Пламя костра бросало свет на ее горящие яростью глаза; длинные густые волосы разметались по хрупким плечам.

— Ну что, вы успокоились?

— Никогда я не успокоюсь, слышите вы, подонок!

Как смешно слышать из ее уст грубые слова! Чейз не мог удержаться от ухмылки.

Сьюзен же поняла эту ухмылку по-своему.

— Да-да, я не успокоюсь, и не надейтесь!

Она плюнула ему прямо в лицо, к счастью, промахнулась. Тогда она вновь попыталась вырваться, но Чейз крепко сжимал ей руки.

— Пусти!..

— Послушайте, я отпущу вас, если вы пообещаете не бить меня, не кричать и не плеваться. Хорошо?

— Хорошо, я обещаю… — немного поколебавшись, ответила Сьюзен.

Чейз отпустил ее, и она с хитрой улыбкой сделала три шага и опустилась на колени возле своего чемодана. Она же не обещала, что не будет в него стрелять. Открыв замок, Сьюзен принялась шарить рукой в поисках пистолета. Но лишь рука ее нащупала холодную рукоятку, Сьюзен испугалась. «Господи, что это со мной? Неужели я решила убить человека? Да как же это возможно, Боже правый? Кроме того, если я убью его сейчас, то с кем же останусь? Получится, что я опять буду одна. Одна в пустыне», — судорожно соображала Сьюзен. Последнее совсем не входило в ее планы. А потому она отдернула руку, ведь он же в конце концов все-таки вернулся. И принес с собой тепло и свет. И нарушил терзавшее ее одиночество. Его приход дал Сьюзен все, о чем она мечтала. Нет, она не станет его убивать. По крайней мере, пока.

Кроме того, если хорошенько разобраться, в том, что Сьюзен оказалась в пустыне одна, виноват вовсе не Чейз, а не кто иной, как Тедди. Ведь это он не встретил ее у поезда…

— Как вас зовут? — проговорил Чейз, не отрывая платка от носа, из которого все еще шла кровь.

Сьюзен застыла от удивления. Меньше всего на свете ждала она сейчас этого вопроса.

— Сьюзен Сент-Клер, — пробормотала она наконец. — А зачем это вам?

Он посмотрел на платок: кровь наконец-то остановилась — и засунул его в верхний карман.

— Врагов лучше знать по имени, мисс Сент-Клер, — усмехнулся в ответ Чейз.

— У вас, должно быть, немало врагов, — бросила Сьюзен.

Чейз насторожился, но, подумав, засунул руки в карманы и расхохотался:

— Вы правы.

Сьюзен не видела в этом ничего смешного.

— Почему вы вернулись? — спросила она.

— Я уже начинаю об этом жалеть.

Это, видимо, была шутка, но Сьюзен даже не подумала улыбнуться.

— Не знаю, — продолжал Чейз. — Наверное, решил, что в пустыне лучше не оставаться одному, что нам с вами лучше быть рядом. Пустыня жестокое место.

— Да, я уже знаю об этом, — проговорила Сьюзен, глядя на огонь. — Знаю исключительно благодаря вам…

В глубине души она понимала, что теперь, когда Чейз вернулся, пустыня перестала быть для нее такой страшной, и была благодарна ему за это.

Чейз изучающе смотрел на девушку и даже не пытался скрыть, что ему доставляет удовольствие скользить взглядом по ее хорошенькому личику, высокой груди, ладной фигурке. Сьюзен почувствовала себя неуютно под этим взглядом и, повернувшись к костру, подбросила туда кусок сухого кактуса.

— Если вы готовы помириться со мной, мисс Сент-Клер, то я согласен признать свою вину. Я не должен был оставлять вас одну. Я очень сожалею об этом и прошу у вас прощения.

Сьюзен была поражена тем искренним раскаянием, которое звучало в голосе Чейза. Она никак не думала, что он станет извиняться. Такие люди, как он, редко просят прощения. Растроганная, она взглянула ему в лицо, но он, к сожалению, уже не смотрел на нее. Сидя на корточках, Чейз ворошил палкой в костре угли.

Сьюзен присмотрелась к своему новому знакомому. Он был, вне сомнения, хорош собой. Прямой нос правильной формы и массивная нижняя челюсть выдавали в нем человека, знающего, чего он хочет, и привыкшего добиваться этого любым путем. А в глубоких синих глазах таилась загадка. Из-под шляпы выбивались темно-русые волосы, которые давно следовало подстричь. Впрочем, Сьюзен нравились его волнистые, длинные волосы. А усы придавали ему значительности и делали его еще более мужественным и привлекательным.

