— На самом деле, — говорила Лора спустя некоторое время, надевая перед зеркалом серьги, — я не очень хочу есть. Может быть, перекусим в отеле?

— Нет уж, только не здесь, — воскликнул муж. — Смотреть на скучнейшие пары за соседними столиками… Я умираю от голода, мне так хорошо, ужасно хочется развлечься.

— Надеюсь, ты не собираешься обедать в шикарном ресторане с морем огней и музыкой впридачу?

— О, нет. В какой-нибудь маленькой, интимной полутемной забегаловке, куда мужчины приводят чужих жен.

— Гм-м, — передернула плечами Лора. — Все знают, чем кончается это. Облюбуешь какую-нибудь смазливую девчонку лет шестнадцати и будешь строить ей глазки весь вечер, а я буду сохнуть от скуки, рассматривая внушительную спину ее любовника.

Так, пошучивая и смеясь, они вышли на улицу. Вечер был теплым и мягким, казалось они погрузились в волшебный мир.

— Давай пойдем пешком, — предложил он, — пройдемся, чтобы нагулять аппетит, потом солидно подзаправимся.

Они дошли до канала. Мимо медленно проплывали гондолы, огни погружались в темноту и снова вспыхивали странным нереальным светом. Вдоль берега прогуливались другие пары, собирались группами матросы, о чем-то громко переговариваясь и энергично жестикулируя, черноглазые девушки постукивали по набережной высокими каблучками, кругом царило беззаботное оживление.

— Беда в том, — сказала Лора, — что, если ты отправился бродить по Венеции, то уже не можешь остановиться. Говоришь себе, что не дальше того моста, потом хочется идти до следующего и так без конца. Уверена, что здесь нет поблизости ресторанов, мы почти подошли к парку, где бывают массовые гуляния. Давай пойдем назад. Я знаю один ресторанчик около церкви Святого Захария, туда ведет небольшая аллея.

— Послушай, если мы спустимся к Арсеналу, перейдем через мост в конце дороги, свернем налево, то подойдем к церкви с другой стороны. Как-то утром мы так шли.

— Да, но тогда было светло. Здесь плохое освещение, можно заблудиться.

— Не нервничай, положись на меня, у меня нюх, как у собаки.

Они свернули к арсеналу, пересекли мост у самого здания, пошли дальше мимо церкви Святого Мартина. Впереди было два канала, один налево, другой направо. Вдоль них тянулись узкие улочки. Джон колебался, где именно они проходили в то утро.

— Вот видишь, мы почти заблудились, я так и думала, — запротестовала Лора.

— Чепуха, — ответил Джон решительно, — нам нужно идти влево, я помню этот мост.

Канал был узким, дома по обе стороны, казалось, нависают над ним. Днем, когда лучи солнца отражались в окнах, постели были вынесены на балкон, канарейки щебетали в клетках, все это производило впечатление тепла и уюта. Ночью же в тусклом свете редких огней, когда окна были плотно закрыты и вокруг не было ни души, место выглядело запущенным, а узкие длинные лодки у скользких ступенек бедных домишек, напоминали гробы.

— Клянусь, я не помню этого моста, — сказала Лора, остановившись, держась за перила, — и мне не нравится эта аллея внизу.

— Там дальше есть фонарь, — сказал Джон. — Я точно знаю, где мы находимся: недалеко от греческого квартала.

Они пересекли мост и уже сворачивали к аллее, как вдруг услышали крик. Он исходил из домов на противоположной стороне, но было трудно сказать, из какого точно. Ставни были уже везде закрыты, улица казалась необитаемой. Они остановились и повернули головы в направлении, откуда раздался крик.

— Что это? — прошептала Лора.

— Какой-нибудь пьяный, — оборвал ее Джон, — пошли.

Это не был крик пьяного человека, скорее кого-то, кого душили, постепенно он затихал, словно человек задыхался, когда тиски на горле сжимались.

— Надо позвать полицию, — сказала Лора.

— Ради бога, успокойся. Ты не на Пикадилли в Лондоне.

— Я должна уйти отсюда как можно скорее, — ответила Лора, и быстро пошла по извилистой аллее.

