В завершение всего послышались аплодисменты и высокий смех Даории, словно она увидела только что удивительно смешной спектакль или ей вдруг рассказали анекдот, на что Сиэль издал тихое угрожающее не то рычание, не то шипение.

Вмиг прекратив смеяться и рукоплескать, драконица посерьезнела:

— Не бойся и не рычи. Где твои манеры? И в мыслях не было убивать и калечить твою амадину. Я хоть и старая, да из ума еще не выжила. — Сделав паузу, старушка обошла внука и снова протянула ко мне руку с золотистыми когтями, предупреждая на этот раз: — Я просто посмотрю, стой смирно.

Вот почему нельзя было в первый раз предупредить? Я ей что, собачка комнатная, чтобы вот так просто позволять себя трогать? Решено: бабке отомстим. Но не сейчас, сейчас нужно ноги подобру-поздорову унести.

— Сати, я рядом, — зачем-то предупредил Сиэль, чем отвлек от мыслей. А потом морщинистая ладонь драконицы аккуратно прикоснулась к моей щеке, и с минуту Даория стояла тихо, лишь сверлила меня недовольным взглядом. Закончив со щекой, она переместила руку на мой затылок, а потом и вовсе взяла меня за запястье.

— Ничего не понимаю, — сквозь зубы прошипела бабуля. — Вижу рабыню, а еще вижу сильную породу. Столь чистая кровь бывает лишь у аристократии, но никак не у рабыни.

— Да, в некотором смысле амадина — рабыня, — как-то слишком грустно, словно сожалея, протянул дракон. Его обреченный тон уколол меня сильнее демонового шила,

которым я когда-то случайно распорола палец у матушки в рабочей каморке. Но виду я не подала — разумеется, есть же у меня гордость. Герцог взял бабулю за обе руки, внимательно посмотрел в ее хмурые глаза. — В объединенном королевстве Таиса быть менталистом гораздо хуже, чем быть простым рабом. Если раб может купить свободу и титул, то энкант — никогда. Большее, на что может рассчитывать их род — быть игрушкой и щитом одновременно в руках знати. Я не сразу понял, кем является амадина, дракон пробудился слишком неожиданно.

Услышав рассказ Сиэля, Даория брезгливо качнула головой и воинственно заявила:

— Вот паразиты! Они сотни лет выводили магов разума, а потом что, в кандалы их? Как удобно: каждому по ошейнику на шею, а затем — вперед и с песней.

Герцог удивленно вскинул брови:

— Амадина никому не подчиняется, ей не надевали артефакт подчинения. Зачем, ты думаешь, я отправил из Бран-Даора всех энкантов? Они бы тут же уничтожили ее как свободную. Демонова школа энкант выжигает свои правила на подкорке мозга.

— Еще как подчиняется! — иронично сдвинула брови Даория, а потом, быстро выбросив руку вперед, одним легким касанием золотого когтя распорола горлышко моей водолазки как раз в области ошейника. Тоненький ободок обиженно скрипнул, когда коготь прошелся по нему, но так и остался на шее, радостно сияя и поблескивая. — Ошейник — первое, что я заметила на деве. И пусть его выделка безупречна, все равно от него разит, как от рабского рынка. Каюсь, подумала сперва, что ты меня разыгрываешь, что прячешь настоящую амадину где-то в высоких башнях Бран-Даора, повинуясь драконьим инстинктам. Как же зла я была, когда все та же рабыня встретилась мне и сегодня!

— Подождите! — пискнула я и попятилась назад, хотя места там уже не было. И Баян еще как назло выразительно молчал, лишь внимательно слушал. — Я сама надела ошейник, меня никто не подчинял. И я не рабыня! Хватит уже меня оскорблять, я вам не марионетка и не девочка для битья!

— Боюсь, дитя, у меня для тебя плохие новости, — качнула головой Даория. — Тебя обманули.

— Как это?! — ничего не понимая, возмутилась я. — Ошейник слабее, чем я. Я отняла его у более слабого, едва не погубив бедолагу.

— Ох, чуяло мое сердце, что не все так просто в этом мире! Ох, я так и знал! — тут же оживился Баян и принялся возмущаться себе под нос.

— Вполне возможно, что ты права, дитя, — согласилась драконица. — Но это не отменяет сам факт твоей глупости и наивности! Я немного передохну, а после обязательно займусь твоими цепями.

— Вы не понимаете, — почему-то захотелось оправдаться мне. — Я была совсем одна, покинула дом и матушку, а вокруг — огромный мир, полный опасностей. Я не знала, кто я, это открытие стало для меня настолько неожиданным, что я до сих пор не могу поверить. А тут мне предложили руку помощи и подсказали решение: сильную собаку не сдержит слабый поводок, так и тут.

