Отбомбив «партизанские позиции», вражеские самолеты улетели, и сейчас же новые цепи полицейских и немцев пошли на штурм Колодинского леса.

Партизаны встретили атакующих прицельным огнем из пулеметов и автоматов.

Атака захлебнулась, фашисты залегли.

Снова загрохотали вражеские пушки и минометы. Но теперь они били не по ложным позициям, а по настоящим окопам и траншеям, в которых находились народные мстители. Партизаны несли тяжелые потери.

Командование приняло решение — разделить отряд на две части: первая половина примет бой и будет удерживать врага до тех пор, пока вторая не прорвется в Никольский бор.

Костю назначили в группу прорыва.

Партизаны сначала ползли, чтобы не попасть под пули фашистских снайперов, потом, перебегая от дерева к дереву среди рвущихся мин и снарядов, оказались наконец за линией артиллерийского огня. Но здесь было открытое поле. Первые группы партизан, пулеметные тачанки и обоз еще не успели его миновать, как появился фашистский самолет-разведчик. Одновременно с фланга, из ельника, начали стрельбу вражеские пулеметы. Дорога была отрезана.

Лишь несколько тачанок прорвались в Никольский бор и там, развернувшись, открыли огонь по ельнику, где засели немецкие пулеметчики.

Фашисты перенесли огонь на Никольский бор. Снова в небе появились фашистские самолеты, началась бомбежка. Все окуталось, хотя и ненадолго, дымом. Этим воспользовались партизаны. Костя и еще несколько бойцов поползли вперед, зажигая и разбрасывая дымовые шашки. Свистели пули, выли осколки, во рту горчило от пороховой и тротиловой гари. Под дымовой завесой остатки двух рот из группы прорыва и те немногие, оставшиеся в живых партизаны, которые прикрывали отход, достигли наконец Никольского бора и пошли в лесную глубь, куда противник, понесший огромные потери, не рискнул сунуться.

…Обескровленный в жестоком бою с превосходящими силами противника, отряд остановился на короткий отдых в лесу между Теляковом и Долгиновом. То были родные места Кости — еще прошлым летом пас он здесь Красулю, потом был проводником в группе Уколова. Хотелось хоть на минуту забежать домой, обнять отца, увидеть сестер, брата Толика, припасть горячим лицом к сухим, натруженным рукам матери, попросить у нее прощения.

«Прости, мама, я не мог поступить иначе. Но я обязательно вернусь!» Эти слова он повторял всегда, когда думал о доме.

В составе небольшой группы юного партизана послали в разведывательную операцию под Минск. В родные места Косте попасть после выполнения задания не удалось: отряд перебазировался в Старосельский лес.

И здесь пробыли недолго: по следам отряда шли каратели. Фашисты применили новую тактику — стоило никитинцам проявить себя в коротком бою или малой диверсии, тотчас по их следам бросались два-три моторизованных батальона, которые завязывали бои, неотступно шли за отрядом, изматывая его силы и так бывшие на пределе. Если отряду удавалось оторваться, найти укрытие в лесу, фашисты «передавали» партизан другим свежим воинским частям. Приходилось делать большие переходы, часто менять стоянки, чтоб сбить врага со следа. Все это стоило огромного напряжения. В начале июля 1942 года отряд повернул на запад, обошел Негорелое и оказался у разъезда Колосове. Разведчики на конях выскочили к самой железной дороге. На путях под парами стоял состав с несколькими вагонами, в которых находились немцы. Фашисты, очевидно, хотели перехватить партизан при переходе через железную дорогу, но не успели еще выгрузиться.

Разведчики мгновенно укрылись в лесу. Возможно, фашисты их даже не заметили. А Костя замешкался: он впервые в жизни близко увидел настоящий паровоз, вагоны.

…И вспомнился новогодний школьный вечер. После самодеятельного концерта начались игры у нарядной елки. Нина, смуглая, с густыми черными волосами, сверкнув в сторону Кости глазами, загадала загадку: «Ем я уголь, пью воду, за собой обоз веду. Тот обоз на сто колес, а зовусь я…» — «Паровоз!» — хором закричали со всех сторон. Только Костя промолчал.

«Мальчики, девочки, ко мне! — возбужденно крикнула Нина. — Будем играть в поезд! Станция назначения — Будущее!»