Джон не сразу пошел за ней, он заметил маленькую фигурку, которая внезапно выскочила из дома и проворно прыгнула в узкую лодчонку у берега. Детская фигурка, маленькая девочка, не старше пяти или шести лет, в коротком жакетике и короткой юбочке, с колпачком на голове. У берега стояли четыре лодки, и она проворно перепрыгивала из одной в другую, видно было, что спасается от опасности. Один раз поскользнулась и чуть не упала в воду, но потом обрела равновесие, перепрыгнула в последнюю лодку, стала грести на другую сторону канала, подплыла к входу в подвал дома на противоположной стороне, в тридцати футах от того места, где стоял Джон, ловко выпрыгнула из лодки прямо на ступеньки лестницы и скрылась в доме, оставив лодку плыть по течению. Весь этот эпизод не занял и пяти минут. Затем он услышал звук бегущего человека: Лора бежала назад, она не видела, что произошло, и он был этому рад, ибо вид испуганной девочки, убегающей от опасности, мог очень плохо повлиять на ее и без того расшатанные нервы.

— Что ты стоишь? Я боялась идти одна. Проклятая аллея разветвляется в разные стороны.

— Извини, — сказал он. — Иду.

Он взял ее под руку и повел вдоль аллеи с уверенностью, которой у него не было.

— Больше не было криков? — спросила она.

— Нет, ничего больше не было, я же говорил тебе, что это пьяная драка.

Аллея привела к незнакомой церкви, они прошли через церковный двор, по еще одной улице, подошли к другому мосту.

— Подожди, — сказал он, — мне кажется, нужно свернуть направо, тогда мы войдем в греческий квартал — где-то там должна быть церковь Святого Георгия.

Она не ответила, ей казалось, что они не выберутся отсюда: место было похоже на лабиринт, можно кружиться вечно и снова приходить на это место, к мосту, где был тот ужасный крик. Упрямо он вел ее вперед. К их удивлению и облегчению вскоре показались стайки гуляющих людей, ярко освещенная улица и невдалеке шпиль знакомой церкви.

— Ну, вот, я же говорил тебе. Это церковь Святого Захария, мы все-таки нашли ее, здесь поблизости есть ресторан.

В любом случае, если не тот, то какие-то рестораны должны были быть, место было оживленным — блеск огней, веселье, гуляющие вдоль канала люди — все дышало атмосферой беззаботной туристской жизни. Слева, как маяк, сверкали голубые огни ресторана.

— Ты это место имел в виду? — спросила Лора.

— Какая разница? Давай зайдем сюда, умираю от голода.

Они оказались в душном, залитом светом и гулом голосов зале. Пахло вином, официантами, снующими взад и вперед, посетителями, кругом раздавался смех.

— На двоих? Сюда, пожалуйста, — сказал официант по-английски. Джон недовольно подумал: «Почему англичанина сразу узнают?»

Они сели за зажатый в дальнем углу маленький столик, официант нетерпеливо ждал, пока они прочитают огромное, неразборчиво написанное меню.

— Два больших бокала кампари с содой, — сказал Джон. — А мы пока изучим меню. Ему не хотелось спешить.

Передав лист Лоре, он оглядел зал: в основном, итальянцы, это означало, что здесь хорошо готовят. В эту минуту он увидел их. В противоположном конце ресторана. Сестер-близнецов. Они, должно быть, вошли вслед за ним и Лорой, еще только усаживались, устраивая на спинки кресел свои пальто, около них суетился официант. Джона вдруг охватила паника — он был уверен, что это не совпадение. Сестры заметили их обоих на улице и преследовали намеренно. Действительно, как могло случиться, что во всей Венеции они выбрали именно это место? Ясно было одно: Лора договорилась с ними о встрече в Торселло. Кому принадлежала инициатива — ей или им? «Маленький ресторанчик около Святого Захария, мы заходим туда иногда вечером». Он вспомнил, что Лора как раз упомянула эту церковь перед выходом от отеля.

Она все еще внимательно изучала меню, не видя сестер, но вот-вот их увидит. Хоть бы скорее принесли бокалы. Это отвлекло бы внимание Лоры.

— Знаешь, я подумал, — сказал он, — завтра нам нужно пораньше сходить в гараж, взять машину и съездить в Падую. Мы могли бы позавтракать там, посетить собор, прикоснуться к усыпальнице Святого Антония, полюбоваться фресками Джотто и на обратном пути заехать на одну из вилл, которые рекламирует путеводитель.