Под Новый год по приказу генерал-лейтенанта Паттона вся артиллерия его 3-й армии в качестве новогоднего презента произвела артналет по позициям вермахта. Артиллеристы доложили по радио Паттону, который пил шампанское на банкете в своем штабе в городе Люксембурге, что после прекращения канонады артиллерийские наблюдатели слышали «поросячий визг в немецких окопах».

Перед самым Новым годом восемь дивизий вермахта начали по приказу Гитлера наступление на позиции 7-й американской армии в Северном Эльзасе. Фюрер бросил в огонь последний резерв, о котором мечтал Модель. На передовой умирали американские и немецкие солдаты, а на тех участках фронта, где было тихо, ровно в полночь открыли вдруг огонь все орудия, снопами полетели в черное небо разноцветные ракеты, фонтанами взмыли трассы из пулеметов и автоматов — так американцы приветствовали начало нового, 1945 года — года Победы.

В Мейероде же и других селениях Арденн, занятых армиями фельдмаршала Моделя, не видно было ни огонька. Немцы страшились воздушных налетов и берегли скудные боеприпасы. Трофейных продуктов было еще много, целые горы, но горы эти, как обычно, быстро прибрали трофейные команды на радость алчным интендантам-хищникам.

Рейхсминистр вооружений Альберт Шпеер опоздал на встречу Нового года к фюреру в Цигенберг на два часа. Конец декабря он провел в лихорадочной деятельности в Арденнах, руководя восстановлением мостов, подброской горючего и других жизненно необходимых вермахту материалов, посетил в Мейероде Моделя и Зеппа Дитриха. Дитрих, как и полагалось нацистскому генералу, был склонен к браваде, хотя и прозрачно намекнул, что Бастонь не взять, дела плохи. Модель же откровенно признался, что наступление провалилось.

Будучи в Мейероде, Шпеер стал свидетелем налета четырехмоторных американских бомбардировщиков на Сен-Вит. Ни один немецкий самолет не вылетел навстречу янки, ни одна зенитка не «залаяла». Шпеер был просто потрясен этой демонстрацией полнейшего превосходства врага в воздухе. Он выехал из Мейероде 31 декабря в четыре утра, чтобы не попасть под бомбежку. Однако не раз обстреливали его с воздуха из пулеметов.

Свита фюрера накачивала себя шампанским и была уже на высоком градусе, но Гитлер казался пьянее всех, хотя не прикасался к рюмке.

— Сорок пятый, — сказал он Шпееру тоном, не допускающим возражений, — станет годом нашей победы! Сегодня я подготовил такой сюрприз для их авиации, от которого они не оправятся! К концу Семилетней войны Фридрих Великий тоже был на грани поражения, но выстоял и победил, потому что померла русская царица. С нами бог!..

На германских аэродромах рассвет встречали более полутысячи бомбардировщиков и истребителей, готовых выполнить боевое задание фюрера. Утро первого дня выдалось туманным. Командирский голос в динамиках объявил пятнадцатиминутную боеготовность. Затем последовала команда: «По самолетам!» В 9.40 взлетели зеленые ракеты. Взвыли моторы. Новая авантюра Гитлера обрекла на смерть тысячи немецких летчиков. Взмыли в небо пять авиадивизий.

Командир собирался дать ребятам поспать, но сладкую утреннюю дрему нарушили крауты. Над Буллингенским лесом, над всем Арденнским массивом впервые после майско-июньских дней 1940 года, когда капитулировал Брюссель, а затем и Париж, появилась с востока бессчетная воздушная армада. Волна за волной летели из-за Рейна по лучам сотен прожекторов «юнкерсы» и «мессеры», «хейнкели» и «фокке-вульфы». Руководил этой операцией командующий 3-м воздушным флотом Люфтваффе генерал-полковник авиации Отто Десслох.

Было около восьми утра. Впереди на «Ю-88» шли асы Люфтваффе, щедро зажигая над лесом новогодний фейерверк из осветительных и цветных сигнальных ракет. Особенно эффектны были ракеты «золотой дождь». Над лесом самолеты, чтобы обмануть радар союзников, пролетали четырьмя огромными волнами почти на бреющем полете.

