Итак, приходится признать, что о Пифагоре мы знаем мало, очень мало достоверного. А значит, в книге, которую открыл читатель, заведомо будет много гипотетичного, предположительного. Но такой путь представляется нам более плодотворным, чем тот, что преобладает в современной исследовательской литературе и полностью отрицает всё существующее предание. О Пифагоре мы не можем с уверенностью сказать ничего или почти ничего — утверждают скептики. Попробуем показать, что это не так, что Пифагор — это все-таки не «черная кошка в темной комнате, которой к тому же там нет».

Личности многих выдающихся деятелей прошлого — особенно таких, о которых известно мало, — могут быть значительно лучше поняты, если говорить о них не изолированно, а в неразрывной связи с эпохой, в которую они жили. Несомненно, лучше всего так поступить и в нашем случае. Итак, что же это такое — эпоха, в которую жил Пифагор?

Вот кратчайшая, тезисная характеристика так называемой архаической эпохи (или эпохи архаики) из современного популярного издания «Архаическая эпоха (VIII–VI вв. до н. э.). Резкий подъем во всех областях жизни. Повторное формирование государства [2], рождение полисной цивилизации. Расселение греков по берегам Средиземного и Черного морей»^{3}.

Наверное, нужно объяснить, почему этот исторический период получил такое название. Термин «архаический» происходит от греческого слова архайос («древний, изначальный»). Когда этот термин утвердился в науке (а это было еще в XIX веке), архаическую эпоху считали древнейшей в истории Греции. А потом, когда стало известно, что это не так, название решили не менять, поскольку оно уже прочно укоренилось.

Честно говоря, подобное обозначение несколько дезориентирует. Ведь слово «архаика» в обыденном сознании образованного человека однозначно ассоциируется с чем-то устаревшим, косным, малоподвижным… Суждение «Это архаично!» во многих ситуациях отдает откровенным негативом. Между тем величайшей ошибкой было бы воспринимать эпоху греческой архаики в подобном духе. Напротив, более динамичного времени в истории Эллады, пожалуй, просто не существовало^{4}.

И действительно, VIII–VI века до н. э. занимают в античности совершенно особое, уникальное место; их можно без преувеличения назвать периодом особенно интенсивного развития древнегреческой цивилизации. Греция, как бы пробудившись от продолжавшегося около трех столетий сна так называемых «темных веков», пережила невиданный всплеск творческой активности. В результате появилось на свет то, что принято называть «греческим чудом». Эллада за весьма короткий по историческим меркам срок набрала столь фантастические темпы движения вперед, что смогла «догнать», а в ряде отношений и «обогнать» гораздо более древние цивилизации Востока и превратилась в самый передовой регион тогдашнего мира.

Перемены во всех областях жизни — от экономики до культуры — были настолько масштабными и радикальными, что их совокупность часто называют в науке «архаической революцией». В течение этой эпохи весь облик общества стал совершенно иным: если к ее началу это был традиционный, почти не прогрессирующий, чуждый мобильности и довольно простой по своей структуре социум, то к концу архаической эпохи можно уже с полным правом говорить об обществе в высшей степени подвижном, сложном, противоречивом.

В результате ряда причин, далеко не все из которых до конца выяснены в науке, в Греции уже в первые века архаической эпохи резко возросла численность населения. Это был настоящий демографический взрыв, четко фиксируемый археологическими данными, в частности, количественным анализом погребений; за какой-нибудь век население Эллады увеличилось в несколько раз. Следует отметить, что демографический взрыв происходил в регионе, бедном природными ресурсами, в частности плодородными почвами. В результате в некоторых областях Греции имело место такое явление, как стенохория (аграрное перенаселение, приводившее к настоящему «земельному голоду»). Были, конечно, и местности, где это не ощущалось. Но характерно, что в таких регионах и темпы развития (как экономического, так и политического) были, как правило, более низкими: нужда является мощным двигателем прогресса.

Чрезвычайно важным процессом, во многом определившим развитие архаической Греции, была урбанизация — развитие градостроительства, городского образа жизни. Отныне и вплоть до конца существования античной цивилизации одной из наиболее принципиальных и специфических ее черт стал именно ее городской характер. Это в какой-то мере осознавали уже и сами греки, для которых слово «полис» (город) стало одной из ключевых характеристик всего их бытия. Отнюдь не случаен тот факт, что сформировавшиеся в Греции в течение эпохи архаики небольшие государства с городом в качестве центра, ставшие в ней основной формой социально-политической организации, получили название полисов.

Если к началу архаической эпохи в греческом мире почти не было очагов городской жизни, то к ее концу Греция превратилась воистину в «страну городов», многие из которых (Афины, Коринф, Фивы, Аргос, Милет, Эфес, особенно интересный для нас в связи с Пифагором Самос и др.) стали крупнейшими экономическими, политическими, культурными центрами.

Города могли возникать различными путями; одним из наиболее распространенных была процедура так называемого синойкизма. Синойкизм (дословно — «сселение») представлял собой слияние в одну политическую единицу нескольких небольших поселений сельского типа, расположенных поблизости друг от друга, на территории какой-нибудь одной греческой области. Этот процесс мог сопровождаться, но мог и не сопровождаться реальным переселением жителей деревень в один город.

Таким образом, греческий город периода архаики выполнял роль административного центра для окружающей его территории. Если выражаться чуть точнее, следует говорить об административно-религиозном центре, поскольку религия в античности была теснейшим образом связана с государственной жизнью. Но одновременно город являлся и важнейшим экономическим центром, в особенности средоточием таких отраслей хозяйства, как ремесленное производство и торговля. Необходимо отметить определенную двойственность функций древнегреческого города (впрочем, насколько можно судить, характерную для города любой исторической эпохи).

Эта двойственность выражалась, помимо прочего, в наличии практически в каждом городе двух основных пунктов. Одним из них был акрополь (по-гречески «верхний город») — городская крепость, которая вполне может быть сопоставлена с кремлями древнерусских городов. Акрополь располагался обычно на более или менее неприступном холме или скале и обладал комплексом оборонительных сооружений. Он был «сакральным сердцем» города и всего государства; на нем располагались главные храмы, отправлялись основные религиозные культы. На акрополе же первоначально находились и здания органов управления полисом. Кроме того, в случае нападения врагов акрополь служил цитаделью, последним оплотом обороняющихся.

Вторым центральным пунктом города являлась агора — возникавшая чаще всего у подножия акрополя главная городская площадь, где находился рынок, шла торговля, а также собирались народные сходки. Агора, как и акрополь, считалась сакральным пространством. Вокруг агоры теснились собственно городские кварталы, в которых обитали как ремесленники и торговцы (составлявшие, впрочем, в большинстве случаев меньшинство населения), так и крестьяне, ежедневно отправлявшиеся на работу на свои земельные участки, расположенные неподалеку, в загородной местности.

Феномен города, однажды возникнув, претерпевал на протяжении архаической эпохи определенную эволюцию. В данной связи необходимо упомянуть два важнейших процесса. Первый заключался в постепенном возрастании значимости агоры, переносе на нее основных административных функций с акрополя, который в конечном счете становился почти исключительно местом религиозных ритуалов. Этот процесс шел не прямолинейно, он знал остановки и отступления, к тому же наблюдался отнюдь не с одинаковой степенью интенсивности в различных греческих городах, находясь в основном в соотношении с темпами политического развития того или иного полиса.