После того как улыбающаяся девушка вышла из комнаты, Алонзо обратился к грязно ругавшемуся Ларсену.

– Не повезло тебе, Ларсен, и вам, старый потрошитель могил, тоже не повезло, – сказал он, обращаясь к Ханг Ли. – Во всяком случае, вы получили ваш гроб, хотя, боюсь, что не совсем таким, каким он был. Видите ли, я решил, что должен вознаградить себя парочкой камней на память, поэтому взял два самых крупных, которые смог найти. Между прочим, Ларсен, с твоей стороны было чертовски здорово собрать всю команду на палубе в ожидании Лона и этих двух. Видишь ли, я поднялся на твой корабль с другого берега, пока вы возились друг с другом, спустился в трюм, открыл гроб и, убрав неудачника Во Ханга, забрался в него сам. И, между прочим, Ларсен, пока я был на твоем судне, оставил там довольно-таки большой сверток с опиумом, а один из моих друзей через полчаса позвонит в речную полицию и проинформирует их о том, что ты занимаешься контрабандой, и поэтому, если ты очень быстро не смотаешься отсюда, то узнаешь, как выглядит английская тюрьма изнутри!

Произведя этот прощальный залп, мистер Алонзо Мактавиш поправил шляпу и, не опуская пистолета, направленного на Ларсена, стал двигаться спиною к дверям. Через мгновение все услышали звук отъезжающего автомобиля.

Ханг Ли какое-то время смотрел в окно, а затем повернулся к Ларсену.

– Мне бы очень хотелось заниматься делом с этим парнем, – сказал он. – У него есть мозги!

Мистер Алонзо Мактавиш, съев великолепный обед и выкурив дорогую сигару, осторожно лавируя между столиками, направился в вестибюль ресторана "Сплендид". Когда он получал пальто и шляпу в гардеробе, казалось, что он что-то усиленно обдумывал, хотя вопрос, занимавший его мысли, был и не очень важным. Он просто решал, пойти ему в театр или нет до интересной встречи, которую он назначил в половине двенадцатого ночи.

Он дал на чай гардеробщику и вышел в Риджент-стрит, так и не решив, что делать. Он шел по направлению к Пиккадилли и собирался свернуть на Маддокс-стрит, когда столкнулся лицом к лицу не с кем иным, как доктором Теодором Клаатом.

Они остановились и какое-то мгновение разглядывали друг друга. Алонзо улыбался и был абсолютно спокоен и собран. Клаат тоже улыбался, но его улыбка была ужасающей. Его тонкие, жесткие губы под хорошо ухоженными черными усами искривились и лицо светилось триумфом.

Алонзо пошел дальше, но на этот раз думая о вещах, которые действительно были важными. Значит, Клаат опять в Англии. Клаат – это заклятый враг, который поклялся рассчитаться с Алонзо даже ценою своей собственной жизни. Клаат – этот ученый, шантажист, уголовник, от преступлений которого вздрагивали даже закоренелые жулики!

Алонзо понял, что улыбка на лице противника не предвещала ему ничего хорошего. Клаат был не из тех людей, которые могут так улыбаться, если у них не подготовлено что-нибудь про запас.

Он остановил такси и попросил водителя отвезти его домой на Эрлз Корт. Сидя в машине, Алонзо на какое-то время забыл о Клаате и вытащил из кармана письмо, которое пришло к нему сегодня утром. Он развернул его и прочел:

"Скотленд-Ярд

10 мая, 1928 г.

Мой дорогой Мактавиш, хотя это и противоестественно, я хотел бы попросить Вас (на Ваше усмотрение) помочь мне разобраться в одном небольшом деле, которое занимает мои мысли последние пять месяцев и которое мне хотелось бы успешно завершить. Если Вы не будете возражать, я навещу Вас сегодня вечером в половине двенадцатого. Надеюсь, что это не поздно. Искренне Ваш,

Дж. Маккарти".

Алонзо мысленно усмехнулся, возвращая письмо в карман. Значит, старшему инспектору Маккарти понадобилась помощь! Мактавиш понимал, что у Маккарти действительно возникли какие-то трудности, если он решился обратиться к нему. В то же время он пытался понять, что имелось в виду, что задумал старший инспектор. Маккарти был совсем не глуп. Алонзо решил, что следует быть очень осторожным в разговоре с инспектором, так как Маккарти – прирожденный специалист в перекрестном допросе. Вполне возможно также, как казалось Алонзо, что главной задумкой криминального отдела было получение некой информации, которая вполне допустимо могла бы быть использована против него самого.

