Глава 7

Зов тьмы.

Макенна.

Мои чувства сводят меня с ума.

Свеча перегорела, как мне кажется, около часа назад, и, лишившись света и звука, мое воображение начинает играть со мной, подкидывая весьма реальные образы.

Все началось с глухого удара. Слабого звука удара о стену. Затем, после того как я убедила себя, что мне померещился этот шум, и мой разум заполнил пустоту ничем, чтобы отогнать безумие, звук раздался снова. Громкий удар, от которого мое сердце вздрогнуло.

Я твержу себе, что это он. Расхаживает над моей головой и творит то, что делают психопаты-убийцы ранним утром. Он пьет кровь своих жертв, смешивая ее с кофе и французскими ванильными сливками.

Я обхватываю затылок руками, впиваясь пальцами в кожу головы. И напрягаюсь изо всех сил, чтобы услышать звуки наверху.

И, наконец, доносится стук о бетон.

Я не чокнутая.

Я не одна.

Слишком много эмоций переполняют меня, и я успокаиваю себя.

- Ладно. Ладно. Думай, - я смотрю на замок на манжете, опоясывающей мою лодыжку, затем снимаю с плеча ремень кобуры. Я хватаюсь за рукав рубашки и тяну его, стаскивая с руки. Затем делаю то же самое с другой стороны, стягивая разорванную рубашку через голову.

Я завожу руку за спину и расстегиваю лифчик. К счастью, я отказалась от комфорта и надела самый неудобный бюстгальтер с твердой чашкой. Я провожу пальцами по косточкам под чашечкой и проталкиваю дугу через маленькое отверстие в материале.

Пластик не самый прочный материал, но и с ним можно попытаться. Это может сработать.

Если бы я только знала, как взламывать замки.

Дерьмо.

На меня обрушиваются воспоминания, и в этой горькой темноте они отчетливы ясно, как наяву. Однажды Хадсон рассказывал мне, как преступники выбирают наручники, он показывал мне, что нужно искать и конфисковывать при аресте.

Затем позже... причина, по которой я не запомнила ничего из его слов… мое внимание так пристально сосредоточилось на его губах, на том, как они выглядели, когда он произносил мое имя, его голос был хриплым и грубым, прямо перед тем как эти губы захватили мои. Стоп.

Я загоняю воспоминание обратно в бездну. Ему не место в этом аду.

Оставшись абсолютно обнаженной от пояса и выше, я начинаю работать над замком. Я засовываю конец пластиковой косточки в отверстие и проворачиваю его, пытаясь нащупать задвижку. Но с такими оковами было сложнее, чем с наручниками.

Я чертыхаюсь, когда кончик ломается внутри замка.

Справа от меня раздается тяжелый звук, и на этот раз его ни с чем не спутаешь. Я пытаюсь спрятать косточки обратно в лифчик. Дверь в подвал открывается как раз в тот момент, когда я заталкиваю одежду за спину.

Свет разливается по полу. От контраста в освещении у меня болят глаза. На мгновение ослепленная светом фонарика я прикрываю лицо, забывая о своей наготе.

- Если это попытка соблазнить меня... - Истон замолкает, его голос звучит грубо, как гравий. Он ставит фонарик лампой вверх, чтобы луч света попадал в потолок. В его руках белая ткань.

Не стыдясь, я упираюсь рукой в стену и заставляю себя встать, расправляя плечи.

- Ты порвал мою рубашку, - произношу я, стараясь говорить ровно и безразлично.

В белом свете я могу разглядеть изгиб его бровей под капюшоном. Впервые я получаю возможность внимательнее изучить его. Ростом более шести футов, хорошо сложен, под кожаной курткой и серой толстовкой заметен рельеф крепких мышц. Его темные джинсы покрыты свежей грязью, а правое бедро обмотано ремешком, на котором крепятся ножны. Его темно-каштановые волосы, длинные, но неровные, падают на глаза.

Он – дьявол из моих ночных кошмаров.

Он - то, что я вижу в грозу.

Монстры не должны быть красивыми, но этот именно такой. Прекрасный демон среди своего темного подвального ада.

- Лифчик тоже порван? - он комкает ткань и швыряет в мою сторону.

Я ловлю и прижимаю ее к груди. Это рубашка. Я стараюсь не сводить с него глаз, когда опускаю ее от груди, вызывающе поднимая подбородок.

- Отдай мне свою одежду, - говорит он, и в его темном голосе ясно слышится приказ.

Я наступаю на лифчик каблуком ботинка. Затем пинаю разорванную рубашку и оружейный ремень через всю комнату прямо к нему.

На него этот порыв не произвел никакого впечатления, он просто стоял, не двигаясь, как вкопанный.

- Лифчик, Макенна.

Он впервые произнес мое полное имя. То, как он произносит каждый слог - с такой фамильярностью, вызывает дрожь ужаса на моей голой коже. Несмотря на боль в мышцах, я опускаюсь вниз, не отрывая взгляда от того, что вижу на его лице, и хватаю одежду.

- Что это у тебя на шее?

Его вопрос застает меня врасплох, и я сжимаю серебряный амулет в виде сердца. Его дыхание учащается, грудь вздымается, когда его гнев проходит короткое расстоение между нами, чтобы физически заклеймить меня.

Затем он приходит в движение.

