Они подошли к высокой стриженой брюнетке, которую окружало несколько разряженных мамаш.

— Мисс Ламметс будет заботиться о моей дочери.

— Еще одна очаровательная девица, — отметила та, усмехнувшись, и окинула Дороти цепким взглядом. — Надеюсь, мистер Моблейн, что на сей раз интуиция вас не подвела.

— Я тоже, — отрывисто бросил Ник и, простившись, направился в сторону автостоянки. Но Дороти задержалась.

— Адела уже адаптировалась к школе?

— Естественно. — Миссис Хоукс сделала выразительную паузу. — Мы стараемся, чтобы самый закомплексованный ребенок чувствовал себя комфортно. А почему вы спрашиваете?

— Она вышла совсем одна, — пояснила Дороти. — И я подумала…

— Не слишком ли рано выносить суждения? — колко поинтересовалась учительница. — Да будет вам известно, что дети ее возраста предпочитают обходиться без вмешательства взрослых.

— Я не собиралась вмешиваться, — быстро сказала Дороти. — Я просто… беспокоюсь.

— Хотите зарекомендовать себя с лучшей стороны? — Миссис Хоукс одарила ее снисходительной улыбкой. — Думаю, на время занятий вы можете быть спокойны за Аделу. — Брюнетка поманила к себе пальчиком одну из мамаш. — Миссис Флетчер, я еще собиралась поговорить с вами о внеклассном чтении для Мэгги.

Дороти ясно давали понять, что аудиенция закончена, и не стоит рассчитывать на нормальные контакты в дальнейшем.

— Мне пойти с тобой? — спросила она Аделу, остановив машину напротив особнячка, где жила мисс Слейтон.

— Боюсь, моя дочь еще не готова к публичным выступлениям, — рассмеялся Ник. — Лучше мы пока погуляем.

Мисс Слейтон оказалась энергичной дамой средних лет.

— Рада, что не больше увижу вашу предшественницу, — тихо сказала она, пока Адела разворачивала ноты и устраивалась на табурете. — Лгать, что она забирает ребенка у моих дверей и заставлять девочку обманывать отца… — Она презрительно фыркнула. — Непростительно. Поломала ключицу — так ей и надо.

Дороти предпочла бы остаться здесь, в уютной квартирке, и послушать, как музицирует Адела, но Ник ждал ее внизу. Это вызывало у нее неясную тревогу. Она и так проводила с ним наедине слишком много времени. Увы, деваться было некуда.

Лонг-стрит уже украсили к Рождеству. Шла подготовка к уличной развлекательной программе, и популярный ведущий с местной радиостанции что-то горячо обсуждал с музыкантами.

Дороти не рассчитывала, что этот праздник будет для нее веселым. Но при звуках одной из самых своих любимых песенок у нее потеплело на сердце.

— Ну, наконец-то на вашем лице появилось какое-то подобие улыбки, — заметил Ник. — А то я уже опасался очередного «серьезного разговора».

Она покраснела.

— За последние двадцать четыре часа в моей жизни произошло слишком многое. Трудно ожидать, что я буду приплясывать от восторга.

— Но все складывается пока что не так уж плохо, не так ли? Адела вам не наскучила?

— Нет, конечно, нет! Она славная девочка.

— И вы не обнаружили, что Ингрид занимается черной магией в угольном погребе?

Дороти невольно хихикнула.

— Что за глупости.

— Я этого и боялся, Стало быть, дело во мне. — Он помолчал, потом продолжил другим тоном. — Может, все-таки раскроете тайну, Дороти. Что я вам сделал?

У нее перехватило дыхание.

— О чем вы говорите? Я просто была не готова…

— Но, по крайней мере, вы признаете, что это перемены к лучшему? Наверное, прошлое тяготит вас… — Он помолчал. — Горюете об отце?

Она кивнула.

— Да. Это самое тяжелое воспоминание. Папа умер среди чужих людей.

— Не казните себя. Бывает гораздо хуже.

— Что может быть хуже?

— Умереть, зная, что человек, которого ты любишь, предает тебя. Что ты вложил всю свою жизнь в пустые бумажки. Умирать, проклиная одиночество.

Дороти вспомнила рассказ Ингрид и поняла, что он подразумевает собственного отца. Время не смягчило ни боль, ни гнев.

