— Вряд ли.

— Эти люди, эти существа, рано или поздно нападут на нас. И когда нападут, то уже будет не важно, смотрела я или нет.

— Но сейчас для меня это важно.

— Успокойся, — помотала головой Шерри.

— Ответь мне.

— Просто забудь.

— Не могу. Только не в том случае, если мы собираемся остаться подругами.

— Вот же дерьмо.

— Ладно. Если это для тебя настолько важно…

— Ты понятия не имеешь, что для меня важно. Ни малейшего.

Эти слова напугали Нилу.

— Я люблю тебя.

Оцепенев, она уставилась на Шерри. — Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь что. И когда я увидела тебя утром, стоявшую в лучах солнечного света… Я уже ничего не могла с собой поделать, не могла прекратить на тебя смотреть. — Она неловко рассмеялась. — Ты, наверное, думала, что я хочу Джонни? Сюрприз-сюрприз.

— Не могу поверить.

— А ты поверь, Нила.

— Но те парни, о которых ты всегда рассказывала — Джек, Ларри. Уэсли…

— Я би. Третий вариант.

— Я знаю что это означает. Но никогда не… — Она покачала головой, чувствуя отвращение и страх.

— Я надеялась, что ты тоже выберешь этот вариант. А во время нашей поездки планировала узнать это наверняка.

— Ты что собиралась обольщать меня?

— Только если ты… Я ни за что не стала бы тебя принуждать. Я тебя люблю, и ничего не стала бы делать без твоего согласия.

— А парень.

— Прости.

— Все эти месяцы…

— Прости, — сказала Шерри, отойдя от стены. — Это был выход, но я не смогла.

Нила смотрела, как она прошла по комнате и легла в углу. Отвернувшись, Нила снова посмотрела в щель.

Я тебя люблю.

Эти слова прозвучали будто камнем по голове. Сейчас она чувствовала себя так, словно ее только что предали. Будто ее дружба с Шерри оказалась всего лишь глупым розыгрышем. Да это и не дружба вовсе, Шерри устроила весь этот спектакль, чтобы быть ближе к ней, чтобы наслаждаться моментами повседневной близости: случайным прикосновением, иногда даже объятиями.

Лицо ее горело, когда она вспоминала выходные проведенные вместе в Сан Диего в прошлом месяце. После дня проведенного в Морском Мире,[12] в гостиничном номере. Находясь в душе, она попросила Шерри принести ей шампунь. А Шерри тогда пошутила. — Если бы я была парнем, я бы забралась к тебе, и предложила свою помощь. — Теперь, после всего, это не выглядит шуткой. Скорее предложением.

Боже, да она, должно быть, молилась, чтобы я пригласила ее к себе. Для нее это была настоящая пытка.

Все выходные. Постоянно находиться рядом, но все же недостаточно близко.

Затем Нила припомнила и другие события тех выходных. Несколько раз они переодевались в одной комнате, а ночью Шерри устроила себе осмотр молочных желез, ощупывая и массируя грудь, и убеждала Нилу сделать то же самое.

Если бы она предложила осмотреть ее, то это выглядело бы подозрительно, но Шерри оказалась более сообразительной, и хорошо справлялась со своей ролью.

Может она и не была слишком проницательной, но ловко заставляла поверить Нилу во все свои фокусы, как опытный маг.

— Как тебе это, — спросила она, доставая из чемодана прозрачный черный пеньюар. — Уэсли купил его во «Frederick's». Самый озабоченный сукин сын, которого я когда-либо видела. — Она бросила свой халат на кровать и проскользнула в неглиже. — Славно, да?

— Зачем ты это сейчас напялила?

— Ну, просто у меня нет другой ночнушки. Да и эту я прихватила из уважения к твоей скромности. Обычно я сплю в чем мать родила.

— Не позволяй мне тебя останавливать.

И ведь Шерри не раз показывалась голой перед ней на тех выходных, а Нила думала, что ей просто нравится чувство естественности и свободы. Но теперь все предстает совершенно в ином свете. Показывая свое тело, Шерри пыталась соблазнить ее.

К счастью, это не подействовало.

