Херон снова улыбнулась и сняла куртку, оставшись в рубашке — армейского кроя, довольно простой, но сидящей должным образом, с достаточно глубоким вырезом. Она распустила волосы, до этого бывшие в тугом пучке, и провела по ним рукой, чтобы попытаться придать им форму. Юбку слегка подтянула, чуть открыв бедро, и стала ждать, пока лифт медленно поднимался. На верхнем этаже она навинтила на пистолет глушитель, спрятала его под куртку, переброшенную через руку, вышла из лифта и поднялась по ступенькам на крышу. Орудия стояли в линию, и она медленно пошла самому дальнему из них, давая солдатам возможность оценивающе наблюдать за ней.

Как и всегда, Херон была заворожена реакцией на нее мужчин. Она чувствовала себя так, будто бы уже не была объектом их внимания, будто бы они наблюдали не за ней, а за созданным ей образом, а сама она могла управлять каждым их действием посредством таких образов. Пройти определенным образом — и их сердце станет биться чаще, улыбнуться, мельком глянуть кому-нибудь из них в глаза — и они изменят все свое отношение к ней. Некоторые хотели защищать ее, как Генерал Бао, другие — поговорить с ней, узнать, кто она; кое-кто желал просто прикоснуться к ней. Все эти формы реакций — и многие другие — были одним из способов контроля: люди видели что-то милое и хотели обладать этим. Сколько человек хотя бы заподозрили, что она управляла ими?

Орудия ПВО стояли на поворотных установках, что позволяло разворачивать их в любом направлении и поднимать и опускать их тяжелые двойные дула для большего радиуса огня. Для каждого из них сверху было по слепой зоне — установки не могли настолько повернуться, но в случае необходимости слепая зона одного орудия могла быть перекрыта другим. Херон подошла к последнему орудию в ряду и улыбнулась закрепленной за ним бригаде, состоящей из четырех человек, — улыбнулась не обольстительно, а невинно. Для долговременного обольщения нужны были остроумие и смышленость, но для чего-то быстрого и грубого ничего не подходило лучше, чем роскошная наивность.

— Эй, парни. — Она подняла отворот куртки, показывая символ генерала. — Ву попросил меня приехать проверить артиллерию, но боюсь, что ничего в этом не понимаю.

Парни уставились на нее, не зная, как реагировать. Двое что помладше улыбались как идиоты за спиной, и Херон с лукавой улыбкой благосклонно взирала на них. Лидер экипажа спросил, что ей нужно знать, и она провела рукой по толстой металлической бочки пушки. — Реально что каждый из вас четырех может пройти все и зажечь его?! Они смеялись и качали головами, объясняя, в общих чертах об их индивидуальных рабочих местах: один человек смотрит за всем этим, другой стоит на страже, причем двое младших держат пистолет с патронами, хоть и являются подмогой. Она смутилась и засмеялась и ощутила себя дурой, и люди отнеслись к ней как к идиотке, отвечая ей взаимностью, и давая ей ответы на те глупые вопросы, что она задавала. В конце концов, что может идиот сделать, чтобы их обидеть?

Она наклонилась на уровне талии, указывая на что-то в башне системе пистолета и подготовки, чтобы задать вопрос, как вдруг артиллерийский снаряд ударил по гражданскому зданию на востоке. Она медленно выпрямилась, взглянув на свои часы: 22:20. Это не могло быть вторжением.

— Это был не наш, — сказал один из стрелков. Они блуждали среди перил, шокированные, и смотрели вниз, на город за стенами комплекса. Еще два артиллерийских снаряда приземлились, разрушая здания, которые стояли на пути Партиал. Они приближались сейчас.

И наступление они начали раньше.

Херон выпрямилась, доставая из-под складок куртки пистолет.

— Простите, ребята.

Один из них успел обернуться, его глаза расширились от неожиданности и замешательства. Она выстрелила ему в грудь, а трем оставшимся — в спину. Благодаря глушителю ее пистолет произвел не больше шума, чем степлер. Их винтовки были недалеко — стояли, прислоненные к стене. Она взяла одну из них, проверила патронник и навела на ближайшего солдата. Он смотрел на нее, обеспокоенный происходящим на крыше больше, чем зрелищем напротив. Она застрелила его с расстояния, дважды попав в него из винтовки, оглушающие выстрелы которой привлекли внимание даже растерянных солдат возле других орудий. Они повернулись посмотреть, что произошло, но Херон уже забиралась внутрь первой зенитной башни. Орудийные бригады были ежедневно представлены здесь в лучшем виде, но она тренировалась на одной из этих установок, когда ей было четыре месяца.

