Внизу громко хлопнула дверь подъезда, и раздались быстрые шаги. Кто-то поспешно шел вверх по лестнице. Алена тряхнула головой, отгоняя задумчивость, подхватила сумки и быстро двинулась наверх — встречаться с кем бы то ни было, ей совсем не хотелось. Женщина поднималась по лестнице, не переставая прислушиваться к шагам внизу. Шаги вскоре стихли, раздался характерный звук отпираемого замка, затем дверь со щелчком закрылась. Алене показалось, что она узнала звук замка — наверное, это Иван Сергеевич вернулся с работы. Мысль о соседе вызвала на губах молодой женщины легкую улыбку. Последний лестничный пролет Алена прошла не спеша, опасность нежелательной встречи с соседями уже миновала. На пятом этаже ее поджидал сюрприз: на резиновом коврике у ее квартиры стоял большой черный портфель-дипломат. Портфель по цвету почти сливался с темным дермантином двери и был обнаружен только после того, как Алена вплотную приблизилась к квартире. Она быстро оглянулась по сторонам, словно пытаясь увидеть хозяина портфеля. Разумеется, никого не увидела: на крохотной, в три двери, лестничной площадке, постороннему спрятаться было некуда. Алена опустила на пол поклажу из обеих рук и склонилась над дипломатом. Определила, что портфель из дорогих, явно кожаный, а не из пластика. Прикасаться к чужой вещи не хотелось — воспоминания о мартовских взрывах в метро были еще свежи. Тут, за дверью квартиры напротив послышалась какая-то возня, щелкнул замок, и приоткрылась дверь. Раздался раздраженный мужской голос; судя по всему, мужчина торопил жену. Ответов слышно не было, по-видимому, женщина была где-то в глубине квартиры. Засуетившись, Алена начала искать ключи, нашла, быстро открыла замок, подхватила оба пакета из универсама и чужой дипломат, затащила их в квартиру и резко захлопнула дверь, уже не стараясь не производить шума. Нашла на ощупь выключатель и зажгла свет. После подъезда, освещенного солнечными лучами, пусть даже сквозь грязные стекла, небольшая прихожая казалась полутемной. Люстра в стиле модерн, которую Алена приволокла на себе из Турции лет пять назад, вместо того, чтобы создавать уют, бесстыдно демонстрировала убожество коридорчика. Унылый узор обоев напоминал о давно прошедшей эпохе тотального дефицита. Неровный паркет казался темным и грязным, несмотря на то, что совсем недавно, прошлым летом, Алена своими руками с помощью правильно разломанных кусков стекла избавилась от старого покрытия и нанесла на паркет три слоя дорогущего голландского лака. Она предпочла именно этот лак двум десяткам прочих потому, что на красивой банке с тропическим пейзажем было написано, что ее содержимое применяется не только для паркета, но и для покрытия корпусов океанических яхт. Размазывая широкой плоской кисточкой прозрачный, похожий на мед лак, Алена чувствовала свою причастность к синему океану, голубому небу и желтому атоллу с зелеными пальмами. На рейде у атолла стояла прекрасная белая яхта, покрытая голландским лаком, а стройный капитан в белой фуражке, задумчиво смотрел на атолл, слегка прищурив свои голубые глаза. На загорелую кисть руки капитана падал луч солнечного света, и небольшие выгоревшие под тропическим солнцем волоски на руке сияли золотом. Глаза капитана на фоне смуглого лица казались яркими, как сапфиры, а небольшие морщинки вокруг глаз не только не портили красавца, но делали его более мужественным. Эти морщинки недвусмысленно показывали, что чудесные глаза принадлежат не безответственному юнцу, а зрелому мужчине. Мужчине, которому давно успели надоесть бесконечно виснущие на нем смазливые глуповатые двадцатилетние девочки, с длинными гладкими ногами. Конечно, было бы глупо спорить, внешность очень важна для женщины, но Алена и не жалуется на природу. Сейчас она находится в том чудесном возрасте, когда в зависимости от настроения (и макияжа, конечно) можно продемонстрировать прелесть нераскрытого бутона, или зрелую красоту взрослой и неглупой женщины. Одним словом, никто и никогда не даст Алене ее тридцати семи.

