— Вот так… — сокрушенно пробормотала я. — Соблазнили, обругали…

— Во-первых, — со свойственной ему обстоятельностью ответил Колдун. — Кто кого соблазнил. А во-вторых, никакого «обругали»! Простой факт, не требующий доказательств.

— Ну это все к Короеду! — решительно тряхнула головой я. — У нас итак слишком мало времени. Поцелуй меня…

Что и говорить, а время, выторгованное для нас Королем, мы оба провели с пользой. Вот только все хорошее имеет пренеприятнейшее свойство — оно заканчивается. Впрочем, если бы наша жизнь состояла только из хорошего — вряд ли бы мы его ценили. Такими философскими мыслями я пыталась отвлечь себя и успокоить, глядя на то, как одевается Колдун. Он, чувствуя мой взгляд, обернулся.

— Ты точно все решила? — еще раз счел своим долгом поинтересоваться мужчина.

— Да, — твердо кивнула я.

— Помни, только позови — и я приду. В любой момент, в любое место.

— Даже, если выдерну тебя со светского приема? — попыталась выдавить из себя улыбку я, глядя, как он вновь присаживается на кровать.

— Тем более — с него, — он быстро наклонился, оставив на моих губах даже не поцелуй, а лишь намек на него, и в тот же миг исчез.

Да, так было правильно. Без долгих прощаний, неизбежных слез. Каждый из нас выбрал свою судьбу, и теперь оставалось лишь пройти её до конца. Каким бы он ни был, но надеяться всегда стоит на лучшее. Перед уходом Король сказал мне, что батюшку спасти уже невозможно — слишком далеко черная хворь пробралась в его сердце. Это было больно, но внутренне я была готова к таким его словам. За все приходится платить. За негаданное, недолгое счастье — я заплачу будущей болью.

Я смотрела в окно, на то, как слишком долгая, возможно самая долгая ночь за все существование этого мира, сдает свои права, и горизонт заливает розовато-стыдливое сияние зари. Быть может, я даже научусь мечтать. Не о невозможном, а о том, что будет, если все мои цели увенчаются успехом. Хотя… Как сказал бы Колдун — это не мечты, а всего лишь новая, долгоиграющая цель. Значит, пусть будет так. Кому-то — грезы, кому-то — планы.

После ухода Колдуна я пребывала в мрачно-расслабленном состоянии. Мрачном — потому что, пожалуй, только сейчас начала осознавать, что мне придется сделать. А расслабленном — потому что жутко хотелось спать и не хотелось ничего осознавать. И только я собралась осуществить эту насущную потребность, как ко мне в комнату яростным вестником возмездия ворвался будущий муж с двумя охранниками.

— Где он?! — в лучших традициях вернувшихся с похода мужей, возопил он.

Я не стала визжать, кричать, ругаться, прятаться по одеяло и переворачивать кровать, лишь бы меня никто не видел в исподнем. Это было бы недостойным поведением для княжны и даже когда-нибудь княгини. Единственное, о чем я жалела — это об отсутствии под рукой чего-либо большого и тяжелого — так бы запустила в принца — сквозь стенку бы, аки привидение вопящее, вылетел!

— Кто именно? — спокойно поинтересовалась я, принимая сидячее положение. Стражники всеми силами старались на меня не смотреть, но у них это плохо получалось.

— Так их много?! — едва не задохнулся от возмущения Альберт.

— Вероятно, да, — пожала плечами я.

— И вы так спокойно в этом признаетесь? — едва не выпрыгнул из себя Альберт.

— А что здесь такого? — не поняла я, внутренне злобствуя по поводу нахождения здесь всяких личностей, не дающих выспаться.

— Погодите, — насторожился принц. — А вы о чем?

— О нем, — спокойно отозвалась я. — Или о них.

— О ком? — в почти священном ужасе спросил принц, явно подозревая, что у кого-то из нас скорбная болезнь головы.

— Вам видней, — равнодушно ответила я. — Слово «он» можно применить ко множеству самых разнообразных предметов.

— Так вы не знаете? — подозрительно осведомился Альберт.

— Помилуйте, о чем?! — в свою очередь позволила себе немного раздражения я. — Вы врываетесь ко мне ни свет ни заря, говорите непонятно что, весь нервничаете. Объясните, будьте так любезны, внятно, что вам от меня нужно в столь ранний час?

