- Олеся, где Костик? - вкрадчиво поинтересовалась у оторопевшей подруги.

- У свекрови...

- Значит материться могу... - выдохнула удовлетворенно я и повернулась решительно к Богдану.

- Тебе одну ногу сломать или сразу обе, NНепечатное выражениеN? - заметалась глазами по брюкам, словно решалась, какую выбрать, - Наверное, обе. Чтобы хотя бы на время срастания костей ты, NНепечатное выражениеN, оставил меня в покое!

- Тебе известно, что такое упорство? - спокойно и, казалось, слегка забавляясь ситуацией, задал Богдан вопрос.

- Синоним назойливости! - парировала ехидно. - Ты не можешь мучить кого-нибудь другого? Выйди на улицу, трижды покрутись вокруг своей оси и укажи пальцем в любую. Можешь считалочкой выбрать или список написать и короткую спичку вытянуть. Я же, смотрю, тебе всё равно на ком жениться?!

- Нет, мне далеко не всё равно. Я выбрал тебя. - до чего же злит его эпическое хладнокровие. А еще больше его слова. Непробиваемый!

- Ты просто самодовольный кретин! - вспыхнула я.

- А ты слегка с приветом... Вот видишь, мы подружимся! - и он... он... улыбнулся!

- Сейчас у тебя череп даст трещину, идиот! - и поперла в наступление.

Богдан тоже не остался в долгу и двинулся на встречу так, что этот огромный утес в несколько шагов навис надо мной.

- Хватит! - внезапно рявкнул Серега, стукнув ладонью по столу, - Я понимаю, милые бранятся - только тешатся, и всё такое, но если я захочу послушать брань, ругать, то приглашу к нам на неделю тещу!

- Сергей! - воскликнула с неприкрытой обидой Олеся.

- Ты! - воспользовалась заминкой друзей я, - Что ты вообще обо мне знаешь? - запнулась, пытаясь подобрать слова - Да может у меня прадед Царя убил? - выпалила первое пришедшее на ум.

Что. Я. Говорю?!

- За народ значит был. - не задумываясь ответил Богдан.

- Может я девица легкого поведения?

- Точно не сказал бы.

- Может... может я еврейка?

- Деньги беречь будешь, неплохо.

Аррр...

- Может, - не сдавалась я, - Может я триппером больна?!

- Вылечим!

Нет, вы его слышали?! Он безнадежен.

- Может оставить вас одних? - влезла в нашу перепалку и зрительное перетягивание авторитетов подруга.

- Что значит «Оставить вас одних»? Можно подумать, я хочу быть тут наедине с этим... человеком.

Критично осмотрела Богдана, стараясь, чтобы он легко на моём лице прочитал всё, что я думаю о его поведении в отношении моей персоны. Надеюсь, он впечатлится и вот-вот ломанется на выход... из моей жизни. И обратный путь забудет. Но нет, такого счастья именно этот мужчина мне не доставит, ручаюсь.

Отчасти это вызывало невольное уважение, а с другой стороны суеверный страх. Ну, вот на кой я ему сдалась?!

Поймала себя на давно забытом, как я наивно предполагала, изжитом, детском ощущении. Когда кто-то из парней начинал проявлять ко мне интерес, неважно в школе или во дворе, чем настойчивее мальчишка был, тем агрессивнее я становилась в ответ. Старалась оттолкнуть. И конечно у меня это получалось блестяще. Мальчики в возрасте двенадцати - шестнадцати лет в принципе не отличаются истинно мужским напором. А тут еще мой дрянной характер в полном действии. Причем чем сильнее мальчик нравился, тем выше был шанс, что я буду неприступной фурией. Внутри я смущалась, безнадежно краснела, металась, едва не лезла на стену от накатывающих чувств во время, к примеру, простого разговора с одним из ухажеров. А внешне была холодна, невпопад отвечала, рычала или гордо удалялась, чтобы в уединении грызть нервно ногти. Притом после корила себя, раз за разом прокручивая мысленно произошедшее. Даже успевала бессовестно жаловаться окружающим, что у меня нет парня, и никто меня не любит. Не уверена что это было: непонятный инстинкт или странные брачные игры. Сама себя ту до сих пор не понимаю. Конечно, я матерая волчица по части незатейливых отказов и сейчас, не так давно дала отворот поворот коллеге по работе. Но, клянусь, со времен юности не испытывала при этом каких-нибудь душевных метаний, полярности внешней меня и внутренней. И вот я снова чувствую себя тем неуверенным подростком. Если поразмышлять, наверное, моё поведение трактуется желанием, чтобы кто-нибудь рассмотрел настоящую меня за всей этой показушной вредностью. Но что получаем в сухом остатке? Что ты, Мирослава, с тех пор не повзрослела и ума ни на грамм не набралась.

