— Да… я… у меня все хорошо… я так рада, что вы вернулись… я думала, вы не… Пожалуйста, посветите фонарем. Здесь так темно.

— Сейчас, принцесса Зеленоглазка. Я только открою мешок. Вот я уже взял фонарь. Вот я его зажигаю…

Он лег над дырой и посветил фонарем — его встретила черная темнота. Снизу доносились тихие всхлипывания.

— Зеленоглазка, милая, я очень скоро вызволю вас оттуда, вот увидите.

— Умоляю вас, не уходите! Я не вынесу этого, Чейз. Здесь так темно. Пожалуйста, побыстрее…

Чейз нащупал в мешке веревку, достал ее, начал разматывать. Что за чертовщина с ним происходит? Случались в его жизни вещи и похуже, но он никогда так не нервничал.

— Чейз! — истошно закричала Сьюзен.

Чейз упал на колени, от неожиданности чуть не уронив веревку в яму.

— Что? Что случилось, Сьюзен? С вами все в порядке? — Леденящий ужас сковал его сердце: неужели змея?

— Нет, ничего… Просто вы замолчали… я думала, вдруг вы ушли… Не бросайте меня больше, пожалуйста…

— Не уйду, не бойтесь. Я просто завязывал петлю на веревке. Сейчас спущу ее. Когда поймаете ее, крикните, ладно?

— Я поймала ее кончик, Чейз! — раздался снизу радостный голос. — Отпустите еще немного!

— Теперь возьмите петлю и наденьте через голову, закрепив под мышками.

Со дна послышался стон.

— Как вы, Сьюзен? — испуганно спросил он. «Уж не ранена ли она?»

— Все хорошо… Тяните… Я просто ударилась о стену. Ничего страшного.

Ее голос звучал все ближе, и Чейз издал вздох облегчения.

Но веревка терлась о стенку ямы, и сверху вниз летела грязь. «Только бы не перетерлась веревка, — как заклинание, повторял Чейз, — Только бы не перетерлась».

Никогда в жизни он ни о ком так не волновался, как сейчас о Сьюзен Сент-Клер. Пот тек по его лицу, веревка немилосердно жгла руки, а он все тянул и тянул.

— Сьюзен… Еще немножко… всего несколько футов…

— Да… — Ее голос звучал уже громче и увереннее.

Наконец из ямы показалась ее голова. Чейз обмотал веревку вокруг камня, бросился к Сьюзен и подхватил ее под мышки.

Она издала такой дикий крик, что у Чейза чуть волосы не встали дыбом.

«Что такое, черт подери?» — подумал он.

И тотчас отпустил ее.

Боже, да ведь она сильно ушиблась! Почему же она ему об этом не сказала? Он оглядел Сьюзен, не прикасаясь, и спросил ласково:

— Сьюзен, что с вами? Вы должны сказать мне, что у вас болит.

Она даже не подняла головы. «О Боже, неужели у нее сломана спина? Или шея?»

— Плечо… я, кажется, сломала его…

Чейз выругался сквозь зубы.

— Почему вы мне не сказали? Я мог бы все сделать иначе! — возмутился Чейз, хотя прекрасно понимал, что никакого другого способа вытащить ее из ямы не было.

Чейз кинулся к камню, к которому крепилась веревка, и поспешно отвязал ее.

— Вместо того чтобы тащить вас за руки, я буду тянуть за веревку. Я понимаю, что вам может быть очень больно, но, уверяю, за руки будет еще больнее.

Он старался тянуть как можно аккуратнее, и скоро мягкий свет фонаря высветил бледное лицо девушки. Еще одно движение — и она уже почти выкарабкалась из ямы.

Подхватив девушку на руки, он понес ее подальше от ямы, так, точно боялся, что шахта засосет ее вновь. Сьюзен обняла его правой несломанной рукой. Ее бил озноб.

Сьюзен была просто потрясена теплотой и заботливостью Чейза, силой его рук, его мужским запахом и радостно смотрела через его плечо на свет фонаря.

Очень медленно добрались они до разложенного костра, который уже тлел красными угольками. Осторожно усадив Сьюзен на землю, Чейз ласково закутал ее шалью. Положив под голову ковровую сумку, Сьюзен закрыла глаза и тяжело вздохнула. У нее ныло в желудке от голода, но она решила даже не думать о еде: если она что-нибудь сейчас съест, ее стошнит.

Открыв глаза, она увидела, что Чейз стоит подле нее на коленях с одеялом в руках. От него веяло теплом, добром и уютом.