— Колдун, — все еще подозрительно сказал принц.

— По-моему, вы перепутали мою спальню с темницей. А также, с проходным двором! — повысила голос я, выразительно глядя на веселую компанию, вломившуюся ко мне.

— И вы ничего не знаете о пленнике? — въедливо продолжал Альберт. Честное слово, он мне надоел, как дятел — дубу.

— Лишь то, что он находится в темнице, — фыркнула я. — А что, должна знать что-то еще?

— Он сбежал! — трагично поведал принц.

— И поэтому вы додумались искать его у меня? — холодно осведомилась я. — Что ж, давайте! Ищите под кроватью, может, хотите заглянуть ко мне под одеяло — вдруг коварный беглец пригрелся там?

— Светлая княжна, — несколько пристыжено начал Альберт. — Прошу вас простить мою несдержанность, естественно, я не оскорблю вас словом или действием. Однако же вчера я видел вас с водой…

— Оказывается, простая жажда в моем тереме нынче стала преступлением? — совсем уже ледяным тоном поинтересовалась я. Какой там дятел… Альберт надоел мне как северянин — шерстистому туру. В смысле, настырный северный житель пытался добиться от несчастного животного молока, не совсем понимая, что то — определенно мужского пола. — В таком случае, давайте обыскивать всех, кто вчера был замечен с кружкой воды! Предателя не найдем, зато веселья будет… Впрочем, если у вас ко мне больше ничего нет — я просила бы вас покинуть мою спальню. Не забывайте, что мы еще не женаты, и своим присутствием вы меня компрометируете.

— Прошу меня простить, княжна, — холодно поклонился мне Альберт, и вышел. Ох, похоже, я нажила себе врага, раньше, чем мужа. Впрочем, жених и так не проявлял ко мне хоть сколько-нибудь теплых чувств, уж на это счет я точно не обольщалась.

А за окном было еще раннее утро, и я, как изнеженная княжна, наконец-то могла просто поспать.

Следующая неделя пестрела мозаикой самых разнообразных событий. Начать хотя бы с того, что в течение её на меня было совершено рекордное количество покушений — двенадцать! Я упорно ждала тринадцатого, удивляясь работоспособности своих недоброжелателей. Это ведь придумать надо все способы моего убийства, утвердить, нанять исполнителей… Просто чудеса! Однако тринадцатого не последовала, и я подивилась скудости фантазии своих врагов. Лично я могла бы навскидку назвать тридцать с лишним действенных способов отнятия жизни в условиях княжеского терема, ибо никуда из него я благоразумно не отлучалась. С другой стороны, верхом наглости было бы, если б меня попросили еще и помочь с собственным убийством…

Итак, меня пробовали отравить пятью разными видами ядов. Благо, после смерти первого слуги я опомнилась, и начала проверять еду на собаках… Когда я прогуливалась в саду, на меня пытался один раз напасть дикий кабан, в другой — бешеная лиса. Каким образом эти животные оказались в ухоженном княжеском саду, не мог сказать никто. Предположение, что они там сами завелись, было мной жестоко высмеяно, и отметено, как несодержательное.

Количеству падающих на мою голову предметов мог бы позавидовать заядлый грешник, коего Дух-Хранитель пытался бы вразумить столь немудреным способом. Особо мне запомнился старый сундук, развалившийся в труху еще в воздухе, и ночной горшок (спасибо на том, что пустой, но зато чугунный), который был принят мной за совсем уж прямое оскорбление.

Самой оригинальной мною была признана аккуратно выпиленная в полу дыра, заботливо прикрытая ковриком. Когда в неё провалился один из охранников, я, право слово, заслушалась. Самой веселой оказалась попытка одно из слуг обварить меня кипящим супом из ведерной кастрюли, что он нес в руках. Ратмир незаметно подставил ему подножку, и вся масса оказалась на боярине Бобровом, который сам оное животное и напоминал. В том смысле, что постоянно ходил в высоченной бобровой шапке и шубе из этого же зверька. Естественно, с такой защитой боярину ничего не было, но вот сам вид только что искупавшейся крысы…