Он расплатился с такси и вошел в дом. Зайдя в гостиную, он позвонил в колокольчик, и через мгновение появился Лон Феррерз, одетый в костюм респектабельного дворецкого.

– Лон, – обратился к нему Алонзо. – Сегодня вечером в одиннадцать тридцать сюда придет Маккарти. Он хочет поговорить со мной. Интересно, о чем? Очевидно, он хочет выудить какую-нибудь информацию. Ты не знаешь, какими делами он занимался последнее время?

Феррерз ухмыльнулся.

– Есть только одно дело, которым интересуется Маккарти, Мак, – сказал он. – И я думаю, что ты можешь снабдить его массой информации по этому делу. Это – большое дело о похищении "Одинокой жемчужины". Я думаю, что ты об этом кое-что знаешь, не так ли?

Алонзо улыбнулся. Он знал. "Одинокая жемчужина" – одна из самых больших поднятых когда-либо из моря – семь месяцев назад исчезла при таинственных обстоятельствах. И никакой другой информации об этом деле не было. Кража была великолепно спланирована и не было оставлено ни одной улики, чтобы помочь Скотленд-Ярду. Владелец жемчужины, богатый латиноамериканец, чуть не довел криминальное управление до сумасшествия в своей настойчивости заполучить жемчужину обратно. Но ничего сделано не было, ничего не обнаружено и те двое людей, которые могли бы все рассказать об этом деле полиции, хранили благоразумное молчание. А ими были мистер Алонзо Мактавиш и Лон Феррерз.

– Забавно, Лон, – произнес Мактавиш. – Я думаю, что он придет сюда вечером, чтобы спросить меня о том, кто стянул ее. Мне нравится эта мысль. Он, вероятно, будет сидеть в том кресле у стены. В том самом кресле, в ручке которого спрятана "Одинокая жемчужина". Чрезвычайно забавно! Ну что, послушаем, что он скажет. Кроме этого, у меня есть небольшая новость. Теодор Клаат снова в Лондоне!

Лицо Лона Феррерза потемнело.

– Мне не нравится это, Мак, – сказал он. – Ты же знаешь, что он поклялся добраться до тебя любыми имеющимися у него средствами. И он ни перед чем не остановится.

Внезапно он замолчал, так как зазвонил телефон, потом подошел к аппарату и снял трубку.

– Алло, – произнес он. Затем, прикрыв рукой трубку, повернулся к Алонзо. – Мак, это Клаат, – прошептал он. – Он хочет поговорить с тобой.

Мактавиш поднялся и взял трубку из рук Лона.

– Добрый вечер, доктор Клаат, – произнес он.

В трубке послышался звонкий голос Клаата.

– Это вы, мой старый дружище, Мактавиш? Я очень обрадовался, когда увидел, как вы хорошо выглядите. Кстати, мой друг, я бы хотел немного поговорить с вами по важному вопросу, который может касаться вас. Могу я навестить вас?

Алонзо не стал раздумывать.

– Конечно, Клаат, – согласился он. – Вы когда придете? Буду рад вас видеть!

– Я буду у вас через десять минут, – ответил он. – До свидания, мой друг.

Алонзо повесил трубку.

– Лон, через десять минут у нас будет Клаат, – сказал он. – У него есть какая-то определенная идея. Мне показалось, что он очень уверен в себе. Теперь слушай меня внимательно. Как только Клаат уйдет, ты через черный ход выскочишь на улицу и проследишь за ним. Узнай, где он живет, и все, что сможешь о нем самом. И как можно скорей возвращайся.

Когда Феррерз объявил о приходе Клаата, Алонзо сидел у камина и читал книгу. Он вежливо приподнялся и указал своему врагу на кресло.

– Ну, Клаат, – спросил он, – что вы хотите?

Клаат зло усмехнулся.

– Мой друг, мне нужно двадцать тысяч фунтов и очень быстро! – Он достал сигарету из усыпанного камнями портсигара и небрежно прикурил ее. – Я вижу, что мой друг Мактавиш улыбается, – продолжал он на своем аккуратном английском, – но я хотел бы проинформировать вас о том, что если я не получу денег в течение двадцати четырех часов, то буду вынужден сделать так, чтобы вы улыбались по-другому.