— Я не уверен, что заинтересован в поисках смягчающих обстоятельств. Когда вы поедете в Баллингтон и будете брать показания у молодого Ривертона, помните, что он очень слаб и что, возможно, не вполне отвечает за свои слова…
— Понимаю, — сказал мистер Гагель. — Понимаю, — повторил он. — Я запомню это, мистер Каллаган. Я сниму с него показания, и этот документ подскажет нам, что можно предпринять для защиты моего клиента. Полагаю, что могу его так называть?
— Можете. Но я не знаю, вправе ли мы считать его показания документом.
— Вот как! — Юрист был удивлен. — Сама процедура представляется мне вполне законной. Как вы считаете?
— Возможно, — ответил Каллаган. — Но все же дело это не обычное. Как вам известно, Гагель, семья играет немаловажную роль. У них есть деньги.
— Верно, — согласился Гагель.
Он достал серебряный портсигар и закурил. Потом улыбнулся Каллагану.
— Я полагаю, мистер Каллаган, вы понятия не имеете о характере показаний, которые может дать молодой Ривертон?
Каллаган улыбнулся в ответ.
— Ну, откровенно говоря, «понятие» я как раз имею. У меня есть основания считать, что его заявление такое откроет…
Мистер Гагель откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Казалось, он тщательно обдумывает слова Каллагана.
— Этот Ривертон связался с дурной компанией, — продолжал Каллаган. — Обычная история: много денег и мало ума. Рафано привлек к делу пару смазливых женщин, обеспечивал выпивку и наркотики. Ривертон потратил кучу денег. Естественно, ему это не нравилось. А потом он узнал, что Рафано собирается удрать, и решил разделаться с ним…
— Понятно, — перебил его Гагель. — Вы не думаете, что нам было бы интересно узнать, как именно Ривертон хотел это сделать?
— Не знаю. Скорее всего, он заранее этого не обдумывал. Он считал, что должен, наконец, объясниться с Рафано, а дальше… смотря по обстоятельствам.
— Понимаю. Значит, идея заключается в том, что Рафано стрелял преднамеренно?
Каллаган усмехнулся.
— Верно.
Гагель понимающе кивнул. Он все еще улыбался.
— Хорошо, — продолжал Каллаган. — Ривертон решил пойти и поговорить с Джейком. Он пошел…
— Простите, что снова перебиваю вас, мистер Каллаган, но не могли бы вы подробно рассказать мне всю эту историю? Имею ли я право думать, что наш клиент направился на«Сан-Педро» под влиянием алкоголя или наркотиков?
— Это верная мысль.
— Но если это так, то как он добрался туда? Ведь он не сумел бы вести машину, не так ли?
— Вы снова правы.
— Допустим.
— Я думаю, мы пока оставим это, — сказал Каллаган. — Он попал на яхту, у него в кармане был пистолет… потому что он считал: Рафано может быть вооружен и наверняка будет лгать и отпираться.
Гагель кивнул.
— Я снова хочу перебить вас, мистер Каллаган. Я допускаю, что этот молодой Ривертон попал на яхту, встретился с Рафано, объяснялся с ним. Хорошо. Но почему Рафано неожиданно стрелял в него? Интересно также узнать, кто сказал Уилфриду Ривертону, что этот Рафано может выстрелить в него?
— Вы правы, — усмехнулся Каллаган. — Но это другая точка зрения, о которой мы можем не беспокоиться. Видите ли, Гагель, вы подняли правильные вопросы. И продолжайте в том же духе. Ведь подобные вопросы могут прийти на ум и полицейскому офицеру, который ведет это дело… — Улыбка Каллагана стала еще шире. — Кто-то разрешит ему прочесть показания Ривертона.
— Понимаю, мистер Каллаган, — заметил Гагель. — Значит, дело обстоит так?
— Да, дело обстоит именно так, — подтвердил Каллаган и продолжал: — Все это верно. Молодой Ривертон был там. Мы не знаем, как он туда попал, но знаем, что он там был. На яхте, в салоне, встретился с Рафано. Он сказал Рафано, что слышал, будто тот собирается бежать…
— Простите, что опять перебиваю, мистер Каллаган. А вам известно, кто ему сказал о возможном бегстве Рафано?
