— На, освежись! — пробасил Конан, протягивая ковшик. Ваня отвлёкся, не увидев, как под ноги ему подкатился один из стражей, и упал, тотчас похороненный под горой тел.

Прошин ринулся на помощь, но киммериец ухватил его за плечо.

— Подожди, щас он их сам сделает.

Но Ваня по-прежнему не показывался из-под горы навалившихся на него стражников. Капитан не утерпел.

— Наших бить?

Хотя он и не дотягивал комплекцией до Ивана и Конана, был, однако, не маленьким, к тому же знал боевое самбо. К своему несчастью, минотавры тоже вскоре познакомились с этим боевым искусством. Но перевес был на стороне кощеевых телохранителей — ещё полсотни быкоголовых сбежалось на шум, и вскоре двух Иванов просто задавили массой. Конан, увидев, что враги начали одолевать, с криком "Кром!" ринулся в драку.

С периодичностью в пять секунд из кучи-малы с жалобным мычанием выползал минотавр и падал без сил. Повсюду виднелись отбитые рога, а из выбитых коровьих зубов, ковром устилавших черный пол, не один десяток шаманов мог бы сделать себе амулеты на счастье. Марс и Арес азартно болели, правда, непонятно за кого, прочие гости предпочли предоставить просторы зала для кулачных забав и удалились на безопасное расстояние от свалки. Но постепенно сопротивление трёх богатырей было сломлено, и вскоре они, связанные, предстали пред красные очи Кощея.

— Та-ак, кто это у нас? — близоруко щурясь, спросил Бессмертный. — С этими двумя всё понятно, а ты кто таков?

Прошин понял, что обращаются к нему.

— Капитан милиции Прошин, — честно ответил он, не видя смысла запираться.

— Варвар, дурак и милиционер. Кунсткамера какая-то!

Конан и Иван-дурак в ярости заворочались, заподозрив, что их обозвали нехорошим словом. Минотавры встревожено попинали пленников ногами — не ровен час, порвут веревки. Принесли цепи, и киммерийца начали опутывать железом, оставив Ивана на второе.

— Прошин? — переспросил Кощей. — Но ведь я приглашал Трошина!

— Полковника Трошина месяц назад арестовали за взятки. А пригласительный на ваш корпоративчик мне отдали.

— Ай-яй-яй! Какого хорошего человека упекли!

— Хорошего? Да, он же оборотень в погонах!

— А я про что! Ну, ладно, забыли. Ты, капитан, сюда незваным пришёл, а потому лишаю я тебя неприкосновенности обещанной.

— Не больно-то и надо, — буркнул Прошин.

— Как раз таки больно! — хихикнул Кощей. — Голову тебе отрубят на потеху дорогим гостям. Вот вора поймаем, и вам двоим, сделаем "секир-башка".

Теперь настал черёд капитана дергаться в попытках разорвать верёвки, что вызвало лишь смех хозяина карнавала. Тем временем, Конан, изображая из себя гигантскую гусеницу, подполз к Бессмертному и попытался укусить его за ногу. Не получилось — Кощей успел отпрыгнуть. Воспользовавшись тем, что минотавры отвлеклись на киммерийца, Иван-дурак напрягся и с криком "Эх, мать!" порвал опутывавшие его веревки. С невнятным рёвом Ваня расшвырял по сторонам минотавров, имевших глупость встать у него на пути, и с хаканьем приложил Кощея пудовым кулаком.

Видел ли, уважаемый читатель, фокус официантов, когда они резким рывком сдергивают скатерть со стола, а тарелки и рюмки остаются на месте? Если видел, то может представить картину, как мгновенно исчез с возвышения Кощей, а его корона ещё некоторое время продолжала висеть в воздухе, прежде чем упасть на черный каменный пол. Минотавры навалились на Ивана, снова послышалось богатырское "мать", и быкоголовые разлетелись по сторонам, аки вороны черные. К великому сожалению капитана Прошина, Конана и Марса, ставившего на богатыря, вскоре Ивана вновь связали и на сей раз заковали в цепи.

Из-за трона появился Кощей с перекошенной от Ванькиного удара и злости челюстью. Опозориться дважды за вечер — подобного с ним тысячу лет не случалось! Сначала алмаз увели прямо с головы, а теперь челюсть едва не свернули! И, главное, ему опять досталось именем загадочной русской матери. Уж сколько раз он пытался её идентифицировать и изничтожить, и всё без толку!

