— Вот это окно, раньше оно было экраном для наблюдения за запуском ракет, — пояснил Кароль, дойдя до единственного в помещении оконца, обрамленного картонной рамкой.. 

Далее он сказал несколько серьезных и пафосных слов в отношении собранных из подручных трофеев моделей средневекового корабля, спутников и других космических аппаратов, стоящих на полках и свисающих с потолка у стены. 

— Эти модели изображают то, что нам казалось самым грандиозным, о чем мы только могли мечтать до тех пор, пока у нас тут кое-что не произошло, — с улыбкой сказал Кароль. Затем, оставляя модели и отойдя от стола, прошел чуть дальше вдоль стены к висящей на ней картине, которую написал Дедич, не раз собиравшийся изобразить эпизоды их жизни, где они все вместе с Майкой. На картине была летящая над здешним озером конструкция из немного мятой и старой, но покрашенной в серебристо-металлический цвет большой жестяной трубы с приделанными к ней стабилизаторами и потому, имевшей вид ракеты только без носовой части, вместо которой виднелись голова и плечи находящейся внутри нее Майки. Также эта конструкция состояла из подвешенной снизу вдоль жестяного корпуса "ракеты" на толстых верёвках крепкой и длинной доски, на которой сидели они все радостные и счастливые, беспечно болтая ногами в воздухе. Сие их летательное средство имело яркий, нарядный и торжественный вид из-за того, что все было в разноцветных шарах, пестрых и пышных лентах, обвитых вокруг веревочных подвесок и перил их сидения из длинной доски, в многочисленных разных сувенирах и игрушках в руках и на коленях ребят. Все их они выиграли в тире, когда летали на аттракционы — момент возвращения откуда, и был изображен на картине. 

— А вот на этой картине мы все плывем по воздуху над озером, сидя на подвешенной к трубе доске. Конечно, это может быть выглядит невозможным, но все так и было, — искренне заверил Артура Кароль. 

— Было, но все благодаря тому, что здесь с нами была гостья из далеких космических далей, — заметила Катка и спросила: 

— Может ты видел ее выступление по телевидению и нас там рядом с ней? 

— Да, — как-то машинально ответил Артур со все тем же безмятежным пространным взглядом и продолжил: 

— …стар параллакс фи аш двести шестнадцать икс би полуквадратурный горизонт прозенитарное расположение... — практически дословно механически повторил он координаты, которые звучали из уст Майки на пресс-конференции. 

— Ой! Точно, она это говорила! — с удивлением воскликнула Катка и спросила: 

— Ты это все тогда, когда смотрел запомнил? 

— Да, — все так же машинально с беспечностью ответил Артур. 

— Во память! Мне б такую, я б в школу для разнообразия иногда ходил! — восторженно воскликнул из кресла Юрко. 

— Я где-то читал, что у ребят с такими странностями как у Артура бывают в чем-нибудь способности и хорошая память, — заметил Дедич. 

— Он чем-то напоминает Майку, какой она была поначалу, такой скованной, — сравнил Ферко. 

— Она была живая, ходящая, летающая и так далее мечта, а он всегда в мечтах, тут и есть больше всего общего, — символично пошутил Славка. 

— Интересно, а в твоих мечтах, Артур, такая поездочка возможна? — спросил Юрко, имея в виду картину, на которой они все летят над озером 

— Есть иные варианты сингулярных соотношений, — выдал очередную неожиданную фразу мальчик. 

— Каких— каких соотношений!? — не понял его Юрко. 

— Ну что тут поделаешь, Катка, переводи! — смешливо скомандовал Дедич. 

— А что здесь непонятного, это значит, что и не такое бывает в мечтах, — быстро ответила "переводчица со странного". 

— Ну да, конечно, все зависит от "приборов"! — юмористически заметил Дедич, в шутку постучав себя костяшками согнутых пальцев по голове. 

— Не смейтесь над ним! — назидательно сказала ребятам Катка. — Он же не виноват, что так странно видит мир. Тем более, как выясняется, он в чем-то даже умней многих. 