Вот спокойно стою, смотрю на образец мужественности, настойчивости, за которого любая другая отдала бы почку, а меня раздирает непреодолимое желание поколотить сие чудо, внезапно решившее сомкнуть на мне свой мир...

Честно? Не верится в реальность происходящего. Только легкий шепоток на задворках сознания мурлыкал предельно довольно «Останься, Богдан. Ты большшой, хоррроший. Нрравишься мне».

Хотелось схватиться за голову и заняться самобичеванием. Или самолечением.

- Я только хочу сказать, что давайте вы разберетесь дома? Нам и так всё понятно. Да, Сереж?

Естественно он кивнул.

- Что вам понятно? - кипела не по-детски я.

Меня, откровенно говоря, несло.

- Всё.

- Что «всё»?

Олеся закатила глаза и умоляюще посмотрела на Богдана. Нет, они еще и переглядываются, перемигиваются. И тут я... перегорела. Накатила такая апатия. Бури чувств, эмоций - это слишком большой расход энергии для меня, подобное напряжение неимоверно выматывает. Пусть они в данный момент делают, думают, что хотят. В самом деле, не всё ли равно? Уйдет Богдан, наедине, как следует, объясню Олесе положение вещей в действительности. По порядку, по полочкам. Основательно. Она внимательно послушает и поймет, поддержит. В ней я уверена на двести процентов. Господи, уже столько накопилось людей, которым «после» требуется что-то объяснять. Первый и, наверное, самый важный пункт в списке - моя мамочка. С ней разговор лучше не оттягивать.

- Ладно, мне плевать. - тяжело вздохнула, пытаясь усмирить рвущийся во мне к огласке словарь бывалого матроса, повернулась к друзьям, усиленно при этом игнорируя статую Богдана посреди кухни, - Я собираюсь сейчас на дачу, заехала по пути к вам спросить не хотите ли составить мне компанию. Так как?

Кузнецовы деланно задумались, но почти сразу усиленно закивали соглашаясь.

- Конечно.

- Да!

Затем подруга спохватилась и посмотрела на Богдана.

- А... - протянула Олеся, но я быстро оборвала ее намечающуюся полную радушия речь. Повернулась резко к мужчине.

- Богдан, - пауза, - уверена, у тебя много дел. - с намеком произнесла, твердо глядя в его теплые, но такие наглые глаза. Всезнающие. Правда, сейчас его лицо с полуопущенными густыми ресницами выражало трагичную одухотворенность. Тут же немного уверенность моя пошатнулась, сомнения закрались в правильности принятого решения, отчего-то почувствовала себя слегка виноватой перед ним. Вот как ему это удается проделывать из раза в раз? Не поддалась. Моя воля сильна. - Как видишь, мы спешим. Нас там картошка не выкопанная дожидается. Поэтому...

Серега испуганно икнул. Пропустила мимо ушей.

Задать Богдану опасный вопрос вроде: «Ты же всё равно не хотел бы с нами поехать?» я не осмелилась. Закрадывалось подозрение, что он меня «уделает» и наоборот согласится. Рисковать, оставляя ему лазейку, совершенно не хотелось.

- Слава! Картошка?! - вмешался подскочивший из объятий жены Серега, - Нет-нет-нет. Я протестую! - замахал руками, бешено жестикулируя, он - В прошлом году мне Андрей помогал, а в этом что... один? - заголосил он на октаву выше, - Да там же едва ли не футбольное поле!

- А мы с Олесей на что? Если не изменяет память, мы всегда помогаем.

Про то, что мы, девочки, работаем куда быстрее и качественнее этих двух охламонов, которые только и делают, что ржут с лопатами в руках, меланхолично рассматривая просторы, я промолчала. Чего уж тут. От их трепа и нам всегда весело. Правда до тех пор, пока они не начинают рыскать по даче в поисках баллонов и, словно мальчишки, кидать их в костер. Это обязательная ежегодная программа.