— Когда я обнаружил, что совершил ошибку, то постарался сразу же ее исправить, — продолжал Ник почти равнодушно. — У меня хватит сил уйти из жизни без отчаяния.

— Но вы не одиноки. — Кукольное личико Сью Роквит внезапно всплыла перед глазами девушки. — У вас… у вас есть Адела.

— Это, — произнес он очень мягко, — не вполне одно и то же. — А вы, Дороти? Вы не ребенок. Учились в университете. Неужели никто не оставил след в вашей жизни?

— Нет, — кратко ответила она.

— Значит, этот барьер воздвигнут не только против меня? И никто даже не пытался перешагнуть его?

— Может быть, все дело в том, что я просто…

— Обычная девочка без секретов, — закончил он за нее. — Это глупая слепота. И я вас честно предупреждаю, что намерен докопаться до истины и раскрыть все ваши секреты — даже самые таинственные.

Пытаясь скрыть от него свое состояние, Дороти отвернулась, глядя в витрину невидящими глазами.

— Позвольте предупредить вас, мистер Моблейн. Я поступила к вам на работу, но это не дает вам права вторгаться в мою личную жизнь. Я поступила так ради Аделы — и только ради нее. И не позволю воспринимать себя, как очередное развлечение.

— Неужели я произвожу такое впечатление? — изумился Ник. — Я абсолютно серьезен.

— Я тоже! — Дороти храбро встретилась с ним взглядом. — Мы очень разные люди, которым несколько недель предстоит… параллельное существование. А параллельные линии никогда не пересекаются. Несмотря на щедрую зарплату и проживание в роскошном доме.

— Понятно. — Ник покосился на часы. — Это условие исключает даже невинную дружбу? Нормальные человеческие отношения?

— Вы — мой работодатель. Я — временная гувернантка вашей дочери. Вот так. И это все.

— Очень воинственная позиция, — отметил он с кривой усмешкой. — И это заставляет меня гадать, кого из нас двоих вы хотите убедить. — Ник вновь посмотрел на часы. Чувствовалось, что он куда-то опаздывает. — В интересах параллелизма встречаемся на Грин-стрит через полчаса.

«Параллелизм»! Такого и слова-то нет, язвила Дороти, пуская молнии в широченную спину хозяина.

Зато мы выяснили отношения, гордо сказала она себе. С этой минуты ей не страшен сэр Николас. Но тогда почему сейчас она дрожит, как осенний лист и вглядывается в толпу, прикидывая, куда это он так спешит?

Дура! — вынесла себе приговор Дороти и свернула в первый попавшийся переулок.

Адела вернулась в блестящем настроении.

— Я люблю мисс Слейтон! — объявила она, забираясь в машину, где молча, с непроницаемым лицом ждал ее отец.

— Твоя учительница показалась мне очень милой, — подержала Дороти фальшивым голоском.

Адела устроилась на заднем сиденье.

— Мы с мисс Слейтон готовим сюрприз к Рождеству.

— Какой? — полюбопытствовал Ник, несколько повеселев.

— Если я тебе скажу, то это больше не будет сюрприз, — сурово заметила Адела. — Подожди и увидишь.

Она не умолкала ни на минуту до самого дома. По дороге Дороти выяснила, что задано на завтра. Но Адела быстро расправилась с уроками.

— Могу я теперь немножко посмотреть телевизор?

— Почему же нет, — разрешила Дороти. — А где он?

— В маленькой гостиной. Там стоит пианино, так что я смогу поиграть тебе, — добавила девочка.

— Очень хорошо, — согласилась та.

Они вошли в уютную небольшую комнату с ситцевыми занавесками и большим ковром перед газовым камином.

Адела включила мультики, а Дороти подошла к застекленному книжному шкафу. Там были, в основном, романы, классические и современные.

Девушка намеревалась проводить большую часть свободного времени в своей комнате и подумала, что книги пригодились бы ей. Заметив полное собрание романов Жоржет Хейер, она решила возобновить знакомство с такой элегантной и остроумной писательницей. На форзаце одной из книг ее внимание привлекли красивые инициалы — сплетение букв «Д» и «М».

— Диана Моблейн. Моя мать, — произнес Ник за ее спиной.