— Не думаешь ли ты, Дарм'рисс, что это потребует слишком много сил? Одно дело — развесить на подземных дорогах традиционные сторожевые заклятья…

— Которые нисколько не помогли, — быстро вставил я, и Владыка был вынужден согласиться.

— Ты предлагаешь использовать жилы земли, через которые протекают силы магической энергии, чтобы создать нечто вроде сигнальной паутины. Начну с того, что мне нравится эта идея, но… но! — Дарм'рисс, ты отдаешь себе отчет, что никто в Рраене, кроме тебя, меня и твоего отца, не сможет сделать это?

— Думаю, вам и без того хватает дел.

— Благодарю, — уголки губ мага чуть поднялись. — Кто же тогда? Чувствую, что у тебя уже готов ответ.

— Несомненно, Владыка. Мне понадобится помощь только одного мага… точнее, ведьмы. Вы с ней уже знакомы — Лаэли, моя однокурсница.

Темный эльф прищрился. Конечно, он помнил сильную магичку, взбалмошную и непредсказуемую, как и все хаотики. Но даже двое магов не смогут составить такую обширную сторожевую паутину. Козыри, которые я до тех пор держал в рукаве, не имели рубакшки — с двух сторон были тузы. По крайней мере, для меня. Мы с Лаэли собирались использовать чертеж Уджат, глаз богна, который сами наблюдали в Праге, и который составлял основу исследовательской части нашей курсовой. То есть, убиваем двух оборотней одной стрелой: готовим материал для курсовой, а я получаю защитную патуину для города и поднимаю свою репутацию среди недоброжелателей.

Надо отдать себе должное, количество злопыхателей увеличивается пропорционально славе, но — что поделать? C`est la vie, как сказал бы Ринальдо. Или, вернее, a la guerre comme a la guerre(1).

Когда правитель, довольный мной настолько, что даже материализовал бутылку эльфийской настойки из своих личных запасов, удалился, я мог вернуться к волновавшим меня мыслям.

Мелкие проклятья, варварские, плохо наложенные — так что не могли убить Лаэли, но доставляли немалое беспокойство. Заклятье, которым пытались изменить память её родителей, чтобы они зыбали странного "одноклассника" — слабое, неуклюжее. Создавалось впечатление, что этим всем занимался маг-самоучка, но… Слишком легко, слишком. На месте таинственного чародея я бы поступал так, если бы желал заманить жертву в ловушку. Путь указан, достаточно сложный и в то же время простой — только что стрелочки не нарисованы мелом, как в детской игре. Получается, рыжая ведьма была права, игнорируя проклятье?

Что ж, решил я, — если в мышеловку вместо неё попаду я, то проклинатель будет жалеть об этом до конца своей жизни — то есть, недолго.

ЛАЭЛИ

Вечером я отправилась домой, на Землю: показаться родителям, предоставить краткий отчет о сессии.

За чаем с мною приготовленными (читай — большей частью несъедобными) пирожками мама расспрашивала о экаменах, рассказала, что звонил брат, обещал приехать. Тихие семейные посиделки.

— Что ты собираешься делать летом, Лаэли? Может, к брату поедешь?

— Вряд ли получится, — я подперла щеку кулаком. — У нас в июле начнется практика, сразу после защиты курсовой. Я даже не знаю, куда меня отправят… К какому-нибудь старому злобному Архимагу к черту на кулички. Стричь ногти летучим мышам для зелий от сибирской язвы.

— Да, точно, у тебя ведь на лето большие планы, — мама неожидано хихикнула и отправила папе многозначительный взгляд.

— Если и так, то я об этом не знаю.

— Ну конечно, не знаешь, Лулу! — она развеселилась еще больше.

— Мама! Я же просила — забудь навеки это дурацкое прозвище!

— Да, я-то забыла… — но улыбаться она не прекратила. Только подмигнула мне. — Только ты нам сообщи, если что.

Я заверила, что, если что-то интересное в моей жизни будет намечаться на конец лета (что моим родителям в голову втемяшилось, не пойму), они узнают об этом если не первыми, то уж никак не последними.

Как им объяснить, маме и папе, что мне осталось жить, по самым оптимистичным прогнозам — десять лет, прежде чем Хаос поглотит меня. По реалистичным — до тех пор, пока наши попытки призвать в материальную форму философский камень не увенчаются успехом. И тогда поголовье МУМИ уменьшится на девять магов, которые обречены совершить жертвоприношения, чтобы восстановить зеркала.

Смерть маячит так близко, ты почти утыкаешься в неё носом, в эту стеклянную стену: грязное, заляпанное ошибками и сожалениями окно, за которым не видно дальнейшей дороги. Это нормально. Наши преподаватели не устают твердить нам: маг это не тот, кто умеет вызывать грозы и превращать утюги в слонов с цветами вместо ушей, а тот, кто принимает свою судьбу и старается следовать ей. Каждый раз, уходя, мы прощаемся навсегда — тем радостней встречи. Живем на полную катушку, но так, чтобы не жалеть о сделанном…

И я ни о чем не жалею.

Внизу у подъезда меня ждал Алхаст — так уж мы договорились, что покажем друг другу родные города. В моем тихом Каштанске достопримечтальностей — кот наплакал. Разве что дребезжащий трамвайчик, первый во всем Подмосковье… есть подозрение, что он с тех пор и катается по рельсам, без ремонта и покраски.

Эльф стоял у двери, прячась от света фонаря.

— Ну, а с тобой что такое? — вздохнула я, когда он не подошел поближе, чтобы поцеловать меня. Родители достали непонятными намеками на моё лето, теперь еще у ушастого какие-то проблемы. Как будто ему меня мало

— На меня кирпич упал, — простодушно признался светлый.

— Кирпич? Откуда?

По-прежнему не решаясь выйти из тени, Алхаст пожал широкими плечами.

— Сверху.

— Знаешь, даже на Земле кирпичи просто так не падают… тем более, у меня дом панельный.

Кое-как вытащила смущенного рыцаря на свет — на лбу у него зрела громадная шишка.

— А где снаряд?

Как выяснилось, кирпич разломался пополам, встертившись с крепкой макушкой моего ненаглядного, осыпав его красноватой крошкой. Эльф зашипел, когда я вытащила платысрь из сумочки и налепила на шишку.

— Ну-ну, тихо. У тролля боли, у огра боли, у Алхаста заживи.

— А обезболивающее? — возмутился голубоглазый.

Я приподнялась на цыпочки и чмокнула его в гладкую щеку. Вот в чем плюс светлых эльфов — им бриться не надо, у них на лице растительности нет. А Аспид вечно был колючий…

Забыв об инциденте с кирпичом — ну, захотелось кому-то с крыши побросаться, эка невидаль — мы отправились на трамвайную остановку. Уже стемнело и, кроме нас двоих, в громыхающем вагончике был только один человек.

Мы с Алхастом сели назад, и я стала выдавать все краеведческие познания, которыми владела. Запас их был невелик, и вскоре мы нашли куда более интересное занятие, хотя и менее интеллектуальное.