Наконец, когда закат превратился в смутное напоминание об ушедшем дне, Вейл тяжело вздохнула и спросила:

— Куда мы едем?

— В ресторан, который мне посоветовал приятель. Не знаю, будут ли там места, но он сказал, что ради такого ужина можно и подождать.

Робби припарковал «Ниссан Мурано» на стоянке у бистро «Дон Джованни». Вейл тем временем стучала пальцами по клавиатуре телефона: набирала сообщение своему четырнадцатилетнему сыну Джонатану. Пока она не вернется из отпуска, за мальчиком присматривала ее тетя Фэй, специально приехавшая из Нью-Йорка.

Нажав «отправить», Вейл сунула телефон снова в чехол.

Они вышли из машины и направились к ресторану. Вейл еще издали заметила, что окольцовывавшая его крытая веранда полна народу. На столиках, создавая интимную атмосферу, мерцали свечи. Парочки держались за руки, приятели над чем-то хохотали. Зайдя внутрь, Вейл и Робби представились распорядителю, который говорил по-английски с сильным итальянским акцентом. Болтовня посетителей перемежалась позвякиванием приборов. Пахло чесноком, помидорами и оливками.

— Может, это был сам Дон Джованни, — сказал Робби, когда они вернулись на веранду. Остановив официанта, он спросил: — Скажите, это был Дон Джованни?

Официант, парень с оливковой кожей и итальянским акцентом, усмехнулся.

— Сэр, никакого Дона Джованни не существует. Хозяева ресторана — донна Скала и ее муж Джованни. Да, этого человека зовут Джованни.

— Понятно, — сказал Робби. — Это не имя, это обращение — дон.

— Передайте Джованни, что пахнет в его ресторане просто божественно, — улыбнулась Вейл.

Робби поблагодарил официанта и сказал ей:

— Может, я ошибаюсь, Карен, но мне кажется, он и сам это знает.

Сработал телефон Вейл, и она с улыбкой прочла полученное сообщение.

— Джонатан? — спросил Робби.

— К нему вернулось чувство юмора. Это не может не радовать.

Они спустились по деревянным ступенькам в нечто вроде внутреннего сада. Просторная лужайка окружала фонтан с медными скульптурами несколько сюрреалистического вида. Там была лягушка, которая упиралась в квадратный пьедестал передними лапками, а задними как будто перебирала в воздухе; итальянский солдат на тонком шпиле, который свободной рукой держал белый булыжник; повар, который спускался по лесенке с флагом Италии, словно собираясь водрузить его.

Хрустя щебнем, они обогнули фонтан и остановились, чтобы повнимательнее рассмотреть эти произведения искусства.

Вейл оценивающе наклонила голову.

— Интересно.

— Интересно, что бы это значило, — уточнил Робби.

— Солдат выбирает между жизнью и смертью. Зависнув у края пропасти над океаном, он держит здоровенный камень, который на самом деле не смог бы удержать, потому что находится в горизонтальном положении. Это метафорическое изображение человека, который пытается во что бы то ни стало остаться на плаву.

Робби вгляделся в композицию внимательнее.

— Я плохо понимаю, с чего ты это взяла, но пусть будет так.

— Когда в отпуске приходится любоваться художествами какого-то маньяка, это, знаешь ли, настраивает на философский лад. — Она отвернулась от фонтана и села за один из столиков, расставленных поблизости. — Извини, что я опять об этом вспомнила. Мало того что нам пришлось смотреть на труп, так я еще и говорю о нем в этом прекрасном саду.

Робби взял ее за руку.

— Карен, насилие повсюду. Надо принимать его как должное. Мы постоянно с ним сталкиваемся. Что делать, такая уж у нас работа.

— А как тебе этот Брикс?

— Странная фамилия.

— И человек он странный. Но я не об этом. Брикс что-то утаил от нас. Я видела его лицо и его реакцию. Он как будто сталкивался с таким раньше.

— Ты поняла это по его реакции?

— Язык тела. А потом он нас оттуда выгнал…

Робби пожал плечами.

— Ну да. Но ведь не нам расследовать это дело, Карен. Нас это вообще не касается.

В ярком свете, льющемся из ресторана, который лишь подчеркивал полумрак сада, возник женский силуэт.

— Робби, ваш столик готов.

