Гора тортелли в тарелке была залита мясным соусом… Прошло достаточно времени, прежде, чем Алиса с трудом засунула последнюю из огромных «пельменин» в рот..

– Ну, вот и славненько, сейчас второе подавать буду, – ринулась на кухню синьора Арьяна.

Алиса чувствовала, что сейчас лопнет, но на столе появился поднос с домашними колбасками, рядом – большое блюдо с курицей.

Самым ужасным было то, что и синьора Арьяна, и Далия, и её пятилетние близнецы-дочки, Алиса так и не запомнила, как их зовут, и Массимо – все радостно накладывали себе колбаски и плотоядно поглядывали на курицу. При этом тарелки с тортелли, которых положили не меньше, чем Алисе, были давно опустошены и вылизаны до чистоты.

Алиса запихала в рот кусок колбаски и уже не стесняясь присутствующих бросилась в коридор в сторону туалета.

Видимо количество съеденного после всех переживаний этого дня её доконало.

– Смотри, какая ты бледненькая, – заохала синьора Арьяна, – тебе же надо нормально кушать!

Но Алиса пролепетала что-то в свое оправдание, простонала, что она плохо себя чувствует, и уже не думая о приличиях, поплелась в отведенную ей комнату, где упала на кровать абсолютно без сил.

Дверь в комнату с вежливым стуком открывалась ещё не раз – все ли в порядке, не жарко ли ей, может быть попить – но Алиса провалилась в сон и уже не слышала причитаний синьоры Арьяны.

В отличие от неё Массимо ещё долго задумчиво сидел за столом во дворе дома, глядя на темную в сумерках воду бассейна.

Ему очень понравилась Алиса, и он понимал, что девушка успела пережить, но ведь в основе всей истории лежал её приезд к незнакомому практически старику из Флоренции!

Он много читал и слышал, как плохо живется русским и украинским девушкам, как тяжело им найти спутника жизни, но он знал и другие примеры– та же Алессандра например!

Он давно понял, что между этой русской и комиссаром что-то происходит, и даже перестал шутить с Лукой на эту тему. А теперь пришла пора задуматься ему самому.

Он пригласил Алису к себе домой, повинуясь неожиданному импульсу, но сейчас, оглядываясь назад на события этого дня, он не мог понять, правильно ли поступил.

Хотя – успокоил он себя – здесь она под присмотром и не сможет никуда сбежать. Убедив себя, что Алиса появилась в его доме исключительно для исполнения служебного долга, он, облегченно вздохнув, отправился спать.

Перед этим, зайдя поцеловать на ночь синьору Арьяну, он ещё раз нахмурил брови на её вздохи:

– Мам, эта девушка – важный свидетель, которого нельзя оставлять без присмотра. Не выдумывай невесть что. Иди спать!

Помахав Александре, обернувшейся в дверях замка, Лука сел в машину, и медленно тронулся вниз с холма, где за его спиной врастал в ночное небо Кастельмонте– замок на горе.

Он остановился на дороге, вышел из машины, и закурил, глядя на виноградники и ровные поля пшеницы, которые слабо угадывались внизу.

Расследование зашло в тупик, личная жизнь, похоже, тоже.

Ни там, ни там ясности не предвиделось…

А сверху, с темной горы, устало смотрел вниз древний город, который повидал немало человеческих сомнений и страданий, и который его совершенно не трогали…

Ветер тихонько шевелил заросли плюща на его стенах и башнях, древние дворцы стряхивали остатки летнего пыльного зноя.

Почти черное небо усыпали яркие звезды, каких не увидишь в больших городах, и туда, к звездам, тянулись зубчатые башни старого замка…

Утром в управлении Лука ещё раз взял листок с данными по Антонио Ченни.

Молодому человеку было 30 лет, он жил в Марьяно с матерью и теткой, отец умер от сердечного приступа много лет назад.

Семья, как и большинство в округе, держала небольшой виноградник и работала в поле, правда сам Антонио закончил колледж и уже пять лет работал представителем одного из известных консорциумов высокой моды. Он связывался с фешенебельными магазинами Флоренции, составлял список товаров, которые требовалось поставить. Передавал эти данные в штаб квартиру фирмы и впоследствии контролировал, на телефоне, как понял Лука, процесс поставки товара.