Не знаю отчего, но на глазах проступили слезы. Я не была зла или обижена, а вот раздавлена была, еще как! Вера в добро покачнулась во мне, от этого и было так горько. Баян ласково уткнулся носом в мою шею, а потом пренеприятно облизал щеку, заставляя поморщиться и отвлечься. Этим и воспользовался Сиэль: он взял меня за руку и, глядя мне прямо в глаза, твердо сказал:

— Я не отдам тебя никому.

И в его глазах не было лжи. Я была благодарна до глубины души, хоть и не знала до конца, что именно испытываю к столь неоднозначному мужчине. Однако бабуля, видимо, решила меня доконать:

— А если бы тебе сказали, что лишь заколов себя в сердце, обретешь свободу, поверила бы? — скептично подняла бровь Даория.

Я ответ на слова драконицы лишь фыркнула, но смолчала. А она как назло начала свою проповедь и останавливаться не собиралась:

— Не знаю, как теперь, а в мои годы каждая молодая драка — это как лэри у вас — обязана была следить за тем, чтобы ей никто не заморочил голову. Ведь драконы, хоть те еще мастаки чесать языком да сказки плести, а все же куда порядочнее всех остальных рас. Вот и пользовались этим окружающие, похищая молодых прекрасных драк и требуя от их родителей и амадин выполнения своих мерзких низменных желаний.

— Меня не похищали, хотя, откровенно говоря, не могу сказать, что я горела желанием переместиться в поместье герцога, — тихо ответила я, высвобождая ладонь из рук Сиэля, стараясь хоть как-то отвлечь старушку от своей скромной персоны, заставить больше рассказать об их породе. И у меня получилось, правда, не совсем то, что я хотела.

— Ах да, старость, старость, — покачала головой Даория и нервно потерла переносицу. — Как глава рода Даор я, Даория Огненная, приказываю тебе, моему потомку и наследнику Сиэлиусу Эль Даору: немедленно сними свои ужасные иллюзии с моего любимого Бран-Даора. Иначе мое старое сердце не выдержит, и я прямо сейчас отправлюсь в закат, а тебе придется меня хоронить и объясняться со всем кланом.

Я думала, Сиэль снова начнет препираться или выразительно закатит глаза. Однако герцог не стал спорить, он легонько поцеловал старую драконицу в щеку и сделал несколько хитрых пасов руками, проговаривая тихие слова заклинания.

По правде говоря, я ожидала, что загремят стены и окна или что картинка вокруг радикально изменится, но столовая осталась в прежнем виде.

— Вроде бы, ничего не изменилось, — пробормотала я себе под нос, активно вертя головой из стороны в сторону, чтобы все рассмотреть. Драконица же была полностью удовлетворена. Она сделала глубокий вдох, блаженно прикрывая глаза, словно наслаждается свежим воздухом, взглянула на меня и посоветовала:

— Еще как изменилось! Сходи-ка к окну, посмотри на будущие владения. — И подмигнула мне хитро-хитро, отчего я стушевалась и покраснела, как свекла. Однако любопытство всё же взяло верх и подтолкнуло проверить остальное пространство, я послушалась совета и подошла к выходу на террасу. Баян неизменным хвостиком проследовал за мной и неуклюже врезался мне в спину, когда я застыла в изумлении у окна.

— Что это? — не то в изумлении, не то в ужасе спросила я. Сердце бешено колотилось, руки заледенели. Вместо шикарного цветущего сада и террасы, ведущей к нему, из окна была видна россыпь абсолютно черных громоздких оборонительных сооружений, перемеавшихся высокими башнями и защитными куполами. В общем, картинка была удручающе строгой, словно я не в гостях у герцога, а в логове у некроманта. А ведь… Минуточку: та ледяная силовая волна на обеде, что заставила меня сжаться в комочек, была именно результатом подчиненной магии смерти. Масштаб сооружений вокруг заставлял подумать о том, что столовая находится в одной из самых высоких башен. Интересно, а если бы я сбежала тогда через окна, переломала бы я себе кости или иллюзия смягчила бы падение? Терраса из столовой вела прямиком на крышу одного из зданий. Там была оборудована импровизированная посадочная площадка. Как раз не нее и собирался приземлиться дядя Бернард, перед тем как его отправили восвояси. По ее периметру неподвижно, словно статуи, замерли безмолвные стражи в черном. «Служители», — сразу же поняла я и в ужасе чуть не отскочила назад.