К Нине подбежали все ребята. Девочки схватили друг друга за локти, мальчики стали за девочками. Зафыркали со смехом, затопали по полу валенками. А Костя стоял в стороне, почему-то не решаясь присоединиться к «поезду».

«Костя! Иди к нам, становись впереди!» — позвала Нина.

«Неужели все это было всего лишь год назад? — с изумлением подумал мальчик. — Как в другой жизни».

…Немцы бегали, суетились, начали устанавливать на площадке последнего вагона пулемет. Очевидно, все-таки увидели партизан.

Рыжий конь, на котором сидел Костя, нетерпеливо перебирал ногами.

— Костя! — услышал он из густого ельника голос командира группы. — Ты что, заснул?

— Скачите в отряд! — крикнул Костя в ответ. — А я здесь останусь, отвлеку их.

Разведчики вихрем полетели по просеке в глубь леса. А Костя увидел: фашисты уже заложили ленту и припали к пулемету. Сейчас они откроют огонь!

Юный партизан дал длинную очередь по пулеметному расчету прямо из седла, потом еще раз повел стволом по вагонной площадке, по окнам.

— Ага! Припекло! — крикнул Костя. — Пока не поздно, драпайте до своего Берлина!

В ответ с паровоза ударил ручной пулемет. Над головой засвистели пули, начали вспарывать землю вокруг, поднимая фонтанчики сухого песка. Рыжий был прошит сразу несколькими пулями. Он резко вздрогнул, захрапел и рухнул на землю. Костя едва успел соскочить с него.

— Прощай, Рыжий! — прошептал мальчик, чувствуя, что по щеке ползут слезы. — Прости, что не сберег тебя…

Оставаться на открытом месте было невозможно: из вагонов его видно как на ладони. Костя стремительно рванулся за штабель из шпал и досок.

Пули вонзались в дерево рядом, летели щепки. «Это хорошо, что фашисты ко мне прилипли, — подумал Костя. — Меньше будут в лес смотреть».

Ведь именно в этом месте отряд должен был перейти железную дорогу. Разведчики, наверно, уже докладывают командованию о положении на разъезде.

Костя подсчитал свои боеприпасы: полдиска патронов в автомате, наган, три гранаты. Этого хватит, чтобы дорого заплатить за жизнь. Но основная боевая задача — задержать врага.

«Нет, бандюги, — с ненавистью подумал мальчик, — это вам не из самолетов безоружных людей на шоссе расстреливать». Костя перевел рычажок автомата на бой одиночными выстрелами. Так можно сэкономить десяток-другой патронов. Стрелять надо только наверняка.

По-пластунски он отполз к другой стороне штабеля, осторожно выглянул. Немцы, не видя его, наугад стреляли по штабелю шпал. Вдоль состава бежал офицер, что-то выкрикивая. Стрельба прекратилась.

«Живым хотят взять, — понял Костя. — Ну, попробуйте». Спокойствие и хладнокровие завладели им. Юный партизан вскинул к плечу автомат, поймал на мушку длинную фигуру офицера и плавно нажал на спуск. Сухо треснул одиночный выстрел. Офицер будто споткнулся обо что-то и упал.

Одни фашисты, прыгая с подножек, бросились за насыпь, другие, наоборот, укрывались в вагонах. Опять поднялась стрельба. Теперь по штабелю стреляли из всех вагонов. Под прикрытием огня немцы начали выскакивать из теплушек, короткими перебежками приближаться к шпалам. Их выводил из себя этот нелепый бой с маленьким партизаном. Кто мог подумать: сидел на рыжем коне перед вагонами мальчишка, по-детски наивно рассматривал паровоз и вдруг — такая солдатская хитрость, мужество, настойчивость! Отличный «язык», если его взять живым!

Немцы приближались. Костя понимал: через несколько мгновений они бросятся к штабелю. Сразу с разных сторон. И это будет его последний бой.

Мальчик снова перевел автомат на бой очередями, подготовил гранаты. И в этот момент из леса выехали партизанские тачанки, развернулись и ударили по вагонам из всех пулеметов.

Часть немцев была перебита, остальных загнали на паровоз, прижали к рельсам. Фашисты уже не могли вести прицельный огонь.