— Мне очень жаль, что я доставляю вам столько хлопот, — пролепетала Сьюзен.

Он склонился над ней, погладил по волосам, как маленькую девочку, и сказал с улыбкой:

— Признаюсь вам, я, конечно, к подобным хлопотам не привык. Но нельзя сказать, чтобы они были мне неприятны, Зеленые Глазки… — Внезапно улыбка исчезла с его лица и оно приняло серьезное выражение: — Впрочем, сейчас уже ничего нельзя сказать наверняка.

Ее взгляд скользнул по его губам — влажным и мягким. И Сьюзен ощутила непреодолимое желание почувствовать на себе их прикосновение. «О, Боже, что это со мной? — подумала она. — Я же помолвлена. Неужели от падения в эту проклятую яму у меня помутился рассудок?»

— Какое плечо у вас болит? — спросил Чейз почти шепотом, приблизившись к Сьюзен так, что она почувствовала на щеках его дыхание.

— Левое, — только и смогла вымолвить она — у нее захватило дух от его взгляда и нежного обращения.

Чейз склонил голову на бок и нежно провел пальцем по ее бархатистой щеке… затем опустил глаза и запечатлел на плече Сьюзен поцелуй — легкий, как пыльца бабочки. Девушку охватил неведанный доселе трепет. Она ждала, что теперь он поцелует ее в губы, и понимала, что не сможет его оттолкнуть.

— Зачем вы это сделали? — пролепетала Сьюзен.

— Моя мать всегда целовала то место, которое у меня болело. Это очень помогает. Ведь вам сразу стало лучше, правда?

Стало ли ей лучше? О, Боже! Все ее тело горело огнем, бешено циркулировала кровь. Сьюзен с трудом сдерживалась, чтобы не броситься ему в объятия.

«Я ведь снова мысленно предаю Тедди», — мелькнуло в голове у Сьюзен, и она лишь тихонько кивнула Чейзу в ответ, скромно опустив ресницы.

— Давайте-ка перекусим, а потом сделаем перевязку. Вы сможете немного посидеть? — спросил Чейз.

— Да, конечно. Я просто сильно ударилась. — Сьюзен сама не могла понять, от чего ее так трясет — то ли от страха и боли, то ли от поцелуя Чейза. Но как мог поцелуй почти незнакомого мужчины произвести на нее такое сильное впечатление?

Он протянул руку к мешку и, вытащив оттуда хлеб и вяленое мясо, протянул Сьюзен.

Она взяла еду, не отрывая взгляда от его сильных крепких мускулов, а подняв глаза, обнаружила, что он тоже изучающе смотрит на нее.

— Вы уверены, что у вас ничего, кроме плеча, не болит? Как ваши сбитые ноги? — заботливо спросил Чейз.

— Без туфель они чувствуют себя гораздо лучше, и плечо тоже уже меньше болит, — ответила Сьюзен.

На самом-то деле оно горело огнем. Но Сьюзен была так счастлива, что Чейз вызволил ее из шахты, так радовалась весело горящему костру и ласковому обращению Чейза, что считала себя не вправе жаловаться на какую-то там боль в плече.

— Все равно я хочу посмотреть, что с ним. Я думаю, его надо перевязать, но совершенно нечем… — Чейз бросил взгляд на подол ее платья, из-под которого виднелся краешек нижней юбки. — Может быть… — он замялся, — можно использовать вашу нижнюю юбку?

Никогда раньше ни один мужчина не говорил с ней о таких вещах, и Сьюзен густо покраснела, но что же делать? Кроме того, решила она, чем меньше будет на ней надето, тем только легче будет идти.

— У меня есть еще одно платье в чемодане, но я берегу его для… — Сьюзен умолкла, увидев, как Чейз нахмурился. Она хотела сказать, что бережет его для предстоящей встречи с Тедди, но почему-то решила, что Чейзу неприятно будет слышать это имя, и слегка приподняла подол платья. — Вы можете отодрать оборку, я думаю, ее хватит.

Чейз так и сделал. Но оторвав оборку, он протянул руку к фляге, смочил кусочек материи несколькими каплями воды и сказал:

— Боюсь, если не вытереть с вашего лица грязь, она может попасть в ваши прелестные глазки. — И он начал аккуратно вытирать Сьюзен лицо.

Сьюзен почувствовала себя неловко, но по какой-то странной, непонятной причине не оттолкнула его руки. Чейз, как показалось ей, что-то слишком долго вытирает ей лицо…

— Расстегните платье, — вдруг сказал он.