Тем временем раздалось мягкое, мирное шипение и стрекотание перед тем, как появилась картинка на экране телевизора, который включил Юрко. Телевизор этот, еще недавно стоявший в вестибюле "Интернационаля", списали как пришедший в негодность и пан Компиш предложил Каролю забрать его себе, на что тот согласился, а вместо старого телевизора в вестибюле поставили новый, более современный, марки "Фотон". Появлению телевизора в интерьере Космоклуба все были рады и часто теперь, иногда расположившись кто где, смотрели и обсуждали любимые фильмы, мультфильмы и передачи. Только в этот раз включение телевизора повлекло за собой небольшое курьезное происшествие. Артур повернулся и пошел в направлении телевизора. Кароль хотел было что-то сказать, но их новый гость заговорил раньше: 

— Воскресенье, тринадцать пятнадцать, идет "Галаксион", я смотрю "Галаксион", всегда смотрю "Галаксион", — озабоченно стал твердить Артур. 

— Да это он, наверное, говорит о передаче про космос, — догадался Дедич. 

— Ну пусть смотрит тогда, — сказал Кароль. 

Артур сел на край нижнего яруса кровати, напротив телевизора в приятном ожидании, по-прежнему уносясь взглядом в пространства минуя экран, роль которого однако теперь во всем процессе, скорее всего, была главной. 

— А "Галаксиона" сегодня не будет по каким-то там причинам, диктор объявил утром, — сообщил Славка. 

— Воскресенье, тринадцать пятнадцать, идет "Галаксион", всегда показывают "Галаксион", всегда смотрю "Галаксион", — не принимая того, что он сказал, продолжал как запрограммированный повторять Артур. 

— Ну не веришь, не надо. Смотри. Сам убедишься, — не желая спорить, сказал Славка. 

Дождавшись времени начала программы, все услышали и увидели как диктор объявил: 

— А теперь, дорогие зрители, предлагаем вашему вниманию выступление хора коллективной самодеятельности "Уральские зори". На экране появились стоящие на сцене концертного зала, стройные ряды хора мужчин в расшитых рубахах и льняных шароварах и женщин в длинных сарафанах и косынках, которые после объявления ведущего наполнили слух зрителей спокойным, но глубоким и мощным единством своего пения. 

Артур не отметив привычных и необходимых проявлений интересующей его части жизни, ( имеющих в данном случае, отношение к телевидению), жизни которая была тревожна и призрачна для него, вдруг съежился и запаниковал, как будто случился какой-нибудь кризис или парадокс в его сознании, который разрушал его мир, вносил в него ужас и отбирал что-то самое дорогое. 

— "Галаксион"! Где!? Должен быть! Воскресенье, тринадцать пятнадцать, всегда показывают... всегда смотрю! Ай! Нет! Должен быть! Должен быть! А-а-а... — застонал он, согнувшись и схватившись за голову. 

Ребята подбежали к нему чтобы успокоить, волнуясь из-за его неожиданной реакции на столь заурядное на их взгляд событие. 

— Артур, ну не переживай! Это же такая ерунда, подумаешь нет передачи. Это ж как если тучка на солнце набежала, но ведь оно от этого никуда на самом деле не исчезает и скоро снова появляется, — жалостливо гладя по голове, утешала мальчика Катка. 

— Да, Катка права, все иногда чудят из-за мелочей, но потом это понимают, — присоединяясь к Катке и похлопывая Артура по плечу, сказал Кароль. 

— А ты, кажется, способен понимать такие вещи, какие никто себе и представить не может, — присоединился к общим утешениям Дедич. 

— Уговоры друзей как будто подействовали и вскоре Артур начал успокаиваться и приходить в свое обычное, мечтательно-пространное состояние. Он убрал руки от головы, сел ровно, лицо его просветлело, и, по-прежнему неуловимо уносясь своим взглядом в какие-то лишь ему ведомые манящие дали, как-то поэтично произнес: 

— Я здесь, я тут, я как всегда. Гнал мысли в страх провал в кольцо из зон непостоянства.