— Мы окажемся в непосредственной близости к предкам человечества, — объяснил Гейл. — Хотя человек, каким мы его себе представляем, появился не ранее двух миллионов лет назад, первые приматы бродили по поверхности планеты примерно семьдесят миллионов лет. Мы все равно так или иначе столкнемся с ними, этого не избежать, но, возможно, встреча не будет иметь сколько-нибудь значимых последствий; уйти же глубже нельзя из-за динозавров, общение с которыми вряд ли будет особенно приятным. По совести говоря, дело не только в динозаврах. Предки австралопитеков вышли на арену истории не позднее пятнадцати миллионов лет назад. Цифры, разумеется, весьма приблизительные. Большинство наших антропологов считает, что мы будем в безопасности, проникнув в прошлое на десять миллионов лет. Но мы хотим подстраховаться; вдобавок, нам ничто не препятствует. Вот откуда взялись двадцать миллионов. И потом, нужно же оставить место для вас.

— Для нас! — воскликнул Дуглас, вскакивая.

— Минутку, Рейли, — жестом остановил его президент. — Давайте дослушаем.

— На ваш взгляд, предложение вполне разумное, — продолжал Гейл. — Посудите сами; через пятьсот лет произойдет вторжение из космоса. Да, благодаря нам вы очутились на ином пути развития, и никакого нашествия может и не быть, но, по вычислениям наших ученых, вероятность того, что оно состоится, очень высока. Так зачем же вам двигаться к нему? Почему не присоединиться к нам? В вашем распоряжении пятьсот лет. Используйте их для подготовки, чтобы не бежать, как мы, в спешке и суматохе, но уйти постепенно, за несколько лет. Почему бы не бросить нынешнюю Землю и не начать все заново? Человечество пойдет нехоженой дорогой. Новые земли…

— Бред! — крикнул Дуглас. — Если мы, ваши предки, удалимся в прошлое, ваше будущее не наступит!

— Вы забыли, что он нам объяснял, — вмешался Уильямс, — про иной путь.

— Я умываю руки! — заявил Дуглас, усаживаясь на место. — С меня достаточно.

— Мы не можем отправиться с вами, — сказал Сэндберг. — Нас слишком много, и…

— Не с нами. Как мы. Вместе нас действительно будет чересчур много. Вы и так страдаете от перенаселенности. Вот ваш шанс! Вы можете сократить численность населения до куда более приемлемых масштабов. Мы уходим на двадцать миллионов лет. Половина вас может переселиться в прошлое на девятнадцать миллионов лет, остальные — на восемнадцать. Каждую из групп будет отделять от другой по миллиону лет, что исключит возможность вмешательства в дела друг друга.

— Но как же быть с вашими принципами? — справился Уильямс. — Мы наверняка оставим в прошлом заметный след. Мы пользуемся углем, железом…

— Не оставите, если примете нашу философию и технологию.

— Вы согласны поделиться с нами своими секретами? Ядерный синтез…

— Если вы присоединитесь к нам, — сказал Гейл, — мы будем настаивать на этом.

— Кажется, — произнес президент, вставая, — мы достигли той точки, где следует на время прекратить разговор. Вам предстоит многое сделать. Благодарим вас, мистер Гейл, что вы приехали к нам и привезли с собой вашу прелестную дочь. Надеюсь, вы не возражаете против продолжения беседы, несколько погодя?

— Ни в коем случае, — отозвался Гейл. — Я буду только рад. Кроме того, вам надо поговорить с другими, кому известно значительно больше моего. Они сообщат вам все необходимые сведения.

— Я приглашаю вас быть моими гостями, — продолжал президент.

— Здесь, в Белом Доме? — подала голос Элис Гейл. Девушка, судя по всему, чем-то взволнованная, стиснула руки.

— Да, милая, в Белом Доме, — ответил с улыбкой президент. — Вы окажете нам большую честь.

— Извините горячность моей дочери, — проговорил Гейл. — Дело в том, что Белый Дом интересует ее, так сказать, с профессиональной точки зрения. Она изучала его, прочла все, что можно, об его архитектуре и истории.

— Приятно слышать, — заметил президент, завершая встречу.

