Фридрих воспитывался в ненависти к папистам, поскольку его наставники, преданные Штауфенам монахи Лорхского монастыря, растолковывали мальчику все происходящее как злейшую несправедливость, причиненную его отцу и ему самому папской кликой. Отец понимал эти события как знамение времени и, умно приспособившись, использовал их к собственной выгоде, создав своего рода «Швабское королевство» в миниатюре. Однако сын и наследник хотел большего. Хотя королевская корона тогда была потеряна не только для его отца, но и для него самого, идея королевской власти как богоугодного установления укоренилась в нем слишком глубоко, чтобы он мог отказаться даже от мечты о ней ради пошлых соображений выгоды. Потребность владеть и властвовать жила в нем, хотя и не захватывала его всецело. В этом отпрыске как Штауфенов, так и Вельфов соединились особые качества обоих родов: цепкая приобретательская хватка Штауфенов, их идейное богатство и разумное самоограничение с упрямой гордостью Вельфов, их неумолимостью и обостренным чувством собственного достоинства.
Фридрих тем болезненнее воспринимал упадок Империи, что считал ответственным за это Конрада, своего дядю, первого короля из династии Штауфенов. Его обуревало страстное желание деятельного участия в судьбах страны. Он считал, что свои обязанности в отношении интересов дома выполнил в полной мере, женившись по желанию отца на графине Адельгейде Фобургской, владения которой располагались в Эльзасе. Она была столь же богата, сколь и незначительна, и весь смысл этого брака состоял во включении ее наследственных имений в «Швабское королевство» Штауфенов.
Обуреваемый потребностью действовать, Фридрих в своем молодом задоре поступал необдуманно и поспешно. Испытывая острейшее недовольство своим дядей-королем, он, полагая, что должен следовать зову внутреннего голоса, переметнулся на сторону его врагов Вельфов. Здесь, по крайней мере, собрались люди, противившиеся папскому влиянию, олицетворением которого стала личность самого короля Конрада III. Даже если Вельфы в этой борьбе преследовали и свои корыстные цели, их королевская власть должна была, как полагал юный Штауфен, положить конец папскому всевластию, благодаря чему Империя возродилась бы в своем былом блеске и величии.
Когда Фридрих узнал, что брат его матери граф Вельф начал опустошительный поход через швабские владения короля Конрада, он не мог усидеть в своем Высоком Штауфене. С несколькими друзьями-рыцарями он прибыл к дяде. Вельф принял его радушно и одарил с такой расточительной щедростью, что воспитанный в благоразумной бережливости шваб испытал чувство неловкости от этой чрезмерной доброты.
Но вскоре Фридрих пережил горькое разочарование, узнав, что своим богатством граф Вельф обязан ренте, получаемой от сицилийского короля. Ему стало известно о секретном договоре между ними, по которому дядя был обязан, ведя непрерывную междоусобную войну против короля Конрада, удерживать его вдали от Италии. Это открытие подействовало на Фридриха отрезвляюще. Положение казалось настолько безнадежным, что впору было прийти в отчаяние: король стал вассалом папы римского, Вельф подкуплен Сицилией, мир в стране нарушен, королевские права утрачены, императорский престол давно пустует, люди в страхе ждут конца света. Где и у кого искать спасения? Фридрих не знал ответа на этот вопрос, будораживший его и заставлявший по-новому задуматься о своей будущей жизни. Вскоре случай помог ему выпутаться из затруднительного положения: Конрад III внезапным налетом разгромил отряд Вельфа, и Фридрих сумел вымолить у своего милосердного дяди-короля прощение. С того времени он постоянно находился при его дворе и стал одним из наиболее верных ему людей.
Между тем христианский мир все больше увлекала идея очередного крестового похода, к которому настойчиво призывал аббат Бернар Клервосский. Папа Евгений III в конце концов одобрил ее, но с оговоркой, что немцы не будут участвовать в походе, а займутся наведением порядка в Риме и Италии. Однако аббат из Клерво, имевший на сей счет собственное мнение, непреклонно добивался своего. Получив задание проповедовать во Франции идею крестового похода, он завладел инициативой. Несмотря на все явственнее дававшую себя знать старческую немощь, аббат колесил по Западной Европе, зажигая сердца верующих святой идеей. Обливаясь слезами, люди бросались на колени при виде этого дряхлого тела, которым вот-вот должна была завладеть смерть. Где бы ни появилась тщедушная старческая фигура Бернара, люди впадали в экстаз, крича: «Крест просим, дай нам крест!»
