— Почему бы тебе не передохнуть? — мягко предложила она. — В холле можно выпить кофе и перекусить. Иди, а я посижу тут.

— Мне страшно, — всхлипнул он. — А вдруг она умрет, пока меня не будет рядом.

— Не смей так говорить! — возмутилась Люси, чувствуя, как все у нее внутри похолодело. — Поверь, Мегги нужна мне не меньше, чем тебе.

Клайв тихо вышел из палаты, а Люси осторожно коснулась здоровой руки сестры. Она была горячей и влажной.

Люси начала говорить.

Время текло.

Вскоре вернулся Клайв. Теперь они говорили по очереди.

Наступил вечер. Пришла и миновала полночь. Они все еще говорили.

Люси посмотрела на часы в три часа ночи. Она так устала, что едва могла соображать.

С трудом передвигая затекшие ноги, она спустилась вниз. Сэндвич с тунцом и чашка горячего кофе придали ей сил. Она поинтересовалась у дежурного, не звонил ли ей мистер Тетли, но тот ответил отрицательно.

Странно, встревожилась Люси и решила связаться с миссис Хопкинс, чтобы узнать, не звонил ли Роберт домой. Но потом она сообразила, что в три часа ночи не стоит будить экономку, и, вернувшись в палату, продолжила дежурство у постели сестры.

— Вы все еще здесь? — раздался женский голос из-за стеклянной перегородки.

Люси повернула измученное лицо и увидела Барбару Стейсон. Она на секунду представила себе эту женщину такой, какой ее описывал Роберт: молодой, полной жизни и необъяснимого обаяния.

Когда та подошла ближе, видение исчезло, но иллюзия была такой поразительной, что за этот краткий миг Люси смогла легко вообразить, насколько привлекательной женщиной была Барбара Стейсон в молодости.

— Мама… — Клайв потер покрасневшие глаза. — Мегги не отвечает. Мы все время разговаривали с ней — всю ночь, но ничего не произошло!

— Наберись терпения, сынок! Не надо ждать чуда, — мягко произнесла Барбара. — Тебе не следует так изводить себя. Готова поспорить, что ты ничего не ел и даже не прилег с того момента, как все это случилось…

— Когда приехала Люси, она отправила меня в холл, и я съел сэндвич, — сказал Клайв, устремив взгляд в пустоту.

— Так не годится! Марго этим не поможешь, а ты доведешь себя до нервного истощения… Я забираю тебя домой. Ты должен поесть и выспаться. Это касается и вас, мисс Гийом. В Олдбридже для вас приготовлена комната. Я хотела бы…

— Нет. — Люси, пошатываясь, поднялась на ноги. Недостаток сна сказывался, но она четко сознавала, что не должна принимать это приглашение. — Я остановлюсь в отеле.

— Могу я поинтересоваться, в каком именно? — спросила миссис Стейсон. — Чтобы держать вас в курсе.

— Пока не знаю, — смутилась Люси. — Я еще не заказала номер. Собираюсь сделать это сейчас.

— В разгар сезона?! — с сомнением покачала головой та. — Вряд ли вам это удастся! Боюсь, все отели на побережье переполнены.

Она оказалась права. Люси час висела на телефоне, но безрезультатно. Даже все комнаты в маленьких частных пансионах были заняты, не говоря уже о гостиницах…

Люси безумно устала. Она поняла, что ей не остается ничего другого, как ехать в Олдбридж и смирилась с неизбежным. Постоянная диета и эмоциональные затраты на работе уже давно истощили ее нервы, и она боялась срыва.

Да и бедный старый Хопкинс, который провел ночь на кушетке в комнате ожидания, тоже измучен, подумала Люси.

С тяжелым сердцем, стараясь не думать о том, как расценит этот поступок Роберт, она приняла приглашение Барбары Стейсон и отправилась в Олдбридж.

Дом оказался совсем не таким, каким она представляла его по рассказам Роберта. Он говорил об Олдбридже как о великолепном поместье, а сейчас взору Люси открылся старый особняк на грани полного разрушения. Его стены, когда-то выкрашенные в желтый цвет, зияли проплешинами облупившейся краски, лужайка перед домом заросла бурьяном, а позади возвышались мрачные серые скалы, сквозь которые кое-где проглядывала колдовская бирюза моря.

— О Господи, это что за привидение? — произнес Хопкинс, глядя на дом. — Вы уверены, что нам сюда?

