Что послужило поводом для этого ареста? 22 марта 1904 года в полицию явилась домработница Паулина Скотт и подала заявление. Пожилой седовласый мужчина с приличной внешностью обратился к ней на улице, сказал ей несколько комплиментов и, наконец, предложил ей место экономки в своем доме. Все остальное протекало по знакомой полиции с 1896 года схеме. Из всего этого инспектор Вард сделал вывод, что Бек возобновил привычные авантюры. Поэтому он послал Паулину Скотт в полдень к ресторану, где Бек имел обыкновение обедать. Хотя у нее была возможность в течение часа разглядывать Бека на близком расстоянии, она не опознала его. Но Вард не сдавался. Он приказал Паулине Скотт явиться к дому Бека как раз в то время, когда он обычно выходил на улицу.
Потерпевшая стала следить за Беком и, когда он проходил мимо, заговорила с ним. Так Бека арестовали во второй раз.
Бек ничего не понимал. Он отчаянно повторял: «Клянусь богом, моим создателем, я не виновен! В обвинении против меня нет ни одного слова правды! Я могу привести много свидетелей, которые подтвердят, что я честно занимался своими делами. Все это просто непостижимо…» Как только газеты сообщили о его аресте, в полицию явились еще четыре женщины: Роза Рис, Грейс Кампбалл, Лили Кинг и Королина Зингер, которые тоже аналогичным путем лишились драгоценностей и денег. Все они были готовы поклясться, что Бек — тот самый человек, который их обманул. Теперь Беку ничто не могло помочь: ни уверения в невиновности, ни заклинания, ни заявления, что он никогда ни с одной из этих женщин не виделся и не разговаривал.
27 июня 1904 года Бек снова предстал перед судом в Олд-Бейли. Теперь у него уже не было средств нанять опытного защитника. А Лайсестер, его адвокат, располагал лишь четырьмя днями, чтобы поверхностно ознакомиться с материалами дела. Бек же был слишком подавлен и сбит с толку, чтобы суметь правильно проинформировать Лайсестера. Итак, трагедия повторилась еще раз. Свидетели опознали его под присягой: «У него характерный нос, — заявила Роза Рис, — я узнала бы его по носу из тысячи других». И на этот раз никто не обращал внимания на неясности и противоречия в показаниях женщин. Одна из них заявила, что жулик носил монокль, другая — что не видела ничего подобного. Но эти детали ничего не значили на фоне утверждении: «Это он… это он… это он…»
С 1896 года в британском судопроизводстве кое-что изменилось. Теперь Бек мог давать показания по своему делу. Но могли ли ему помочь мольбы и заверения в том, что он не знает этих женщин, что он, видимо, жертва двойника. Присяжные в первый же день суда признали Бека виновным. Но судья Грантхэм, который на этот раз судил Бека, почувствовал некоторые сомнения. Он отложил вынесение приговора и велел отвести Бека в тюрьму предварительного заключения.
И, наверное, Беку не удалось бы избежать своей печальной участи, если бы через 10 дней после суда не произошел случай, который по-новому осветил дело Бека и вызвал бурю возмущения в Лондоне.
Вечером 7 июля 1904 года инспектор Кане вошел в полицейский участок Тоттенгэм-Кортроуд. Это было обычное посещение. Дежурный полицейский рассказал ему, что они задержали одного человека, продававшего два кольца, которые он выманил у двух артисток. Кане, которому дело Бека было более или менее знакомо, попросил сообщить подробности. К своему великому удивлению, он услышал такую же историю, какую рассказывали все свидетельницы по делу Бека. В ней были и богатый лорд, ищущий экономку, и список туалетов, и фальшивый чек…
Кане пошел в камеру, где сидел арестованный. При виде заключенного у него захватило дух. Стоявший перед ним мужчина был сед, так же сед, как Бек, они были приблизительно одного роста, и черты его лица напоминали лицо Бека. Но Бек был моложе и не так крепок, как этот мужчина.
Арестованный назвался Вильямом Томасом и утверждал, что никогда раньше не жульничал. Но Кане был уверен, что перед ним Джон Смит, человек, вместо которого судят Бека.
