– Значит, она выходила? – догадался Беллами.

– Совершенно верно, сэр, – ответил Мейнел. – Она должна была выйти. И у нас есть некоторые соображения на этот счет. Из квартиры есть другой выход, через коридор, ведущий к черному ходу. Замок здесь был на предохранителе. А при выходе через черный ход, в конце переулочка, есть телефонная будка.

Мне кажется, что по какой-то причине, известной лишь ей самой, миссис Вэнинг вышла из дома через черный ход и воспользовалась автоматом, чтобы позвонить сначала мужу, а потом вам.

Мы знаем от портье, что ни один из этих звонков не был сделан через коммутатор, и мы знаем от секретарши мистера Вэнинга, что его жена не звонила по отдельной линии связи. Следовательно, она, должно быть, выходила, а убита была вскоре после возвращения… так, по крайней мере, я думаю.

– Почему вы так думаете? – спросил Беллами.

– Потому что она была в шубе, сэр. Она не успела снять ее, и шляпка была там, куда она ее бросила, на ночном столике. Вряд ли она намеренно осталась в шубе, так как ярко горел камин и в комнате было очень тепло.

Конечно, – продолжал инспектор, – ее мог убить какой-нибудь негодяй, проникший в квартиру через черный ход, пока она разговаривала из автомата. Он мог видеть, как она вышла из дома и прошла в телефонную будку в конце переулочка. Он легко мог воспользоваться открытой дверью черного хода, подняться на третий этаж и в поисках поживы обнаружить, что боковая дверь в квартиру Вэнингов открыта.

Он, скажем, вошел и стал шарить по дому, а миссис Вэнинг вернулась и застала его у себя в спальне. Тогда он убил ее. Это, конечно, только предположение. Такое могло случиться.

– Но вы не слишком верите в эту гипотезу? – спросил Беллами.

– Честно говоря, нет, сэр. Я бы очень хотел знать, зачем миссис Вэнинг понадобилось звонить мужу и вам? Вот, что я хотел бы знать, но, боюсь, я никогда этого не узнаю, потому что она уже ничего не расскажет.

Он как-то зловеще усмехнулся.

– Однако продолжайте, пожалуйста, ваш рассказ, сэр. Вы сказали, что пришли к миссис Берингтон между четвертью и двадцатью минутами двенадцатого. Что было потом, сэр?

– Мы с миссис Берингтон выпили, – ответил Беллами. – Она тоже была на вечеринке и ушла незадолго до меня домой, чтобы переодеться – она собиралась пойти в клуб. Мы поболтали минут десять-двенадцать, а потом вместе вышли. Она отправилась в клуб Мотта в Сентджанском лесу, а я – сюда, домой. Я чувствовал себя очень неприятно, потому что понимал, что свалял дурака на вечеринке. Поэтому я решил, что мне следует поехать в клуб Мотта и забрать миссис Берингтон. Я не хотел оставаться один. Так я и сделал. Я взял такси и поехал в клуб.

– А обратно вы приехали вместе с миссис Берингтон?

– Нет, – ответил Беллами. – Не вместе. Видите ли, в клубе было много знакомых. Поэтому я ушел раньше и ждал ее в вестибюле дома Кларендона. Она вскоре присоединилась ко мне.

– Понимаю, сэр, – сказал сыщик. – Очень любезно с вашей стороны, что вы были так откровенны. Излишне говорить, что все, что вы мне доверили, будет рассматриваться, как конфиденциальная информация.

– Рад слышать это, – Беллами благодарно улыбнулся, – в конце концов миссис Берингтон может не понравиться…

– Совершенно верно, – подхватил Мейнел. – Ей, конечно, будет неприятно, если информация о вашем визите станет общественным достоянием. Но не думаю, что вам следует об этом беспокоиться, мистер Беллами.

Он начал натягивать сильно поношенные перчатки.

Беллами открыл портсигар. Он был пуст. Когда он закрыл его, Мейнел достал свой – старомодный, гладкий, тяжелый портсигар.

– Возьмите, сэр, – предложил он. – Это те, что вы курите.

Он передал портсигар Беллами, тот поблагодарил и взял сигарету. Мейнел встал.