Люси молча указала ему надпись на воротах: «Олдбридж», — гласила она.

Они остановились у центрального входа. Дверь отворилась, и навстречу гостье вышел Клайв. Хопкинс открыл багажник, а Люси направилась к дверям.

— Ваши комнаты наверху, — сказал Клайв, прикрывая рукой зевок. — Я покажу, как пройти. Извините за беспорядок, этот дом в ужасном состоянии.

Она последовала за ним.

Повсюду стоял запах сырости и затхлости. Пыль лежала на чехлах, покрывающих мебель. Шаги и голоса отзывались гулким эхом.

Люси с опаской оглядывалась по сторонам.

— Вы переехали сюда несколько дней назад?

— Да. Несколько комнат уже отремонтированы: например, столовая, кабинет, четыре спальни и три ванных.

— А сколько их здесь всего?

— Около сорока. — Он улыбнулся. — Тут уже давно запустение, — тридцать лет, если быть точным. Дом погибает, вот почему мама хотела, чтобы мы переехали сюда и взялись за ремонт. Она уже начала кое-какие работы, но мы с Мегги решили пожениться раньше, чем их успели закончить.

Люси поднималась следом за ним по ступеням, недоумевая, как миссис Стейсон могла бросить такой дом на целых тридцать лет? На голых, не покрытых ковром ступенях стояли семейные портреты в тяжелых бронзовых рамах, и ей казалось, что сквозь толстый слой пыли ее внимательно разглядывают чужие глаза.

— Мама уехала отсюда еще до того, как я родился, и с тех пор здесь никто не жил, — продолжал Клайв, входя в длинный узкий коридор.

Его шаги гулко звучали в тишине. Стопки паркета, коробки с рулонами обоев, ведра с краской, запах свежего лака, — все это говорило о начавшихся восстановительных работах.

— А ты знаешь почему? — спросила Люси.

— Я спрашивал ее об этом тысячу раз, но она только отмахивалась, причем у нее всегда становился такой несчастный вид, что я не настаивал на объяснениях… У меня такое впечатление, что от меня что-то скрывают.

— Почему ты так думаешь?

Он пожал плечами.

— Люди делают недоуменный вид и отводят глаза, хотя я убежден, что многие знают, в чем тут дело. — Клайв засмеялся. — Тайна, достойная Агаты Кристи, — старый, всеми забытый Олдбридж!

Роберт наверняка в курсе дела, подумала Люси, но мне придется подождать, пока он сам раскроет эту тайну. Если попытаться что-то выведать за его спиной, он этого не простит.

Она невольно улыбнулась, вспомнив, как Бобби говорил, как обычно поступают с любопытными девочками, а потом тихо вздохнула и повернулась к Клайву.

— Но вы с Мегги знали, что вас ждет, когда собирались переехать сюда?

— О да. Мама предупредила нас. Она хотела, чтобы Олдбридж полностью сменил свой облик, и сказала, что мы можем произвести любые изменения. Ей казалось, что дом оживет, если молодая любящая пара поселится в нем, наполнив его любовью, смехом и солнечным светом и прогнав мрачные тени прошлого.

Люси вздрогнула. Эти тени преследуют и Роберта!

— А вот и твоя комната! — Толкнув плечом дверь, Клайв пропустил ее внутрь. — Прислуга заверила меня, что здесь все убрано, а в ванной — чистые полотенца.

— Спасибо. Здесь чудесно!

Люси с удовольствием оглядела просторную комнату. Бледно-лимонные стены, казалось, наполняли ее солнцем. Кровать с четырьмя столбиками и балдахином напоминала дом Роберта в Дир-парк, только там она была темного, а здесь — светлого дерева.

Шелковое стеганое покрывало радовало глаз. Над изголовьем висел натюрморт в стиле старых голландцев: несколько лимонов на серебряном блюде. Люси при виде них проглотила слюну.

Клайв, видимо, заметил это.

— В столовую ведет четвертая дверь налево по главному коридору. А после завтрака мы отправимся в госпиталь.

Люси осталась одна. Она стояла, переваривая слова Клайва. Что-то в его рассказе озадачило ее… Но что?

Ах, да! Он сказал, что Олдбридж находится в плачевном состоянии уже тридцать лет, и никто за эти годы ни разу не бывал здесь… Но почему тридцать? Роберт уехал из Бенмора, когда ему было семнадцать…