— Не знаю, — пожала Женя плечами. — Я вот бесплатно расстроилась. И нечаянно… Но сейчас мне кажется, что все к лучшему…
— После долгой и продолжительной болезни ты наконец снова обрела способность философски смотреть на происходящее, — удовлетворенно заметила Ольга. — Я, честно говоря, боялась, что к тебе уже никогда не вернется эта способность.
— Да нет, — вздохнула Женя. — Может, мне и легче жилось без этой-то способности, но как-то скучнее… Так почему ты не спросила меня про кота?
— Про какого?
— Того, которого я нашла…
— Ладно. Спрашиваю про кота. Чем он так тебя потряс?
Женя уже собралась ответить, но растерялась.
И в самом деле — что в нем самое потрясающее? Размеры? Красота? Взгляд? Или способность найтись именно тогда, когда ты в нем так нуждаешься?
— Не знаю, — проговорила она вслух. — Просто Кот. Потрясающий. Всем сразу… Я вас познакомлю, и ты сама все поймешь.
— Хорошо, — согласилась Ольга. — А теперь все-таки надо поработать… Хоть немного. Кстати, как у тебя с деньгами? Хочешь, я дам тебе аванс?
Женя подумала и сначала решила отказаться. Но, вспомнив про кота, была вынуждена согласиться.
Все равно ведь очень скоро придется занимать деньги. Так лучше занять их у самой себя.
Время тянулось медленно. Первый рабочий день у Жени получился слишком спокойным и тихим. Под вечер появился Игорь и, язвительно улыбнувшись, поведал, что в одном ресторане о Костике ничего не слышали, а вот во втором… Он работал. Посудомойщиком. Но буквально две недели назад этот самый Костик уволился. Так спешно, что хозяин заподозрил неладное. «Словно у него были крупные неприятности, — сказал хозяин. — Может, кому-то задолжал… Сейчас ведь знаете как? Не отдал вовремя деньги, а через двое суток находят твой труп… А перед этим Костик жил хорошо, очень хорошо. Появились дорогие вещи, и обедал он только в дорогих ресторанах».
Выслушав отчет, Женя загрустила. На костюм от Версаче Костик от продажи ее вещей вряд ли бы набрал. Получается, что он где-то еще разжился деньгами, или взял в долг, или ограбил еще кого-нибудь… Вполне вероятно, что не видать ей ни Костика, ни своих вещей, ни денег как своих ушей. Впрочем, уши она в зеркале может увидеть, а вот насчет остального… Ах, если бы она могла с такой же настойчивостью потребовать от пропавшего Костика возвращения долга!
«Мне бы мои шестьсот баксов совсем сейчас не помешали…» — подумала она, искренне сожалея, что она не крестная мать мафии и не может наслать на пропавшего Костика своих бандитов.
Правда, Женя тут же устыдилась собственной кровожадности. В конце концов, человеческая жизнь куда дороже стоит. Даже если это жизнь Костика. С его странными игрушками и клептоманией…
Утешиться было совершенно нечем. Разве что надеждой, которая, как известно, умирает последней.
— Не расстраивайся, — попыталась приободрить ее Ольга. — В конце концов, мы его можем поискать в гей-клубах…
— Это кто же туда отправится? — насторожился Игорь. — Я сразу пас… Мне это совершенно неинтересно… Тебе надо — ты и таскайся по гей-клубам, а я страшусь… Вдруг они агрессивны? Или страстью воспылают?
— К тебе, что ли? — пренебрежительно оценила его внешние данные Ольга. — Да брось ты… Тебе придется для сумасшедшей страсти в психушку отправиться. Может быть, там и найдутся желающие… В зеркало иногда смотреться надо, красавец ты мой.
— Тебе тоже, — огрызнулся Игорь. — И мне этого вашего Костика-хвостика искать не надо.
— Надо, милый… — улыбнулась Ольга.
— Тебе надо, ты и иди, — огрызнулся он снова.
— Я не могу, — вздохнула Ольга. — Я их перепугаю. Сам понимаешь — двупопое чудовище…
— Почему ты чудовище? — удивилась Женя.
— Господи, Лескова… Ты такая у нас… непродвинутая. Так они женщин зовут. Надо развиваться, дитя мое. А то так и останешься на обочине…
Подумав, Женя решила, что ей вполне неплохо живется и без лишних познаний в некоторых областях. И вообще — обидно, когда какие-то содомиты обзывают тебя чудовищем, да еще и двупопым. И почему двупопым?