— Пускай этот разговор останется здесь, — сказала, вставая, Вейл.

Робби снова взял ее за руку.

— Согласен.

Вейл и Робби сидели за прямоугольным гостиничным столом. Хозяйка как раз объявила меню на завтрак: французский тост с консервированными фруктами и кленовым сиропом, апельсиновый сок, выжатый этим утром, и греческий йогурт.

Компанию им составила молодая пара, которая, видимо, сполна насладилась упругостью матраса в своем номере, и пара постарше, которая, судя по всему, с нетерпением ждала выхода на пенсию.

— Меня зовут Чак, — представился седой мужчина, — а эту милую даму — Кэндас. Завтра у нас тридцать пятая годовщина. Представьте себе, как-то дотянули. — Он игриво ткнул жену локтем, а та дала достойный отпор, толкнув его плечом. — А это Брэнди и ее муж Тодд. На следующей неделе будет два года, как они женаты. Из Бостона, да?

— Они вообще-то и сами умеют разговаривать, — сказала Кэндас. — Извините, Чак иногда любит перетягивать все внимание на себя. Главное — вовремя пнуть его в лодыжку. — Чак неодобрительно покосился на нее. — Что такое? Тридцать пять лет срабатывало.

— Мы познакомились с Чаком и Кэндас пару дней назад, — сказала Брэнди.

— Карен и Робби, — сказала Вейл. — Штат Вирджиния.

— А кем вы работаете? — спросил Тодд.

— Мы? Я работаю в ФБР. Агент в спецподразделении, о котором вы, наверное…

— ФБР? — живо откликнулся Тодд. — Правда? Знаете, я всегда хотел поговорить с копом. Узнать, каково это. Но все как-то момент не подворачивался… Не подойдешь же к копу на улице и не спросишь.

— О чем? — вмешался Робби.

Тодд нервно потряс левой ногой.

— Ну, как оно… Каково это — пристрелить кого-то? Вы в кого-нибудь стреляли?

— Я — да, — сказала Вейл, и в голове у нее тут же вспыхнул образ Дэнни Майкла Йейтса.

Тодд слегка подался вперед.

— А убивать доводилось? Каково оно, а?

— Тодд! — шикнула на него Брэнди. — Это неприлично.

— Да, — ответила Вейл, глядя Тодду в глаза. — Доводилось. Но с моей специальностью делать это приходится нечасто. Хотя, — хихикнула она, — это не совсем так. Я однажды убила грабителя банка, а пару месяцев назад чуть не прикончила своего бывшего мужа. А потом, на той неделе, прямо перед Белым домом…

Робби смущенно откашлялся и, выдавив из себя натужный смешок, перебил ее:

— У Карен специфическое чувство юмора.

Робби, вероятно, решил последовать совету Кэндас, и Вейл почувствовала неслабый пинок под столом — плохо завуалированный призыв замолкнуть. Все переглянулись, пытаясь определить, насколько серьезно стоит воспринимать ее слова.

— Шутки в сторону, — поспешил вмешаться Робби. — Карен — эксперт-криминалист. Составляет психологические портреты преступников.

— Как по телевизору, да? — спросила Брэнди. — Как же назывался тот сериал? Он шел где-то год назад, мы с тобой вместе его смотрели, помнишь? — обратилась она к Тодду.

— Так и назывался — «Криминалист», — вспомнил Тодд. — Отличный был сериал.

Брэнди, скрестив руки на груди, откинулась на спинку стула.

— Тебе просто актриса понравилась.

— Нет, правда. Клево было: потрогает одежду — и сразу видит лицо преступника…

— Это полная ху… чушь, а не сериал, — заявила Вейл. — Мы не волшебники. Реальность — это вам не Голливуд.

— Но работа все равно интересная, — сказал Робби.

— А на сериал «Преступные замыслы» похоже? — спросила Кэндас.

— Это уже ближе, — согласилась Вейл. — Только своих самолетов у нас нет. Лет тридцать назад такое предложение поступило, но пролетело как фанера над Парижем: слишком дорого.

— Удачно сказано, — отметил Тодд. — Самолет пролетел как фанера над Парижем.

— А вы чем занимаетесь? — спросил Чак.

— Я работаю следователем, — ответил Робби.

— Вы, наверное, столько ужасов насмотрелись, — сказал Чак.