Я заправляю лифчик в брюки и готовлюсь к удару. Обхватываю рукой цепь, удерживая себя на месте и не двигаясь. Я не могу вступить с ним в схватку. Я же не дура. Он в два раза крупнее меня и настоящий зверь в человеческом обличье. Но я отказываюсь сдаваться так легко.

Его большая рука обхватывает мое запястье, в то время как другая перехватывает цепь. Страх перехватывает мне горло, и я не могу дышать. Моя рука вырывается, когда он дергает цепь. Раздается громкий хлопок, и железный штырь, к которому я прикована, выбивается из бетона.

На мое лицо осыпаются ошметки цемента. Я втягиваю воздух сквозь сжатые легкие.

- Ты можешь дышать?

Я потрясенно качаю головой, отказываясь принимать искренность в его словах. Наконец, воздух проникает в мои легкие, освобождая мои связки.

- Д-да.

- Очень плохо, - он хватает меня за плечи и поднимает вверх. Цепь гремит по полу, когда мои ноги отрываются от него. Его рука сжимает мое горло, прежде чем я могу понять, что происходит.

Защищаясь, я пытаюсь надавить на его глаза большими пальцами, но предплечьем он отбивает мою атаку и прижимает мои руки над головой. Его пальцы снова находят мою шею, на этот раз крепче сдавливая горло.

- Откуда у тебя это ожерелье?

Я борюсь с его хваткой, каждая мышца в моем теле горит от напряжения. Меня охватывает паника, и рациональное восприятие мира уходит куда-то на задний план. Моргая, я заставляю себя открыть глаза от ужаса.

Я в отчаянии глотаю воздух, втягивая его единственным доступным мне способом. Я не могу закрыть глаза, не могу отвести взгляд. Шок оказался гораздо сильнее, чем страх за свою жизнь, буквально проскальзывающую сквозь его пальцы. Ужасные белые шрамы покрывают одну сторону его лица. Глубокие рваные раны разного размера, будто лезвие несколько раз полоснуло по его левой щеке. От лба до челюсти.

- Узнаешь дело своих рук?- спрашивает он.

В глазах темнеет. Мои легкие горят огнем. Прежде чем я теряю сознание, его хватка ослабевает. Воздух взрывает мои легкие, и я глотаю каждую его молекулу, желая большего. Болезненный кашель пронзает мою грудную клетку, ноги свободно болтаются в воздухе.

- Ожерелье? - он повторяет вопрос, пронзая мои уши злобным криком.

Собрав остатки сил, я смотрю в его горящие безумием глаза.

- Мой напарник.

Истон моргает, реагируя на мои слова. Затем мои руки освобождаются, но он продолжает сжимать мое горло в тисках. Мои руки падают бесполезно по бокам, но я использую то, что у меня осталось, чтобы вцепиться в его предплечье, пытаясь вырваться.

Он придвигается ближе, его лицо так близко от моего, что я не могу не видеть сквозь шрамы. Под демоном скрывается человек с голубыми глазами, и он обманчиво прекрасен. Это пугает меня не меньше, чем его сила, не меньше, чем его удушающая хватка на моей шее. Я хочу, чтобы он был обезображенным зверем.

Его тяжелое дыхание опаляет мои губы. Его взгляд блуждает от моего лица к груди, задерживаясь на ней, пока мое дыхание учащается. Ужас простреливает мой позвоночник. Я пытаюсь вырваться, но его рука, сделанная словно из стали, надежно удерживает меня на месте. Он тянется ко мне... и крик застывает в моем горле, окаменев, как и каждый мускул в моем теле, когда я чувствую, как его грубые пальцы касаются моей груди. Он хватает серебряную подвеску и срывает ее с моей шеи, оставляя после себя горящий след от цепочки.

- Это тебе не принадлежит, - его голос грохочет у моего уха, когда он прячет мою подвеску в карман.

Я едва успеваю сделать глубокий вдох, прежде чем его рука сдвигается - теперь еще более неистово – к застежке моих джинсов. Он рывком расстегивает молнию и проталкивает свою ладонь под ткань брюк.

Мою грудь пронзает паника. Слезы наполняют мои глаза, в то время как гнев жалит нервы.

Он убирает руку, вцепившись в мой лифчик.

- Это я тоже заберу.

Внезапно он освобождает меня, и мои ноги, не выдерживая веса, подкашиваются, а все тело содрогается от всплеска адреналина. Я опускаюсь на пол, не ощущая рук, не в силах защитить себя. Мое горло слишком сильно горит. Реакция тела на борьбу и попытку сбежать ослабевает, позволяя в полной мере охватить паникой каждую частичку меня.

Сердце стучит в ушах, свист неровного дыхания так громок, что я не слышу, как он уходит. Но когда я поднимаю глаза, в подвале уже не ощущается его подавляющего присутствия. Он забрал с собой ключ к моему побегу и единственное, что у меня осталось на память о Хадсоне.

Он сумасшедший. Это единственное, что я могу понять из его реакции на мое ожерелье. Он не просто неадекватен - он совершенно не в себе.

Почти успокоившись, я направляюсь к фонарику, который он оставил здесь. Манжета все еще стягивает мою лодыжку, но я могу свободно двигаться. Потому что он потерял над собой контроль.

Это все меняет. Он здесь не главный. Им управляет ярость.

А когда человек управляем, это только вопрос нахождения кнопок, чтобы правильно надавить и забрать контроль себе.

Он вырвал проклятый шип из плиты. Это значит, что если я буду давить на него слишком сильно, слишком глубоко.…