— Ладно, — в конце концов согласилась Женя, — попробую продвинуться насколько смогу…
За окном уже темнело. Первый рабочий день подошел к концу.
Первый день Жениной новой жизни.
«Почему мне все-таки грустно? — думала Женя, продвигаясь к дому. — И как с этим справиться? То есть с первым-то вопросом все понятно. Я же не могу так просто выкинуть из головы человека, который долго был смыслом моего существования. В конце концов, теперь я должна искать новый смысл жизни. Потерять мужа — это вам не шутки… Так что веселиться мне пока особо не с чего. А вот на второй вопрос ответ найти сложнее… Поскольку надо ждать, когда время залечит твои раны… Или нет, раны — это как-то выспренно. Там и не раны — просто так, царапины. Справимся».
Она шла спокойно — не то чтобы гололед кончился, просто в ботинках на ребристой подошве и в самом деле передвигаться было легче. Да и погода стала лучше. Ветер стих. Было тихо, и небо прояснилось. Задрав голову, Женя даже увидела высоко-высоко одинокую звезду. Она остановилась.
— Под небом голубым, — тихо пропела она. — Есть город золотой…
На одну секунду ей показалось, что она наконец счастлива. Именно сейчас. «Странно-то как, — подумала она. — Мой мир продолжает рушиться. И тем не менее грусть ушла. А я счастлива… Мне тихо и спокойно. Я тихо напеваю давно забытую песенку…»
— А вы переобулись, — услышала она голос за своей спиной и невольно вздрогнула. — Я вас даже не сразу узнал. Только когда услышал ваш дрожащий от страха голос. Что вы тут делаете? Плачете? Призываете на помощь небесные силы? Или просто вздумали пожаловаться на плохую погоду Богу?
— Погода мне нравится, — рассмеялась Женя. — И я совсем не плачу. Я пою…
Он как-то недоверчиво рассмеялся.
— Поете? — переспросил он. — Впрочем, что это я… Вы же не со сцены поете… А для себя можно и так петь.
Женя собиралась обидеться на него и хотела возразить, что поет она неплохо и слух у нее абсолютный. Но впервые за последние дни на нее снизошли тишина и покой. И нарушать это блаженное состояние она никому не позволит.
Она промолчала.
Ее собеседник почему-то не спешил попрощаться с ней. «Наверное, ему тоже одиноко, — решила Женя. — Поэтому он все время ворчит. От одиночества, говорят, сильно портится характер… Вот побуду еще немного одинокой — и тоже стану ворчуньей. Брюзгой. Буду приставать на улице к счастливым людям и портить им настроение».
— Вы собираетесь домой? — поинтересовался ворчун. — Или вы планируете простоять тут всю оставшуюся жизнь?
— Охотно простояла бы, — вздохнула Женя. — Но наверное, придется…
— Конечно, придется, — сказал он. — Муж. Дети. Заботы…
Женя уже собиралась возразить ему, сказать, что не муж, не дети… Кот.
Но она промолчала. Какое ему дело, случайному прохожему, первому встречному… Она даже улыбнулась. «Вы первый встречный мой, я ваша навсегда…» Нет уж, спасибо. Теперь она изменилась. Этот брюзга, может, и был где-то внутри милым и хорошим человеком, но не для Жени же…
«А то получится, что я как кошка, в самом деле. Один хозяин выгнал, и я бросилась искать другого, чтобы не пропасть…»
— Вы тоже спешите домой, — заметила она. — К жене и детям. Разница только в том, что вас уже ждет вкусный ужин. И светлая лампа. А мне надо потрудиться самой…
— Ерунда какая, — презрительно фыркнул он. — Тоже мне нашлась, далекая и одинокая звезда… Нам сытый дом под лампой светлой, а ей лишь горькое вино…
Он пошел вперед, но, сделав несколько шагов, снова остановился.
— Ну? — спросил он. — Вы идете? Или остаетесь тут ждать метеоритного дождя, чтобы успеть перечислить все ваши дурацкие желания в надежде, что они исполнятся?
«Совершенно невыносимый тип, — подумала Женя и рассмеялась. — Просто кошмарный…»
— Иду, — вздохнула она. — Раз уж вы так настаиваете…