Кощей поводил языком во рту и выплюнул два зуба, добавив материала для создания амулетов.

— Ну, вот, опять к дантисту идти! Этому бугаю тоже башку срубить! Нет, всем троим!

— Да я тебя не то, что к стоматологу, к патологоанатому отправлю! — прорычал Прошин, которого в этот момент упаковывали в цепи.

— Я там уже был, ничего умного он мне не сказал, — хладнокровно заявил Кощей. Убедившись, что возмутители спокойствия надежно связаны, он вспомнил про насущные проблемы и снова рассвирепел:

— Вора нашли?

Красные глаза Бессмертного чуть ли не метали молнии. Телохранители пытались прятаться друг за друга, и это у них плохо получалось. Наконец наиболее храбрые, а, вернее, наименее ловкие, оказавшиеся впереди, пояснили Кощею, что тот минотавр, который видел лицо похитителя, слегка занемог после схватки с богатырями, поэтому самостоятельно перемещаться не может. И говорить тоже. И видит одним глазом. Немного. По этой причине, мол, досмотр гостей и прекратился.

Принесли минотавра. Если бы Прошин увидел его десять минут назад, то, не колеблясь, сказал, что быкоголовый попал под "Камаз". И даже под два. Ходить он не мог по причине неестественно выгнутых конечностей, передние зубы отсутствовали напрочь, один глаз совсем закрылся, через другой минотавр глядел в узенькую щёлку. Кто конкретно его так отделал — богатыри заезжие или собратья потоптали, выяснить уже было невозможно. Да, никто и не интересовался — и без этого проблем хватало — роту минотавров три человека проредили наполовину.

Кощей распорядился, чтобы останки главного свидетеля обвинения пронесли в центр зала, а сам пошёл следом, непосредственно руководить процессом поимки наглого вора. Быкоголовые телохранители растянулись длинной цепью.

— Типичный мафик девяностых! — проворчал Прошин. — Сам наркоманского вида, и в услужении толпа быков!

Минотавры, как один, ушли за хозяином, оставив трех человек у подножья трона без присмотра. Увидев, что охрана проявила поголовное невнимание к связанным пленникам, милиционер воспрял духом.

— Ребята, надо удирать, пока на нас никто не смотрит!

Богатыри переглянулись.

— Ваня, — сказал Иван-дурак, — я тебе своё звание отдаю. Безвозмездно!

— Как ты бежать собираешься? — мрачно поинтересовался Конан. — Или цепи рвать умеешь? Мне это не под силу.

И киммериец дернулся в напрасной попытке разорвать толстенные звенья цепи — даже его чудовищной силы не хватило. Ивану, даже при помощи загадочной русской матери тоже не удалось избавиться от оков. Прошин хитро улыбнулся и показал свободные руки.

— А я могу.

И лихорадочно принялся разматывать с себя железяки.

— Но как? — в глазах богатырей читались уважение и легкая зависть.

— Помогли, только я не видел, кто конкретно, — пояснил капитан и огляделся. Под троном Кощея явно кто-то прятался, но Прошин благоразумно решил сначала освободить товарищей, отложив на потом установление личности скрытного спасителя. Однако снять цепи оказалось не так легко, как представлялось: конечные звенья оказались защелкнуты на замок. К тому же богатыри постоянно ворочались, требуя ускорить процесс. Помучившись пару минут, капитан вполголоса позвал:

— Эй, друг! Помоги ещё раз!

Из-под трона шариком выкатилось что-то небольшое, волосатое. Сначала Прошин решил, что это один из местных пацанят-бесят, но, приглядевшись, ахнул. Перед ним находилась самая обыкновенная обезьяна. Если быть точнее, шимпанзе. На талии у него капитан разглядел поясную сумочку, столь любимую торговцами на рынке. Достав из неё отмычку, шимпанзе в пару секунд вскрыл замки. Варвар и русич, ругаясь, освободились и с удивлением уставились на обезьяна.

— Твой что ли? — спросил Конан у Прошина.

— Я свой собственный! — ответил шимпанзе.

Капитан потряс головой, надеясь, что ему показалось. Обезьяна говорит! С ума сойти! В отличие от него, человека цивилизованного, его товарищи ничуть не удивились.