– У вас, конечно, нет никаких предположений относительно этого убийства, сэр? – спросил он. – Вы не знаете, к примеру, кому могла мешать миссис Вэнинг? Я имею в виду кого-то, о ком миссис Вэнинг знала, что этому человеку прекрасно известно все о ней? Или кого-нибудь, кто был знаком с ней достаточно хорошо, чтобы позвонить ей заранее, – звонки в ее квартиру днем были, но мы не можем узнать, откуда – и назначить встречу где-нибудь вне дома?

Беллами покачал головой.

– Она была знакома с массой людей, – сказал он. – Но я не знаю ни одного, кто мог бы хотеть ее убить. Она была замкнутой женщиной. Счастлива в замужестве. Очень любила своего мужа, не думаю, чтобы у нее мог быть роман на стороне. Я говорю "не думаю", потому что, инспектор, вы не хуже меня знаете, что можно быть знакомым с женщиной долгие годы и очень мало знать о ней при этом, особенно это касается любовных дел.

Полицейский кивнул и поднял шляпу.

– Вы абсолютно правы, сэр, – вздохнул он. – Догадываюсь, что это будет чертовски трудное дело. Как полицейский, я прекрасно знаю – еще по тем четырем годам, которые я проторчал на улице как постовой, – что нужно искать мотив преступления. А я не помню убийства, в котором было бы меньше очевидных мотивов, чем в этом.

Он двинулся к двери.

– Спокойной ночи, сэр, и благодарю вас. Извините, что отнял у вас столько времени в такой поздний час.

– Ничего, – ответил Беллами.

Он проводил офицера вниз и постоял, пока полицейская машина отъехала. Затем тихо закрыл дверь и поднялся к себе в гостиную.

Несколько минут он сидел неподвижно, глядя на огонь. Затем пошел в спальню и отыскал в телефонном справочнике номер коммутатора дома Кларендона. Позвонил и попросил соединить его с миссис Берингтон. Ему сказали, что у не прямая линия и дали номер.

Беллами поблагодарил и набрал его. Он слышал гудки, но никто не отвечал. Он повесил трубку и, улыбаясь, долго смотрел на аппарат. Стало быть, Айрис куда-то ушла. Беллами даже мог догадаться куда. Он пошел обратно в гостиную, облокотился на каминную доску и задумался об Айрис Берингтон, Харкоте Марче и инспекторе Мейнеле. Мейнел был очень любезен и откровенен – слишком откровенен. Беллами достаточно хорошо был знаком с работой уголовного розыска, чтобы понимать, что обычно его сотрудники не обсуждают вероятные версии убийства со странными типами вроде него, – если, конечно, у них нет для этого веской причины.

Он сунул руку в брючный карман и извлек окурок, который положил туда в клубе Мотта, окурок сигареты, которую дал ему Харкот Марч.

Он пристально рассмотрел его. Сигареты назывались "Марокко" – уникальная смесь кипрского и турецкого табака, Марч всегда курил их.

Беллами подошел к письменному столу в углу комнаты и взял конверт. Вложив в него окурок, он запер конверт в стол.

Потом отправился спать.

Инспектор Мейнел остановил полицейскую машину на Кэннонроу, вышел, сказал водителю, что он свободен до утра, и медленно пошел через двор Скотленд-Ярда.

По дороге в свой кабинет он грустно посмотрел на часы – была половина пятого. Он подумал, что по большому счету жизнь полицейского офицера мало похожа на путь, устланный розами, и что в любом случае у него будут неприятности с этим убийством миссис Вэнинг.

Как большинство сыщиков, Мейнел любил расследовать дела, в которых был хоть какой-нибудь определенный мотив. Он уже подсознательно пришел к заключению, что дело об убийстве миссис Фреды Вэнинг станет одним из "нераскрытых преступлений". Он не очень давал себе отчет в том, почему так думает, но думал именно так и сожалел, что дело поручили ему.

Он открыл дверь своего кабинета и вошел. Грирз, констебль, который был помощником Мейнела, сидел за столом и зевал во весь рот.

Мейнел подошел, остановился у стола, засунул руку в перчатке в карман пальто и извлек старомодный гладкий портсигар.

– Есть что-нибудь новенькое? – спросил он.

Грирз кивнул.

– Готовы снимки и обнаружена масса отпечатков пальцев, мистер Мейнел. Я ждал на тот случай, если они потребуются вам немедленно.