Зачем нужна такая должность, он так и не понял, контракты на весь год заключались без участия Антонио, а технические вопросы можно было согласовать и по телефону или электронной почте.

Однако должность представителя существовала и, звучала солидно.

Никаких компрометирующих данных на Антонио в информации не содержалось, он несколько раз уплачивал штрафы за неправильную парковку, но этим все и исчерпывалось.

– Глупость какая-то, – подумал Лука.– Но хоть какая-то зацепка, почему бы и нет, тем более, что портрет Антонио у художника так и не получился, как ни старалась Алиса, а похожести, по ей словам, не получалось.

Лоренцо, с которым связались по телефону, вообще заявил, что совершенно не запомнил нового приятеля, – ну, обычный, как все, – все, что сказал он…

Ничего не дала и фотография Ольги, показанная по телевидению с просьбой позвонить, если кто-то узнает эту девушку.

Обычно хоть пара сумасшедших звонила, а сейчас хоть бы один звонок – ничего. В отпуске все, что ли, вроде ещё не август. Не помог опрос ресторанов и кафе в округе, никто не видел светловолосую русскую девушку. Она словно появилась ниоткуда в той оливковой роще…

День оказался прохладным, неожиданно для июля, на небе собирались облака, хотя дождя вроде не обещали.

С утра Саша договорилась встретиться с Джованной. События последней недели изменили все её планы на отпуск, и она даже ни разу не зашла в кулинарную школу.

Джованна несколько раз завала её посидеть на уроке, или послушать лекции, которые регулярно читала, но только сегодня утром Саша наконец смогла выбраться к подруге.

Урок уже начался.

Двери старого дома были распахнуты. В прохладной большой комнате собрались несколько женщин в фартуках и косынках, на большой плазменный экран при входе была выведена картинка – толстые аппетитные ленты широкой лапши – паппарделле, разбросанные на усыпанном мукой столе.

– Начинающие, – шепнула Джованна,– пасту делаем.

Саше всегда нравились семейные таверны, где вечером, на глазах у посетителей, пожилая женщина в невероятном темпе лепит тортеллини, раскатывает пластины для лазаньи, безо всяких машинок для пасты, вручную, как делали многие поколения до неё.

А за стеклянной стеной, на кухне, повара в белых колпаках неторопливо расхаживают от противня к противню, и таверну наполняет тот ни с чем не сравнимый запах оливкового масла, орегано, розмарина, чеснока, золотящегося на плите..

Сейчас движения Джованны были медленными, она улыбалась и, раскатав тесто сама, подходила по очереди к каждой из женщин и помогала. Объясняла, показывала.

Когда дошло до соуса, Саша почувствовала, что до обеда не дотерпит.

Последним ударом был её любимый тосканский салат.

Хлеб в Тоскане до сих пор пекут по средневековым рецептам, без соли,– и подходит он как для ягодных джемов, так и для мясных паштетов.

Иногда кусочки хлеба жарят над углями остывающего камина, а потом намазывают многочисленными пастами – паштетами, из трюфелей, белых грибов, томата с травами, а иногда просто перетертых с рукколой вареных бобов. – Джованна незаметно подмигнула Саше.

В бедной крестьянской кухне хлеб, даже черствый, всегда играл огромную роль. Он делал более сытными супы холодными зимами, он придавал особый вкус летним салатам. До сих пор черствый белый хлеб – основа многих современных тосканских блюд.

– А теперь,– Джованна высыпала в глубокую керамическую миску раскрошенный черствый белый хлеб, обильно сдобрила его виноградным уксусом и оливковым маслом. Глядя, как тяжелая, темно зеленая струя льется в миску, Саша сглотнула и удостоилась ещё одного ехидного подмигивания Джованна.

– Теперь мы режем мелко помидоры, – продолжала «профессоресса», – не слишком спелые, чтобы не забить вкус блюда, зеленые листья базилика и все перемешиваем и простейшая панцанелла готова! А дальше вы можете добавлять в салат все, что душе угодно,– от вареных яиц до тунца