— Эй! Я вообще-то тоже тут. Хоть и пообещал не пакостить, все же не стоит меня провоцировать, у меня тонкая душевная организация, — возмутился Баян, но Даория бросила на него лишь один взгляд, и пони звучно захлопнул рот.

— Это будет позор, — продолжила драконица. — Потому что никто не поверит в подобное, все сразу поймут, что дракон и не спал. Что ж, сперва я расстроилась обороту, ведь я держала зверя под замком долгие годы, чего мне это стоило! Невероятной выдержки, массы усилий… Еще я постарела и считалась умудренной жизнью драконицей, со мной почти не спорили и всегда старались порадовать. С другой стороны, у меня снова нет морщин и недержания, а это дорогого стоит.

Даория поднялась с постели, раскинула руки и сладко потянулась. Затем она направилась к двери, перед самым выходом повернулась ко мне:

— Да, совсем забыла. Сегодня вечером возвращается внук, устроим приятный ужин в семейном кругу.

Договорив, рыжая ушла, закрыв за собой дверь. Меня же мучил только один вопрос. Вроде бы все сходилось, кроме одной маленькой детали:

— Баян, ответь мне, только честно. Зачем ты сиганул в окно? Я не понимаю, ты же действительно мог погибнуть!

Пони важно задрал морду, поднялся на ноги и ленивой походкой направился в ванную, раскрывая карты по пути:

— Дело в том, что я неуязвим, — с абсолютной уверенностью в своих словах ответил он. — Уже трижды я получал несовместимые с жизнью травмы, но потом все же быстро приходил в себя. Стоя у окна я понял: мне нечего бояться, разве что получить огненной струей по морде, но это шерстку жалко.

Договорив, пони подошел к двери, схватил зубами ручку и потянул на себя, вошел внутрь. С минуту там поцокав копытами, Баян высунул голову наружу и попросил:

— Набери мне воды горячей, а? Что-то у меня не получается.

За “набери воды” последовало “потри спинку”, а потом еще и “расчеши”, “заплети”, “почисти уши”. Словом, из самостоятельного питомца Баян вдруг резко превратился в недовольную всем миром брюзгу, в бедах которой, конечно же, виновата была я. Он жаловался мне на все подряд, ныл и ворчал, его словно прорвало после тех недолгих минут молчания, пока он был в шоке от полета над Бран-Даором. Кстати, о полете мне рассказывать не захотели, обвинив в ч «ерствости души» и «скудном уме», за что и получили по ушам. А что? Сам напросился.

Пони вымотал меня настолько сильно, что я рухнула на кровать почти сразу, как покинула ванную. Сил не осталось даже на еду. Идя от двери в ванную к постели, я лишь сиротливо проводила взглядом серебряную крышку блюда на столе. Желудок недовольно буркнул, но глаза настойчиво слипались. Был день, но общая усталость от использования магии и шок от последних событий взяли свое.

Проснулась я, когда голубоватые лучи Наиса сменили яркие дневные Сиатовские, белоснежный фамильяр почти вытеснил меня с постели, и я опасно болталась на самом краю. Встав с кровати, решила не тревожить друга, насладиться недолгой тишиной. Я подошла к окну и распахнула створки, впуская свежий воздух. Защиты от побегов больше не было, что не могло не порадовать. Всматриваясь в огни городка под стенами Бран-Даора, я вдруг ощутила тоску, сжимающую сердце в тиски, а еще теплые волны любви и преданности. Сходные ощущения были лишь поблизости с моим драконом, обернувшись, я прищурилась и всмотрелась в темноту комнаты. Но Наис на то и был одним из ночных светил, толку от его лучей было мало. И вдруг раздался голос:

— Почувствовала? — И тут же во тьме вспыхнули золотом и сразу погасли глаза. «Сиэль!» — обрадовалась я и украдкой улыбнулась, надеясь, что темнота скроет этот милый жест. Но ошиблась.

— Улыбаешься — значит, рада мне, — резюмировал дракон, щелкнул пальцами, и огоньки под потолком осветили комнату. И снова я, как дурочка, загляделась на своё отражение: точеный профиль, острые скулы и непослушные черные волосы. А потом я вспомнила о причине отъезда дракона и погрустнела. Герцог понял мои тревоги без слов, поднялся с кресла, в два шага дошел до меня, заключил в кольцо своих рук и рассказал:

— Аврелий жив. Он очень слаб, но я нашел того, кто сможет ему помочь.