Алена поставила поклажу на пол, надела домашние тапки, выключила свет в коридоре и двинулась к невидимой в темноте плотно закрытой двери в комнату. Расстояние до двери было преодолено за четыре небольших шага, но женщина успела подумать про Ивана Сергеевича, который уже второй год так старомодно ухаживает за ней. Что в нем не так? Казалось бы, высокий, симпатичный, умный мужик, и внешне очень напоминает того капитана с яхты. Значит, нельзя сказать, что это не ее типаж. Но Алена уже не в состоянии видеть в нем никого, кроме друга. Наверное, всё с самого начала как-то не так сложилось. Очень долго ни словом, ни взглядом выдержанный мужчина не давал понять девушке, что она его интересует не только как товарищ, сосед и консультант по ведению домашнего хозяйства. Алену поначалу это приводило в недоумение, даже слегка обижало. А потом как-то привыкла. Поэтому, когда Иван Сергеевич наконец «дозрел» и попытался изменить характер их отношений, понимания второй стороны он не встретил. Решительное объяснение произошло около года назад; в тот вечер Алена объявила, что ценит дружбу, но близких отношений между ними не будет никогда. В этот момент она чувствовала, что похожа на героиню одного женского романа, а вернувшись к себе в квартиру, немного сладко поплакала, восхищаясь своей непреклонностью. Нужно отдать должное Ивану Сергеевичу, находя раз в пару недель удобный повод пригласить ее к себе в гости, он неизменно вел себя подчеркнуто корректно, не возвращаясь к матримониальной теме. А может, и стоило ответить на его ухаживания? Ну, уж нет, выходить замуж следует только по большой любви. Расчет и жалость не должны играть роли в этом вопросе!

Добравшись до цели, Алена толчком распахнула дверь в светлую, ярко освещенную солнцем, и от этого очень жаркую комнату, быстрым шагом подошла к большому, в полный рост, зеркалу и внимательным взглядом окинула молодую женщину, пристально смотрящую ей в глаза. Не отрывая взгляда от отражения, она расстегнула легкую белую блузку, стряхнула ее с плеч и правой рукой небрежно бросила в сторону дивана. Красавица в зеркале изящно повторила за Аленой все движения. Без труда заведя обе руки за спину, девушка расстегнула скромный, но бесконечно изящный лифчик (настоящий Диор, куплен в начале лета всего за шестьсот рублей, повезло), позволила ему соскользнуть по телу вниз, в последний момент подцепила ногой и точным движением отправила в сторону дивана. Кто скажет, что эти тело принадлежит женщине, которой исполнилось тридцать, причем, исполнилось довольно давно? Гладкая шея, замечательные небольшие груди, покрытые ровным загаром. Не зря трижды в неделю в обеденный перерыв Алена ходит в солярий. Пятнадцать минут по пятнадцать рублей, с учетом скидки как постоянному клиенту, получаем двести рублей. Недешево, но вполне оправдано. Пожалуй, прекрасную форму грудей было бы правильнее связать не солярием, а с тем, что из них никогда не кормили ребенка. Алена на миг запечалилась, потом задорно тряхнула головой — какие наши годы! Еще не вечер, совсем не вечер, всё образуется. Мысли о дорогом солярии заставили вспомнить, что ухода требуют и другие части женского тела, и ухода, увы, не бесплатного. Вот и приходится выбирать между еженедельным маникюром-педикюром и некоторыми другими радостями жизни. Взгляд молодой женщины оторвался от глаз отражения и скользнул вниз по загорелому животу. Алена расстегнула юбку и позволила ей мягко опуститься на пол. Шаг в сторону, изящный взмах ногой, и юбка отправилась к блузке и лифчику. Честно говоря, в районе талии жирку могло бы быть и поменьше. Известно, конечно, что мужчина — не собака, на кость не бросается, но сантиметрик, можно было бы и убрать. Если посещать массажиста дважды в неделю, проблема решится сама собой. Но выльется это тысяч в шесть рублей в месяц. Придется пока воздержаться. В который уже раз женщине пришло в голову, что зарядку по утрам хорошо бы делать не двадцать минут, а сорок. Тогда, и без массажа можно будет обойтись. Решено: завтра с утра зарядка займет не менее получаса, а теперь — в душ. По дороге не забыть поставить вино в морозилку. После душа глоточек прохладного сухого вина будет совсем нелишним. Напоследок Алена еще раз внимательно посмотрела в лицо своему отражению. Да, внешность, допустим, не слишком броская, но черты лица вполне правильные, приятные. Говорите, что рот немного великоват? Зато глаза красивые. Не счесть, сколько раз Алене говорили, что у нее красивые глаза. Перед тем, как отвернуться от зеркала, Алена, просто так, для тренировки, состроила гримаску, которая на внутреннем языке называлась «Барби». Глаза широко раскрылись, слегка приподнялись безупречные дуги темных бровей (если бы они знали, как больно выщипывать лишние волоски!), нежные розовые губы слегка приоткрылись, демонстрируя влажные белейшие зубки (ради этой белизны пришлось отказаться от столь любимого черного кофе, а привычный крепкий черный чай заменить желтоватой водицей с запахом цветущего веника, называемую «императорский зеленый чай», удивительная гадость). Лицо в отражении вдруг перестало притворяться и сделалось печальным. Обращаясь к нему, Алена, неожиданно для себя тихо произнесла: «Ну чего им еще надо? Красавица, умница, образованная…» Отражение ничего не ответило, лишь недоуменно пожало плечами.