Движениями башни управлял простой рычаг. Херон развернула пушку, но не в небо, в к соседнему орудию. Справа от нее автоматический контрольный механизм активировал самонаводящуюся систему, но ей этого не требовалось, ведь цель была неподвижной и находилась лишь в двадцати ярдах. Она нажала пусковую кнопку, и вся башенка содрогнулась, а спаренные стволы стали попеременно, издавая глухой шум, стрелять. Орудие взревело, и соседняя установка с градом пламени взорвалась. Херон оставила палец на пуске, бесстрастно наблюдая, как заряды попадали в цель, пробивали броню и уничтожали внутренности орудия, а затем, пройдя его насквозь, летели к следующей установке, превращая ее в такую же массу визжащего металла. Так как некому было дозаряжать орудие Херон, заряды в нем закончились до того, как были уничтожены все пушки. Она, захватив с собой украденную винтовку, выпрыгнула из башенки. Крыша к тому времени превратилась хаос из дыма и огня. Херон побежала к последней не уничтоженной цели, пристрелив по пути трех контуженных солдат, которые умудрились пережить произошедшую раньше стрельбу.

Последняя установка оказалась невредимой, и, очевидно, в ней все еще были люди. Поворотная башня развернулась и орудие выстрелило в Херон, уничтожая все, что осталось от двух средних пушек, и ту, из которой она только стреляла. Херон пригнулась за остатками еще одной установки. Она прикрыла уши ладонями, чтобы защитить их, но звук все равно был оглушающим. Она чувствовала, как каждый заряд рассекал воздух, и это заставляло ее тело неметь. Когда стрельба завершилась, она чувствовала себя контуженной, подобно тем троим солдатам. Она закрыла глаза, чтобы успокоиться, заставляя свой организм превозмогать эффекты стрельбы. Окружающий мир казался ей ужасающе тихим, все его звуки заменило то усиливающееся, то ослабевающее гудение. Она скрипнула зубами, сжала в руках винтовку и выглянула из-за дымящихся останков пушечной установки. В нескольких дюймах от ее лица срикошетила пуля, и она нырнула обратно в укрытие. Неожиданно перед ней появился солдат, и она застрелила его единым движением — подняв винтовку, прицелившись и нажав на курок, а затем опустила ее обратно себе на колени. Сколько там еще осталось солдат? Сколько из них стреляли из оставшейся пушки, и сколько обслуживали ее?

Она снова выглянула из своего укрытия, и снова вспыхнули дула нацеленных на нее винтовок: стрелков было двое, плюс еще кто-то должен был управлять огнем из пушки, а кто-то — дозаряжать ее. Херон все еще ничего не слышала. Скорее всего, они не станут стрелять в нее из самой пушки — для этого нужно будет целиться достаточно низко, а значит — продырявить крышу. Строение было слишком непрочным, чтобы выдержать это. Еще один солдат показался из-за кондиционирующей установки, и она застрелила его почти машинально. Когда они были у нее на виду, Херон могла убивать их, но она была загнана в угол, и оставшаяся пушка не попадала в поле ее зрения. Ей нужно было как-то отвлечь их. Она потянулась за своей курткой, но та была давно утеряна где-то около первой пушки. Тогда она стянула куртку с лежащего рядом солдата, держа ее в левой руке, а винтовку — в правой. Пора посмотреть, у кого лучше развиты рефлексы.

Она бросила куртку влево, а сама откатилась вправо, к разрушенной башне, стреляя по солдатам, пока они обстреливали ее куртку. Почти сразу они поняли свою ошибку, но было уже слишком поздно. Оба стрелка спустились, она сняла их через шею, не мешкая. Матрос высунул голову с вышки башни, и был ежесекундно снят. Она повернулась к винтовке пушки ПВО, его два гигантских барреля указывали прямо на нее, едва настигая двадцать ярдов. Она подняла винтовку спокойно, направляя прицел обратно мимо бочки в стекле кабины, видя слабое свечение дисплея ориентации сетки, а за ним наводчика. Это был невероятно сложный выстрел, и она тщательно прицелилась, выжидая.