— Так вот как его зовут… Я не хотела, правда, я никому не хотела навредить, — тихо проскулила я и спрятала лицо в ладонях. Попыталась высвободиться из объятий Сиэля, но герцог не позволил, лишь сильнее прижал к себе и прошептал на ухо:

— Дело не в тебе, душа моя. Это все школа энкант: наверняка кто-то из присутствующих успел проклясть его.

— Но меня же не прокляли? — возмутилась я. — Почему так?

Сиэль прищурился и окинул меня изучающим взглядом.

— Факторов может быть много. Мой Ларгус сразу понял, кто ты, печати твоей дорогой матушки трещали по швам. Пусть она и была когда-то сильной менталисткой, на момент нашей встречи магия едва теплилась в ней.

— Не понимаю, к чему ты клонишь, — поморщилась я.

— Возможно, твоя магия более сильная, чем ты думаешь, — предположил Сиэль, ласково погладил меня по спине и поцеловал в висок. — Ларгус силен, он один из лучших; не думаю, что в том небольшом городке были подобные ему.

— На площади я ощущала воздействие, но оно было не таким, как в тот раз.

— Насколько я знаю, энкант обучают не нападать на более сильного противника открыто, — заключил герцог, быстро взлохматил мне волосы и прошептал на ухо: —Теперь дракон спокоен, и я, наконец, могу пройти к себе. Через час жду тебя на ужин.

Я вывернулась из объятий и отошла на шаг назад, окинула взглядом массивную фигуру герцога и спросила:

— А ты уже в курсе недавних событий?

Мужчина подозрительно прищурился и неловко потер подбородок, подумав о чем-то своем. Затем заключил:

— Откровенно говоря, я переместился сразу сюда. Что-то случилось?

— Что ж, — натянуто улыбнулась я и сцепила руки за спиной, чтобы не выдать волнения. — Случилось. Чудо, не иначе.

Сиэль улыбнулся и промолчал, давая мне возможность продолжить рассказ, чем я поспешила воспользоваться:

— Дело в том, что дракон твоей бабули проснулся, — как на духу выложила я, опустила глаза долу и после минутного колебания добавила: — Пусть она сама тебе все расскажет, пожалуйста. Это ведь не моя тайна.

Коротко кивнув, Сиэль подошел ко мне, быстро поцеловал в лоб и направился к двери, ведущей в его покои:

— Через час поужинай со мной, амадина. Пожалуйста.

— Хорошо, — согласилась я.

Герцог ушел, плотно закрыв за собой дверь, а вместе с ним ушло и то самое ощущение теплоты и заботы, оставив после себя прохладу. Я, как дурочка, улыбалась несколько минут сама себе, а потом все же отмерла, повернулась и направилась приводить себя в порядок.

— Ой-ой, меня едва не стошнило! — не преминул вставить свои пять копеек проснувшийся, но лежащий до этого неподвижно Баян. — Сколько можно кидать друг другу томные взгляды? Пора уже ливер брать в оборот! У меня как раз где-то в заначке лежала церемониальная лента — стащил в городе.

Договорив, пони ловким движением перекатился на постели и встал на ноги.

— Эй! — воскликнула я и погрозила бессовестному кулаком. — Ты стал слишком болтливым, доиграешься. К тому же, я еще сама не поняла, что чувствую, а под венец пойду только по большой любви! Никак иначе!

— Пф-ф-ф-ф, — тряхнул головой Баян и страдальчески закатил глаза. — Ну, кого ты обманываешь? Ты-то не поняла? Да у тебя на лице все написано, непонятливая ты моя. Пойдешь-пойдешь, как миленькая, даже, может быть, побежишь.

— Вовсе нет! — фыркнула я, но продолжать спор Баян не стал. Он подошел к ближайшей тумбочке, поддел дверцу губами, засунул внутрь голову и бережно достал небольшую глиняную бутыль. Заметив очередную порцию портвейна, я возмутилась: — Ах ты, пьяница! Может, стоит уже остановиться?

— Ты что?! — возмутился Баян самым обиженным своим тоном. — Да я жив только благодаря портвейну, если бы не он, глядишь, помер бы в драконьих когтях от разрыва сердца.