У Шерри прекрасное тело, почти идеальное, но для Нилы в нем был один серьезный изъян.

Это тело женщины, а не мужчины.

Оно не имело на нее никакого влияния, и для Шерри это наверное было ужасно. Выходные превратились в пытку. Все то время, что они проводили вместе в течение почти целого года, вероятно, было наполнено для нее болью, надеждами, и безответным желанием.

Боже, должно быть Шерри серьезно страдала!

Нила посмотрела в дальний угол неосвещенной комнаты. Шерри лежала на спине, прикрыв рукой лицо.

Приблизившись, она села рядом.

— Мой черед стоять на часах? — спросила Шерри.

— Нет.

— Что они делают здесь?

— Ждут.

— Собираются морить нас голодом.

— Шерри.

— А?

— Прости меня.

— Тебя? За что?

— Мне правда очень жаль, что я не могу быть для тебя той, в ком ты нуждаешься.

— Да. Мне тоже.

Поднявшись, Нила протянула ей руку.

Раздев Корди, двое парней прижали ее к земле, а третий взобрался сверху. Она извивалась, молотила ногами, но он развел их пошире, и устроившись между ними, ухватил ее за бедра. Толчок, еще один, затвердевшая плоть раз за разом упиралась в вагину, настойчиво отыскивая вход. Когда он вошел, Корди съежилась, изо всех сил зажмурив глаза.

— Смотри на него, — подсказала Лилли. — Они не любят, когда кто-то отворачивается.

Но Корди по-прежнему не размыкала век, а парень уже во всю трудился над ней, совершая резкие сильные движения.

— Они не простят тебя, — предупреждала Лилли. — Закрыть глаза — это серьезное оскорбление. Ты что, хочешь, чтобы они убили тебя?

Корди раскрыла глаза. Лицо парня было прямо над ней, и он смотрел на нее. Окровавленные губы обнажали ряды зубов, и с каждым новым толчком до нее доносилось его зловонное дыхание.

Она отвернулась. Лилли сидела на корточках рядом с парнем, удерживавшим ее правую руку, а позади них стояла еще одна девушка, не высокая, полная, с маленькой грудью. Волосы в паху были сбриты. Глядя на Корди, она поглаживала себя узловатым концом кости, казавшейся еще совсем свежей. В следующий момент конец кости погрузился в девушку, и скрылся внутри. Корди тут же отвернулась, и перед ней вновь оказалось лицо запыхавшегося парня. Избегая его она повернула голову в другую сторону.

Мальчик, державший ее правую руку, был моложе других. Он смотрел на нее жаждущими, дикими глазами, а позади него стояла худенькая девушка с культей по локоть. Маленькая иссохшая ручонка висела на ремне у нее на шее, и коричневые пальцы скрючились так, будто пытались что-то сжать.

Движения парня становились все интенсивнее.

Корди продолжала смотреть на иссохшую руку, пыталась сконцентрироваться на ней, понять, левая она, или правая, лишь бы отвлечь себя от мыслей о кряхтящем и потеющем сверху парне, изгаживающем ее изнутри своим грязным…

Левая рука.

Вместо левой руки была культя.

Значит…

Скукоженная мерзость на ее груди — это ее же собственная отрубленная конечность?

Парень внезапно совершил несколько глубоких грубых толчков, и откинул голову назад, широко раскрыв рот. От отвратительного ощущения его дергающегося внутри члена, и движущегося потоком теплого семени, Корди зажала рот.

Затем парень вышел из нее. Поднявшись, он указал себе между ног, отпустил какой-то комментарий на языке неизвестном Корди, и уперев руки в бока, отошел назад.

Парень с правой стороны отпустил ее руку.

Корди всхлипнула.

— Это часть проверки, — сказала Лилли.

Когда он взобрался сверху, собираясь войти, Корди сжала кулак.

— Ударь его, — шепнула Лилли, — и ты труп.

Она так и осталась лежать под ним. Рука напряженная, но неподвижная.

Когда все было кончено, он поднялся, так же указал на известный орган, с которого еще капало, и сказав что-то, отошел в сторону, остановившись рядом с первым парнем.