Он тотчас же поставил об этом в известность Скотланд-ярд. Пяти женщинам, опознавшим Бека, предъявили для опознания Вильяма Томаса. Они растерялись. Затем Роза Рис, упорно утверждавшая, что узнала обманщика по носу, выдавила из себя: «Бог мой, ведь это он, это он…» К ее показанию присоединились все остальные.
Мелвилл Макнэттн сам побежал к единственной женщине, которая в 1896 году утверждала, что ее обманул не Бек. Узнав, в чем дело, она сразу же пошла в полицейский участок на Боу-стрит, куда тем временем привезли Томаса. И она заявила, что это тот самый мерзавец, который обманул ее девять лет назад.
Другие свидетельницы 1896 года тоже были приглашены. Они признались в своем заблуждении, извиняясь и оправдываясь. У Томаса действительно под ухом был шрам, которого не могли найти у Бека. У него было обрезание. Все особые приметы внешности Джона Смита, описанные в 1877 году, совпали.
Когда хозяин дома, в котором Джон Смит проживал в 1877 году, опознал своего бывшего жильца, Вильям Томас сломился. Через несколько часов стала известна вся его история, а следовательно, и причина страшнейшей ошибки идентификации и юстиции, происшедшей в Англии на пороге нового столетия.
Адольфа Бека (слева) дважды путали с преступником Томасом (справа) и приговаривали к тюремному заключению
Да, Томас был Джоном Смитом, совершившим жульничества, за которые был осужден в 1877 году. Он рассказал, что родился в Ланкашире в 1839 году, изучал медицину в Вене, служил генеральным врачом короля Гавайи и, наконец, заимел плантацию в Гонолулу. Проверкой его показаний удалось установить, что Томас, он же Джон Смит, проживал в 1876 году в Лондоне под именем Вильяма Вайса и выдавал себя за австрийского военного на пенсии. Отсидев свой первый срок, в 1881 году он уехал в Южную Австралию. После возвращения в Лондон в 1894 году он вскоре был арестован под именем Майера по обвинению в незаконном получении 300 фунтов по фальшивому кредитному письму. Однако для осуждения не было доказательств. А то, что мнимый Майер и Джон Смит одно и то же лицо, установлено не было. В 1894 году Смит возобновил свои аферы с женщинами и занимался ими до тех пор, пока не узнал из газет, что Адольф Бек арестован вместо него. Он взял себе имя доктора Марча и уехал в Америку. До 1903 года он работал врачом в США. Шестидесятилетним стариком в 1903 году он вернулся в Лондон, намереваясь возобновить свое старое занятие. И он возобновил его в масштабах, которые лишь сейчас стали обозримы. Те пять женщин, которые дали показания 27 июня 1904 года, были лишь незначительной частью всех обманутых и обворованных. В Союзный банк, на который жулик выписывал свои фальшивые чеки, было предъявлено до 25 подобных чеков. Большинство женщин стеснялись заявлять, боясь, как бы их имена не стали достоянием прессы. Несомненно, Смиту (он же Майер, он же Вайс, он же Марч, он же Вильям Томас) и на этот раз удалось бы уйти от наказания, если бы он не допустил оплошности и после вторичного ареста Бека не продолжал бы совершать преступления.
Министерство внутренних дел поторопилось освободить Бека. 19 июля 1904 года он был реабилитирован и получил компенсацию в размере 5000 фунтов. Но этот случай так возмутил общественность, что дело дошло до открытого обвинения Скотланд-ярда, министерства внутренних дел, прокурора Авори и судьи Фултона. Обвинения носили столь резкий характер, что судье Фултону пришлось оправдываться в открытом письме через газету «Таймс». Правительство назначило комиссию по расследованию этого дела, которая в своем докладе, несмотря на осторожные формулировки, резко осудила случай, связанный с делом Бека и Смита. Перед комиссией Бек сказал прокурору Авори: «Я не имел удовольствия видеть этого почтенного господина с 1896 года, с тех пор, когда в Олд-Бейли он взирал на меня с веселой иронической улыбочкой, как будто хотел сказать: «Ты виновен»». Но смысл слов Бека наверняка не дошел до толстокожего Авори.