Сьюзен заметила, что Чейз наморщил лоб. Неужели он уже пожалел о том, что попросил у нее прощения? После всех грубых слов, которые она ему сказала, это бы было неудивительно. «Неужели он снова меня бросит?» — испугалась Сьюзен. Она хотела было сказать ему нечто такое, после Чего они могли бы окончательно помириться, но не находила слов. Кроме того, вряд ли бы он оценил ее извинения. Мужчины этого не любят.

— Лучше бы вам лечь спать, мисс Сент-Клер, — сказал Чейз, поднимаясь, — завтра нам предстоит тяжелый день.

— Но почему? Ведь все, что от нас требуется, это сидеть здесь и ждать, пока кто-нибудь не приедет и не заберет нас отсюда.

— Я не собираюсь никого ждать, — покачал головой Чейз. — И потом, может пройти несколько недель, прежде чем сюда кто-либо приедет.

Он лег по другую сторону костра, положив под голову мешок, и кивнул на одеяло:

— Возьмите. Мне оно не нужно. У меня горячая кровь.

Сьюзен смотрела затуманенными глазами на костер. Она испытывала безумную усталость, такую, словно не спала несколько дней, и широко зевнула. Ее неодолимо клонило в сон, но брать у Чейза одеяло ей не хотелось. Хорошо, что Чейз рядом — теперь Сьюзен не одна, но больше ей ничего от него не надо.

И все же Сьюзен украдкой взглянула на одеяло. Оно манило к себе. Она опустилась, дрожа, на колени. «Но если оно ему не нужно, — подумала Сьюзен, — глупо ведь от него отказываться…» Она бросила быстрый взгляд на Чейза — он не смотрел в ее сторону, — взяла одеяло, легла и укрылась.

Подложив под голову шаль вместо подушки, она посмотрела на звездное небо и спросила:

— Мистер Маккейн?

— У-у?

— Мне интересно… А как я оказалась снова у куста терновника, если была так далеко от него?

— Вы были недалеко. Около пятидесяти ярдов — что-нибудь в этом роде. Вы потеряли сознание у меня на руках, и я вас сюда принес.

Недалеко? Сьюзен была немало удивлена. Тогда почему же она не могла найти этот злосчастный куст? О, Боже, неужели она потеряла сознание? А он подхватил ее на руки? Да ведь он мог в этот момент ее изнасиловать!

«А вдруг он так и сделал? — у Сьюзен перехватило дыхание. — Да нет же! — возразила она сама себе. — Боже, какая я глупая!»

С этой мыслью она и заснула.

Когда Сьюзен вновь открыла глаза, ей показалось, что с тех пор, как она уснула, прошло всего лишь несколько мгновений, и не сразу поняла, что с нею происходит.

— Доброе утро, — вдруг сказал с усмешкой склонившийся над нею Маккейн.

— Какое же это утро? — возразила сонная Сьюзен. — Темнотища хоть глаз выколи.

«С какой это стати он вскочил так рано? Я всю жизнь считала, что воры жутко ленивые», — мелькнуло у нее в голове.

Маккейн покачал головой и указал на розовеющий восток:

— Скоро начнет светать. Нам нужно идти, пока еще прохладно. Мне, конечно, очень жаль, что я не могу предложить вам чашечку кофе, мисс, но, к несчастью, воды у нас маловато. Однако я принес вам поесть. Вот сыр и хлеб. Идемте, будете жевать по дороге, — весело сказал Чейз и поднялся.

Сьюзен взяла у него еду, но продолжала лежать. Увидев, что Сьюзен не спешит, Чейз сдернул с нее одеяло, чтобы поскорее его свернуть, и Сьюзен предстала перед ним в мятом, расстегнутом платье и с задравшейся выше колен юбкой. Заметив, как он смотрит на ее обнаженные ноги, Сьюзен смутилась и поспешно одернула подол.

Чейз отвернулся, нахмурившись, и принялся складывать вещи в мешок. «И о чем я только думаю? — сказал он сам себе. — Совсем не время сейчас увлекаться хорошенькими женщинами. Сейчас тебе, Чейз, как никогда, нужна светлая голова».

И Чейз решил поменьше смотреть на Сьюзен, идти все время впереди и не оборачиваться. Благодарение Богу, она, кажется, его слушалась.

Поспешно поднявшись, Сьюзен застегнула на платье верхние пуговки, которые он вчера так задумчиво расстегивал. Ей хотелось привести в порядок прическу, но, увы, большинство ее шпилек потерялись вчера в пустыне. Конечно, в сумке у нее были и шпильки, и расческа, и зеркало, но Чейз уже надел на плечи мешок, а Сьюзен ни за что бы не решилась его задерживать. Чейз ни на минуту не должен сожалеть о том, что вернулся.