Когда Габриель снова открыла дверь своего кабинета, она уже почти убедила себя в том, что он и есть тот самый человек. Он чудак, а богатые люди все в чем-то чудаки.

Александр сидел за ее письменным столом и ел ее сандвич с сыром.

— Очень вкусно. — Он протянул ей нетронутую половину сандвича. — Угощайтесь.

— Кем бы вы ни были, вы определенно не эксцентричный миллиардер с чеком для нашей студии, — заметила Габриель.

Он засмеялся.

— Только не говорите, что вы мне поверили. Послушайте, а вам случайно не нужна земельная собственность на берегу Эгейского моря? Пейзажи древней Эллады были бы для вас достойной декорацией.

Габриель подошла к своему столу и взяла нетронутую половину сандвича.

— Не помню, чтобы я приглашала вас разделить со мной ланч. И с какой стати вы обрушились с критикой на «Максима и Максима»?

— Вы не смогли бы съесть его сами. Это очень большой сандвич для такой маленькой девочки.

Габриель закатила глаза.

— Мне двадцать пять лет. Я независима и плачу налоги. Маленькой девочкой меня назвать никак нельзя!

— Двадцать пять? Вы выглядите моложе.

— Если это комплимент, спасибо. Если оскорбление, считайте, что я пропустила его мимо ушей. — Габриель села на единственный свободный стул рядом с письменным столом. — И я заказала большой сандвич с сыром потому, что могу съесть его сама. Я умираю с голоду. Утром я не завтракала, да и вчера вечером почти ничего не ела.

Габриель откусила большой кусок сандвича. Нет смысла демонстрировать этому типу хорошие манеры.

— Макдауэлл поскупился на ужин, затащил вас в постель, а потом еще и сэкономил на завтраке?

Габриель вскинула голову, и их взгляды скрестились. К своему ужасу, она почувствовала, что краснеет.

— Это абсолютно вас не касается, мистер Холидей!

— Ваш Макдауэлл, по-моему, сплошное мучение, детка, — как ни в чем не бывало продолжил Александр. — Он скуп, сестра его вас не любит. Неужели он стоит того, чтобы тратить на него время?

— Я отказываюсь обсуждать Билли Макдауэлла с…

— Он должен быть настоящим мачо в постели, чтобы терпеть все это!

Габриель швырнула сандвич на стол и вскочила.

— Он не мачо в постели! И я…

— Мне жаль это слышать, — с наигранным сочувствием прервал ее Александр. — Но я уверен, что вы сожалеете еще больше. Значит, вы охотитесь только за его деньгами, да?

— Вы намеренно искажаете мои слова! — обиженно воскликнула Габриель и тут же подумала, что нельзя так остро реагировать на его насмешки, ведь он просто наслаждается тем, что выводит ее из себя. Но как же сильно этот человек раздражает ее!

Александр доел свою половину сандвича и запил щедрым глотком кока-колы.

— А что тут искажать, Габриель? И так все предельно ясно. Вы — честолюбивая карьеристка и согласны терпеть скупого импотента Билли Макдауэлла потому, что…

— Он не импотент! То есть… даже если и так, я этого не знаю, потому что никогда не спала с ним. — Она всеми силами пыталась справиться со смущением. Габриель не могла вспомнить, когда еще ее так унижали и оскорбляли, как сейчас. — Я знаю его несколько лет, и…

— Лет? — Александр присвистнул. — Вы встречаетесь с парнем несколько лет и ни разу с ним не спали?

Девушка внимательно посмотрела на него. Впервые с того момента, как вломился в кабинет, он казался совершенно сбитым с толку. И это доказывало, что вдобавок ко всем своим бесчисленным грехам Александр Холидей принадлежит к разряду тех негодяев, которые уверены, что женщины должны прыгать к ним в постель сразу же, немедленно, в первое же свидание!

К тому же он делал слишком поспешные выводы. Она хотела объяснить, что ее отношения с Билли всегда были платоническими, с самой первой встречи здесь, в компании, когда он присутствовал на заседании правления. Они не испытывали друг к другу пылких чувств, но им было хорошо вместе, и, когда одному из них требовалась пара на какой-нибудь официальный вечер, охотно помогали друг другу.