— Это не имеет значения. Ривертон поверил, что Рафано собирается удрать. Он знал, что у Рафано есть его расписка на двадцать две тысячи фунтов, и хотел вернуть ее. Но боялся, что тот может позвонить полковнику. Поэтому просил вернуть расписку, и Рафано, видимо, высмеял его. Тогда Ривертон попытался применить силу. Он выхватил из кармана пистолет и стал угрожать Рафано.
Тот пытался выиграть время. Возможно, он обещал Ривертону вернуть расписку. Открыл ящик письменного стола, но достал не расписку, а пистолет. Однако не успел сработать быстро. Первым выстрелил Ривертон и попал в Рафано, а тот уже в последний момент нажал на спуск. Вы согласны?
— Вполне. — Гагель наклонился вперед. — Но это не очень полезное заявление, мистер Каллаган! Вы знаете, что оно означает?
Каллаган усмехнулся.
— Убийство?
— Верно. Даже если мы его показания никому не покажем, это будет равносильно признанию в убийстве — в преднамеренном убийстве. Это означает, что Ривертон явился на яхту, чтобы забрать назад свою расписку любым способом. Он пошел туда с оружием. Присяжные сочтут, что он взял пистолет, чтобы угрожать Рафано и, если возникнет необходимость, убить его. Угрозы заставили Рафано стрелять в целях самозащиты.
— Об этом я и думаю, — кивнул Каллаган.
Гагель снова откинулся на спинку кресла.
— Допустим, мистер Каллаган, что заявление Ривертона не будет соответствовать тому, о чем мы с вами говорили?
Каллаган встал. Он достал из кармана бумажник. Отсчитал десять стофунтовых бумажек и положил их на стол юриста.
— Это все, — сказал он. — А ваша задача сделать так, чтобы показания Ривертона соответствовали тому, что я вам рассказал. Если этого не будет… — Он помолчал и зловеще улыбнулся. — Я думаю, свидетелей там не будет, а Ривертон настолько слаб, что не сможет прочесть то, что вы написали. Понятно?
Гагель взял деньги и убрал их в ящик стола.
— Понятно, мистер Каллаган. А вы уверены, что Селби, Рокс и Уайт будут довольны такой линией защиты?
— Абсолютно, — ответил Каллаган. — Миссис Ривертон виделась с ними сегодня утром, перед отъездом в Саутинг-Виллидж. Она сказала им, что инспектор Грингалл, ведущий это дело, посоветовал ей нанять опытного юриста по уголовным делам. И он предложил, чтобы именно я нашел такого человека. А я знаю вас. — Он широко улыбнулся.
Гагель с готовностью закивал.
— Естественно, я сделаю все наилучшим образом, мистер Каллаган. Конечно, когда я буду снимать показания, дежурный полицейский будет в соседней комнате. Как вы говорите, Уилфрид Ривертон очень слаб. Возможно, он не будет сознавать, что говорит. В любом случае он не запомнит ничего.
— Я тоже так думаю, — сказал Каллаган. — Ну, ладно. Я буду рад сегодня же услышать о результатах.
Гагель посмотрел на часы.
— Сегодня же поеду туда. Показания я сам привезу вам в контору, мистер Каллаган. Всего хорошего!
— Всего доброго, мистер Гагель. — И Каллаган ушел.
Было пять часов. Дул сильный ветер.
Эффи Томпсон принесла чашку чая — третью по счету с четырех часов. Поставив чашку на место, она задержалась, как будто собираясь сказать что-то важное. Потом взглянула на Каллагана и, передумав, вышла из кабинета.
Зазвонил телефон. Это был Келлс. Каллаган представил себе, как Келлс стоит в единственной телефонной будке на маленькой улице Фаллтона, надвинув на глаза шляпу, и курит.
— Эй, Слим, я звоню насчет времени встречи. У тебя все в порядке?
Каллаган ответил, что все в порядке, и подтвердил, что приедет в десять часов. Он условился встретиться с Келлсом под деревьями неподалеку от телефонной будки и спросил, как дела в Фалл тоне.
— Ничего, — ответил Келлс. — Все спокойно. Полиция на яхте закончила работу и ушла. — Он немного помолчал. — Тут еще этот старикашка заупрямился, Джимми Уилпинс,который видел женщину. Потрясти его немного?
— Нет. Оставь его в покое. Меня он не интересует. Кто-нибудь есть там, поблизости от Грин-Плейс?
— Никого. Я был там час назад. Тихо как в могиле. Да и погода отвратительная. Как дела, Слим?