– Наверное, вы правы. Я больше не буду, – пообещала она.

– Будете, – все еще улыбаясь, возразил Беллами. – Вы же не перестанете быть сама собой. Покойной ночи, дорогая.

Он повернулся и прошел в другой конец стойки.

– Послушай, блондиночка, – обратился он к барменше. – дай-ка мне виски с содовой и стакан содовой с ангостурой[3] – это я возьму сейчас. А пока я буду говорить с мистером Марчем, ты приготовишь мне в плоской четвертьлитровой бутылке из-под виски другую крепкую смесь, которую я возьму с собой, – одна треть виски, одна – бренди и одна – джина…

– Господи Боже мой, ну и смесь! – воскликнула блондинка. – Вы хотите, чтобы вас вывернуло наизнанку?

Она поставила на стойку то, что он заказал сначала, и добавила.

– Остальное сейчас приготовлю. Для кого бы оно не предназначалось, пусть примет мои соболезнования.

Беллами отошел от стойки с двумя стаканами в руках. Проходя мимо Фенеллы, он уловил аромат ее духов и взглянул на ее отражение в зеркальной стене бара. Лицо у нее было белое и застывшее.

Он проследовал в угол, где Харкот все еще играл на автомате, и сказал ему:

– Харкот, вот содовая с агностурой. Сядьте, выпейте и послушайте меня.

Марч сердито огрызнулся:

– С кем это вы, черт вас дери, Ники, разговариваете? Я хотел бы, чтобы вы зарубили себе на носу…

– Сядьте и заткнитесь, – прервал его Беллами. – Бели вы закроете рот и откроете уши, я, может быть, спасу вас от веревки, на которой иначе вы будете болтаться месяца через два. Я сказал "может быть". В вашем нынешнем положении, Харкот, театральные выходки неуместны.

Марч сел за стол. Беллами заметил, что у него дрожат руки. Он поставил перед ним содовую с агностурой.

– Выпейте. Все сразу. И послушайте меня.

Марч взял стакан и залпом осушил его.

Беллами раздавил окурок, закурил новую сигарету, отпил из своего стакана и осторожно поставил его на стол.

– Если вы будете слушать меня внимательно и делать то, что я скажу, обещаю вам, что все будет в порядке. Вам нужно лишь молчать и не прерывать меня своими дурацкими замечаниями, потому что вряд ли вы можете сказать что-нибудь, о чем я сам уже не догадался. Вам ясно, Харкот?

– Ясно, – ответил Харкот. – Никаких обещаний я давать не буду. Я вам не доверяю, Беллами. Но я слушаю.

– Вот и отлично. Мне совершенно безразлично, доверяете вы мне или нет. Но вы будете делать то, что я скажу, по двум причинам. Вот по каким. Если вы не сделаете того, что я вам велю, вы будете болтаться на веревке за убийство Фреды Вэнинг, будьте уверены. Это первое. Второе: если вы сделаете то, что я скажу, завтра вечером я дам вам сто фунтов. Думаю, вам этого будет достаточно, особенно теперь, когда источник ваших доходов перекрыт…

– Что, будь я проклят, вы можете знать об источнике моих доходов?

Беллами сардонически усмехнулся.

– Все, – сказал он невозмутимо. – Я знаю так много, что об этом незачем даже говорить. Вы будете сидеть молча?

– Ладно, – согласился Марч, – слушаю. Кажется, мне придется вас выслушать: сто фунтов позарез нужны.

– Не сомневаюсь, – кивнул Беллами. – И когда вы их получите, Харкот, послушайтесь моего совета – устройте себе отдых где-нибудь подальше. Поезжайте в деревню и перестаньте пить. Тот образ жизни, который вы ведете, не для вас.

Марч вертел на столе свой стакан.

– Мы выйдем отсюда через пару минут, – продолжал Беллами, – и отправимся на квартиру к Филипу Вэнингу. Не удивляйтесь, Харкот. Я еще не сказал самого главного…

У Скотленд-Ярда есть все улики против вас, – спокойно предупредил он. – Это – готовенькое дело. Улики косвенные, правда, но масса людей была приговорена к повешению по косвенным уликам – у вас нет ни малейшего шанса. Выслушайте спокойно, какое дело вам шьют.