Видно было, что союзники не ожидали такого налета. Их «летающие крепости», «ланкастеры», «мустанги» и «спитфайеры», выполнявшие разные задания над Арденнами, кинулись врассыпную, норовя уйти на запад.

В Мейероде, Сен-Вите, повсюду в Арденнах еще не похмелившиеся после бурной встречи Нового года немцы выбегали без шинелей из домов и, радостно приветствуя свои самолеты, особенно реактивные, бросали вверх каски и фуражки и тут же раскупоривали бутылки со шнапсом и шампанским, чтобы восславить своего фюрера.

Прекрасный город Люксембург, некогда присоединенный Гитлером с упразднением великогерцогской короны к гау Саар-Пфальц, переименованному им в имперское гау Вестмарк, в первый же день нового года удостоился почетного подарка от бывшего своего рейхсканцлера, самолеты которого сбросили на столицу град фугасных и зажигательных бомб.

Позднее американцы заявили, что только одних «Ме-109» и «ФВ-190» в новогоднем полете участвовало 1100 штук.

Немцы назвали этот налет операцией «Герман», или «Большой удар», а также «Опорная плита». Он был задуман Адольфом Гитлером и Германом Герингом. Прозванный в рейхе «резиновым львом», рейхсмаршал Геринг давно стремился подлатать свою репутацию, безнадежно подмоченную провалом германских ВВС во

время Великой Сталинградской битвы, когда Люфтваффе так и не удалось, несмотря на хвастливые заверения Геринга, перекинуть воздушный мост к 6-й армии Паулюса. Теперь ва-банк играли два старых партнера — Гитлер и Геринг. В бой были брошены последние резервы на западе.

По преуменьшенным американским данным, «Большой удар», или «Герман», обошелся союзникам в двадцать семь разгромленных в пух и прах авиабаз в Бельгии, Голландии и Франции. Как самокритично говорили сами американцы: «Опять крауты поймали нас со спущенными штанами!» И англичане тоже: «фокке-вульфы» изрешетили личный самолет самого Монти — подаренный ему Айком «Дуглас» «Си-47».

Однако и немцы, по расчетам американцев, потеряли не меньше пилотов и истребителей, причем в число их входило почти шестьдесят асов из числа старших офицеров, поздний цвет Люфтваффе, кавалеры Рыцарских крестов высших степеней.

По немецким же, явно завышенным данным, эта битва в «люфткриг» (воздушной войне) стоила союзникам восьмисот самолетов, уничтоженных лишь на аэродромах. Сами же немцы, по их скромным заявлениям, потеряли лишь девяносто три самолета. (Считалось, что нечетные цифры всегда внушают большее доверие, чем четные.) Однако при возвращении немецких самолетов на свои базы произошло нечто непредвиденное в том трагикомическом театре абсурда, который являл собой агонизирующий Западный фронт Гитлера. Самолеты с черными крестами и свастикой ненароком попали в запретную зону стартовых площадок баллистических ракет «Фау-2». Своя же зенитная артиллерия, имевшая строжайший приказ сбивать все, что пролетит над «мертвой» зоной, педантично сбила около… двухсот собственных самолетов, погубив уйму асов и опытных, уже незаменимых экипажей. Истинно сказано, что порой левая рука не ведает, что делает правая, особенно на войне. Из-за этого грандиозного ляпа до конца войны шла в третьей империи межведомственная драчка, подчас заслонявшая фронтовые баталии.

Союзникам, в отличие от немцев, не составляло труда пополнить свои потери — они срочно перебросили на материк множество самолетов из Англии.

Виктор не видел «золотого дождя» над Арденнами. Ему стало хуже, и он не мог подняться с нар, когда все ринулись из землянки, чтобы поглазеть на невиданный фейерверк. Ему было не до «Германа».

Выражаясь медицинским языком, Виктор впал в навязчивое состояние: его идея фикс в соединении с сильным жаром породила кошмарный бред, в котором причудливо сочетались Модель и Дитрих, Власов и гауптшарфюрер, «Ребекка» и Айвенго, крыши Мейероде и страшная бомбежка, во время которой он спасает детей Алоиза Шикльгрубера.

Эрик показал себя настоящим другом: поговорив с бельгийцами, он отправил Карла в Мейероде на консультацию к местному лекарю, который прислал немецкий сульфидин и сушеный пустырник, собранный в Арденнском лесу.