Для Конрада III, к тому времени уже перешагнувшего пятидесятилетний рубеж, все это было столь же неожиданно, сколь и нежелательно. Но он понимал, что должен возглавить поход, если не хочет в этом столь важном для христиан деле уступить первенство королю Франции, уже принявшему крест. Бернар также настаивал, чтобы Конрад ни в коем случае не уклонялся от участия в крестовом походе. Правда, поначалу его красноречие при дворе немецкого короля дало сбой. Конрад заявил, что должен остаться в Германии, пока не будет одержана победа в борьбе за герцогства Вельфов. Юный Фридрих Швабский, теперь самый верный ему человек, также решительно отказался участвовать в походе, сославшись на строгий запрет своего отца. Единственное, чего Бернар наконец добился, было разрешение произнести на Рождество 1146 года в Шпейерском соборе проповедь в пользу крестового похода перед собравшимися участниками рейхстага.
Там Бернар произнес самую великолепную из всех своих речей. Народ, рыдая, пал на колени, осуждая отказ короля участвовать в походе как проявление греховного равнодушия к делу Христову. Конрад и его приближенные сидели в первых рядах, в растерянности потупив взоры. Наконец сжигаемый внутренним жаром проповедник обратился непосредственно к королю как «человек к человеку», срывающимся голосом вопрошая его, что же собирается ответить Спасителю на Страшном суде он, воплощающий в себе «мужественный характер, ум, богатство и телесные силы» своего славного королевства. При этих словах необъятное пространство храма наполнилось единодушным возгласом: «Дай нам крест!» Упорство Конрада было сломлено. Бернар еще продолжал говорить, а король уже объявлял в полный голос: «Ныне я познал Божью милость. Я хочу служить ему, когда бы он ни позвал меня!» Народ с замиранием сердца выслушал эти слова, заставившие его ликовать пуще прежнего. Фридрих Швабский, Вельфы и множество других князей также приняли крест. Бернар же заявил, что первое чудо свершилось.
Отрезвление не заставило себя долго ждать. При сборах крестоносного войска в Регенсбурге, как заметил Оттон Фрейзингенский, «сбежалось такое множество проходимцев, что каждый разумный человек с удивлением смотрел на это внезапное усердие в служении Богу». С самого начала было ясно, что с таким сбродом невозможно сломить господство восточных правителей и завоевать Святую землю.
Но хуже всего было то, что наследник владений Вельфов Генрих Лев, небольшого роста темноволосый юноша семнадцати лет, за которым стояла вся Саксония, заявил, что некогда совершенный его матерью от его имени отказ от Баварии не имеет законной силы. Тем самым исчезла важнейшая предпосылка для участия короля Конрада III в крестовом походе: примирение с Вельфами было нарушено. В этих условиях было невозможно отправляться в дальний поход. Конрад и Фридрих Швабский сделали все возможное, чтобы образумить Генриха, напоминая ему о греховности нарушения данного под присягой обещания соблюдать Божий мир. Единственное, чего в конце концов удалось достичь, было ручательство Генриха, что он не нанесет удар в спину королю, отправляющемуся в крестовый поход, и заявит о своих притязаниях только после его возвращения. Конраду не оставалось ничего иного, кроме как принять это заявление и согласиться на новые переговоры.
Осенью 1147 года крестоносное войско выступило в путь. Целью маршрута, намеченного через венгерские и болгарские земли, был Константинополь. Старый герцог Швабии Фридрих, брат Конрада III, впал в меланхолию из-за участия своего сына в бессмысленной авантюре и вскоре умер. Фридрих младший, унаследовав титул герцога Швабского, пережил все перипетии крестового похода 1147–1149 годов вместе с дядей, королем Конрадом III. Этот ценнейший опыт пригодился ему позже, когда он, уже будучи императором Священной Римской империи, возглавил Третий крестовый поход.