Они считают, что Фреда Вэнинг в течение некоторого времени была вашей любовницей. Есть человек, который готов в этом поклясться, а Айрис Берингтон может подтвердить это тем, что вы сами рассказывали ей, как собирались получить от Фреды деньги в понедельник вечером.

Вы должны были в этот вечер сопровождать Фреду на вечеринку к Кэроле Эверард и поэтому заехали за ней. Потом вы поссорились, и она не дала вам денег. Тогда вы повезли к Кэроле Айрис Берингтон и рассказали ей, что поссорились с Фредой и что та не дала вам денег.

Вы ушли от Кэролы с женой. Но она одна поехала на свою квартиру, а вы неизвестно куда отправились, хотя утверждаете, что бродили в темноте по улицам. У вас нет алиби. Вам никто не поверит. Вы приехали к Айрис снова вскоре после одиннадцати тридцати и вид у вас был такой, что в гроб краше кладут. Она уверена, что вы снова были у Фреды и что вы ее убили. И присяжные поверят, что вы ее убили. Попробуйте здесь что-нибудь доказать.

Марч открыл рот, но Беллами не дал ему ничего произнести:

– Заткнитесь. Я сказал, чтобы вы только слушали. В этом ваш единственный шанс.

Марч пожал плечами. Казалось, что он стал меньше ростом. В глазах его был ужас.

– Вэнинг хочет вас видеть, – продолжал Беллами. – Он хочет вас видеть, так как страдает от вполне простительного в его положении любопытства. Ему хочется узнать, как такому типу, как вы, удалось сделаться любовником женщины такого высокого класса, как Фреда. Я оставлю вас наедине обсудить эту часть дела.

Но в нем есть и другая – и, с вашей точки зрения, гораздо более важная часть, – продолжал свой рассказ Беллами. – Если вы еще не знаете этого, я вам сообщу, что трижды, начиная с сентября, кто-то продавал неприятелю планы пропаганды отдела "Ц". Следствие занимается и этим. После первой утечки информации выгнали Ферди Мотта, вас и меня… это было в сентябре. Думаю, нас выгнали потому, что каждый из нас мог иметь к этому отношение. Ничего конкретного против нас не было, но правительство желало себя обезопасить.

С тех пор они все время пытались найти, кто же виновен в краже секретных материалов. Мне кажется, что сейчас Вэнинг знает это. Ему в голову пришла идея, что его жена передавала документы кому-то, кто их продавал. И он считает, что этим "кем-то" были вы.

Если у вас хватит ума, то, разговаривая сегодня вечером с Вэнингом, вы признаетесь, что он прав. Я не хочу, чтобы вы отрицали ни то, что убили Фреду, ни то, что торговали секретными материалами. Меня не интересуют ваши возражения. И никого они не будут интересовать. Вам следует помнить это. Что меня интересует, так это – факт, о котором я сейчас скажу.

Теперь слушайте внимательно. Я совершенно уверен, Харкот, что у них достаточно оснований, чтобы повесить вас за убийство Фреды, но если у вас хватит ума дать понять Вэнингу, что это вы продавали секретные материалы, которые передавала Фреда, то могу обещать, что вы будете в полной безопасности. Хотите знать почему? А вот почему.

С точки зрения правительства утечка секретных материалов – дело, гораздо более важное, чем убийство Фреды Вэнинг! Так и должно быть. Одно дело – преступление против личности. Другое – государственная безопасность. Тем более в военное время. Понимаете разницу? Очень хорошо.

Если вам удастся связать в одно два преступления, вы спасены. Как только вы заявите, что Фреда действительно снабжала вас секретными материалами, а вы их продавали, их будет заботить только одно: каким образом вы их продавали. Они захотят узнать, кому вы их сбывали, где это происходило и как они попадали в Германию.

Соображаете, Харкот, что здесь есть чем поторговать? Они не повесят вас до тех пор, пока вы будете давать им информацию. А вы можете заключать с ними сделки. Такое бывало и раньше… поверьте мне. Если вы зароните в их головы идею, что вы – именно тот человек, который продавал государственный тайны, они будут беречь вас, как зеницу ока. И сыграй вы точно, вы избежите наказания как пить дать. Но если ошибетесь… что ж, тогда мне вас жаль. Можете тогда говорить, что хотите, отрицать что угодно – вас повесят за убийство Фреды Вэнинг, это так же точно, как то, что меня зовут Николас Беллами. Можете все это обдумать.