что род цинхона содержит около 40 видов, различающихся не только внешне, но и по химическому составу.
Больше повезло англичанам. Они дважды доставляли семена лекарственной цинхоны в Королевский ботанический сад Кью под Лондоном. Последняя попытка, сделанная в 1865 году Леджером, оказалась удачной. Затем сеянцы хинного дерева в конце концов попали на Яву и дали там начало обширным плантациям, которые в первой половине нашего столетия обеспечивали около 90 процентов мирового экспорта хинина. Так закончилась почти трехвековая история введения в культуру этого дерева с «королевским» названием.
Систематики еще не раз обращались к именам царствующих особ, которым было лестно оказаться запечатленными не только на монетах, но и на скрижалях науки. Ну, скажем, популярный кустарник чубушник, цветущий душистыми белыми цветками, который обычно зовут садовым жасмином, обязан своим латинским названием Philadelphus памяти о египетском царе Филадельфе. Появилась, например, традесканция королевская, названная одновременно в честь английского ботаника Д. Традесканта и королевы Марии Бельгийской. Необычный южноафриканский цветок стрелитции, отдаленно похожий на голову какой-то экзотической птицы, запоминается сразу. Его посвятили жене английского короля Георга III Шарлотте, урожденной Мекленбург-Стрелитц. Дважды отражена в ботанической латыни первая жена Наполеона Бонапарта Жозефина, в девичестве Ла Пажери. В королевском саду в Мальмезоне придворный ботаник Э. Бонплан вырастил два тропических южноамериканских растения: жозефинию императорскую (Josephinia imperatricis) и лапажерию, или лапагерию, розовую (Lapageria rosea).
Европейцам еще с XVIII века по описаниям путешественников была известна гигантская водяная кувшинка, встречающаяся на Амазонке. Ее семена неоднократно привозили в Европу, но вырастить «амазонскую лилию» удалось лишь спустя почти столетие. В 1837 году на английский престол вступила королева Виктория. Систематик Линдлей сделал ей тогда поистине королевский подарок, назвав царственную «амазонскую лилию» именем Виктории (Victoria). Сейчас виктория — одно из довольно обычных и в то же время любопытнейших растений многих ботанических садов, имеющих закрытые водные бассейны. Ее похожие на огромные зеленые сковороды листья способны выдержать равномерно распределенный 80-килограммовый груз. Не менее знамениты и цветки виктории. Крупные, до 30 см в диаметре, они распускаются вечером или даже ночью и по мере цветения меняют окраску. Вначале эти большие кувшинки снежно-белые, потом постепенно розовеют и, наконец, становятся в центре пурпурными.
На Сейшельских островах встречается пальма, на которой созревают громадные орехи (в поперечнике почти до полуметра и массой около 25 килограммов) и к тому же словно бы разделенные надвое узкой перетяжкой, желобком. Орехи эти были известны еще в глубокой древности, их прибивало волнами к западным берегам Индии. А вот сами пальмы стали известны с открытием Сейшельских островов — в 1743 году. А в 1805 году французский ботаник Ф. Коммерсон назвал сейшельскую пальму Лодоицея или Людовиция (Lodoicea) в память последнего французского короля Людовика XVI, казненного в период Французской революции. Во времена же правления Бонапарта, провозгласившего себя императором, воздание почестей королям уже не было крамолой. Его имя испанские ботаники Руиз и Павон дали одному из родов семейства бромелиевые — бонапартея (Bonapartea). Можно обнаружить в списках растений также род наполеонею (Napoleonea), входящий в отдельное семейство наполеоновых (Napoleonaceae).
Но случается, что царственные имена не только появляются, но и бесследно исчезают из ботанического обихода. Так случилось, например, с родом николайя (Nicolaia), которым был «увенчан» в 1862 году самодержец Николай I. Однако потом выяснилось, что этот тропический род семейства сцитамновые был, как говорят ботаники, сборным, то есть состоящим из нескольких более мелких, но вполне обособленных родов. И николайя, таким образом, распалась, перестала существовать. Как, впрочем, вскоре и сама российская монархия, сметенная Великой Октябрьской социалистической революцией.
Попал в ботаническую историю и император Карл Великий. В честь него, правда, названо растение, по внешнему виду отнюдь не величественное. По-русски оно зовется колючником, по-латыни Carlina. Согласно преданию, во время чумы, которая охватила войско Карла, к нему явился ангел и указал на это растение, как на средство от повального мора. В немецком «Травнике», изданном на рубеже XV и XVI веков, имеется даже изображение колючника, перед которым в молитвенной коленопреклоненной позе стоит император в блистающей короне (рис. 34). Казалось бы, сколь желанная находка для фармаколога! Божественное лекарство от грозной болезни само идет в руки, к тому же и растение отнюдь не редкое, распространено почти повсеместно. Беда только в том, что теологи до сих пор не пришли к единому мнению, на какое же растение указал Карлу ангел. Споры ведутся еще вокруг более полудюжины имен, среди которых известные многим дудник (Angelica) и дягиль (Archangelica), чьи латинские названия тоже напоминают об их легендарном происхождении.
Рис. 34. Коленопреклоненный император Карл Великий перед посвященным ему цветком — карлиной.
Королевским растением одно время считался обыкновенный табак. История его раннего появления в Европе такова. Никола Монардес никогда не бывал в Америке. Однако занимая пост придворного медика и ботаника в Севилье, он имел доступ ко всем поступавшим из-за океана диковинным растениям, а также получаемым из них продуктам. Еще Монардес скрупулезно записывал рассказы путешественников о быте, нравах и традициях обитателей далекой Вест-Индии. Все это, должным образом обработанное, было затем издано в 1569 и 1571 годах под заглавием «Две книги удивительных известий о новонайденном свете». В последнем томе упоминалось индийское растение эль табако (el tabaco) и описывалось, что уставшие индейцы и негры кладут табак в нос и в рот, после чего «лежат как мертвые три-четыре часа», а также курят: «поскольку им не разрешают пить вино, они рады доводить себя до состояния опьянения, вдыхая дым табака» (рис. 35).
Рис. 35. Изображение табака из книги Н. Монардеса (справа — голова курящего трубку индейца).
Однако в Европе с табаком познакомились еще до появления книг Монардеса. Молодой французский посланник в Португалии Жан Нико, вернувшись в середине XVI века в Париж, поразил придворных необычным растением, которое со свойственным дипломатам тонким расчетом назвал травой королевы. Сначала его использовали в дворцовых декоративных насаждениях, но вскоре слухи о наркотических свойствах табачного дыма трансформировались в утверждение, что дым этот чрезвычайно полезен при заболеваниях… легких! И тогда табак стали разводить и применять для курения «в лечебных целях» во многих европейских странах. В соответствии с этим в научных кругах он превратился из «травы королевы» в никоциану (Nicotiana) — «траву Нико». В ранг никоцианы его впервые возвел фламандский ботаник и по совместительству медик английского короля Якова I Маттиас Л’Обель в 1570 году. Под тем же именем табак позже нашел себе место в системе Линнея.