Люди по-прежнему выходили из горловины туннеля, но теперь их встречал полицейский кордон. Одни полицейские разделяли поток на две части, направляя кого направо, кого налево, чтобы движение не застопорилось и не возникла «пробка», другие оттесняли толпу зевак. Усиленный мегафоном голос определял, кому и куда надлежит идти, а когда он умолкал, слышалось бормотание радиоприемника, доносившееся из машины, припаркованной на обочине. Машин было не перечесть: на тротуаре, на газонах, на лужайках перед домами — явный вызов праву частной собственности. По улице громыхали военные грузовики и автобусы. В них сажали пришельцев, и они уезжали, а на смену подкатывали новые. Однако они не поспевали; людей все прибавлялось, и приходилось отводить вновь прибывших в сторону, чтобы освободить место следующим.

Лейтенант Эндрю Шелби говорил по радиотелефону с майором Марселем Бернсом:

— Сэр, наши усилия ни к чему не приводят. Господи Боже, никогда не видел такой толпы. Было бы проще, если бы мы сумели отогнать зевак, но они сопротивляются, а нам не хватает народу, чтобы справиться с ними. Мы перекрыли движение гражданского транспорта и постоянно передаем по радио призыв не мешать, но они все лезут. Дороги забиты машинами. Даже не хочу думать, что будет, когда стемнеет. Как насчет техников, которые вроде бы должны установить прожектора?

— Они выехали, — ответил майор. — Держись, Энди, не подкачай. Нам нужно забрать оттуда всех.

— Добавьте автобусов, — попросил лейтенант.

— Пошлю, как только раздобуду, — пообещал Бернс. — Да, скоро должен прибыть орудийный расчет.

— Зачем нам пушка? Что мы с ней будем делать?

— Не знаю. Мне было сказано лишь то, что я тебе передал.

— Неужели вы верите ему? — удивился Дуглас. — Но это же сущая нелепица! Ни дать ни взять научно-фантастический роман. Говорю вам, нас пытаются одурачить!

— Значит, все те, кто вышел из туннелей, — нелепица? — спросил Уильямс. — Какое иное объяснение вы можете предложить? Рассказ Гейла и впрямь попахивает фантастикой, но вполне достоверно объясняет ситуацию. Признаться, мне…

— Да кто он такой?! — продолжал горячиться генеральный прокурор. — Представитель вашингтонской общины, общественный деятель! Нет чтобы хотя бы мелкий правительственный чиновник…

— Возможно, у них не существует правительства как такового, — предположил Уильямс. — За пять столетий мало ли какие могли произойти перемены.

— Стив, — поинтересовался президент, — а что думаете вы? Ведь это вы его нам подсунули.

— Совершенно зря, — пробормотал Дуглас.

— За истинность его истории я ручаться, естественно, не могу, — отозвался Уилсон.

— Что сказала Молли? — справился Сэндберг.

— Почти ничего. Я уверен, он не обмолвился перед ней ни словом о том, что поведал нам, однако она сумела вызнать у Гейла и его дочери, на что похож мир, в котором они живут, то есть жили. Говорит, что удовлетворена.

— Глобал Ньюс не пыталось подсуетиться? — спросил Дуглас.

— Разумеется, пыталось. Любое агентство новостей поступило бы точно так же; да что агентство — любой репортер, который не зря ест свой хлеб. На то они, в конце концов, и журналисты. Но Мэннинг не особенно нажимал. Он знал, как и я…

— Что к вам не подъедешь? — закончил Дуглас.

— Рейли! — одернул прокурора президент.

— Что мне сообщить прессе? — спросил Уилсон.

— Ничего, — быстро ответил Дуглас. — Ровным счетом ничего.

— Им известно, что я был у президента и что происходит нечто необычное. Они не будут довольны молчанием.

— Им не положено знать.

— Напротив, положено, — возразил Уилсон. — Нельзя рассматривать прессу как противника. Журналисты просто выполняют свою работу. Общественность должна быть в курсе происходящего. Пресса поддерживает нас, но нам не следует злоупотреблять доверием. Нужно что-то сообщить им, лучше всего — правду.

— Я бы сказал им, — проговорил Уильямс, — что полученные сведения позволяют предположить, что эти люди действительно явились из будущего, но необходимо время, чтобы все тщательно проверить. Пока мы не можем сделать официального заявления, поскольку продолжаем изучать обстановку.