В последнее время они встречались достаточно часто, так как женщина, на которой Билли собирался жениться, нашла себе другого. Габриель всего лишь по-дружески помогала ему пережить разрыв с невестой, но его сестра Сузан совершенно неправильно истолковала их отношения. Как и Александр Холидей.

Подумав, Габриель решила, что не должна давать ему никаких объяснений. Он их не заслужил!

— Я и не ожидала, что вы способны оценить воспитанность такого джентльмена, как Билли Макдауэлл, — сказала она высокомерно.

— Если этот парень не пытался переспать с вами, у него начисто отсутствует либидо, — уверенно заявил Александр. — Вы сногсшибательны! От одного взгляда на такую сексуальную женщину, как вы, у любого мужчины кровь закипит в жилах. Вы само совершенство. Ну почему я не скульптор?!

Габриель открыла от удивления рот. Она не знала, что ответить. Сексуальная? Она? Сногсшибательная? Ни один мужчина никогда раньше не отвешивал ей столь грубого комплимента. Она подозревала, что ей следовало бы обидеться, но вместо этого по ее телу медленно разлилось странное тепло.

— Ну… — Габриель уставилась в пол, машинально пригладила волосы, вызвав этим нервным жестом его улыбку, и наконец прошептала: — Вам не следует так разговаривать со мной.

— Вы правы, не следует. А то мы оба окажемся в очень большой беде. Вы полны решимости продолжать платонические, но, несомненно, серьезные отношения с Билли Макдауэллом, а я собираюсь избегать всего хоть отдаленно напоминающего серьезные отношения. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. О Грегори Дортсмане, например.

Габриель замерла.

— Грегори Дортсмане? — повторила она осторожно. — Адвокате?

Вот оно что! У этого нахального типа есть вполне важная тема для разговора, его следует внимательным образом выслушать.

— Некоторые называют его иначе: детский маклер. — Александр пожал плечами. — Маклер, который сводит покупателей и продавцов и получает свою долю от сделки. Похоже, что именно этим занимается Дортсман: очень доходным делом, где дети покупаются и продаются, как предметы потребления.

— Я проводила для нашей студии исследования по проблеме усыновления и разговаривала с несколькими парами, пользовавшимися услугами Грегори Дортсмана…

— Знаю, — прервал ее Александр. — От них я и услышал ваше имя. И пришел просить вас бросить это дело.

Габриель молчала.

— Пожалуйста, — добавил он после паузы. — Вы посягаете на мою территорию. Задаете слишком много вопросов, люди начинают нервничать и замолкают. Вы губите мое расследование.

— Расследование? — повторила она, задумчиво глядя на него. Он же говорил, что не полицейский. — Вы репортер, Александр?

— Не совсем. Я зарабатываю на жизнь сбором фактов, но я не пишу по ним очерки.

Прекрасная работа для того простого, без обязательств, образа жизни, который он себе выбрал. Добыть факты и передать их кому-то другому, потом заняться новым делом. Написать репортаж, очерк — это занимает слишком много времени и требует серьезного отношения, втягивания в чужие дела. А ему не нужны никакие связи.

Габриель все еще хмурилась.

— Что же это за работа? — Как человек, отдающийся делу всей душой, она почувствовала легковесность в словах странного посетителя. — Вы расследуете факты, но не обрабатываете их? Вы вроде наемного охотника? Выслеживаете неверных жен и мужей в низкосортных отелях и фотографируете их? — Она не пыталась скрыть своего неодобрения.

Александр засмеялся.

— Этим занимаются частные сыщики, дорогая. Не моя сфера. Результаты моих расследований используются в газетных публикациях, а не в бракоразводных процессах. Я люблю собирать мозаику по кусочкам в одно целое, а потом передаю факты мастерам пера. И они уже обрабатывают их для журнала или телепрограммы.

— Какой журнал и какая программа?

— Журнал «Любопытный» и информационная программа «Из первых уст». Я работаю и там, и там. Фактически я изобрел штатную должность искателя фактов, — самодовольно заявил Александр. — И это удивительно доходная деятельность. Я также иногда работаю для телевизионных шоу. Видели когда-нибудь?