Искусство лазанья по деревьям сродни искусству соблазнения женщин. Пока человек молод и неопытен — он пыхтит по стволу вверх, надеясь зацепить хоть какой-нибудь сучок. Опоры для рук и ног нужно выбирать очень внимательно. Горе тому, кто доверится гнилой сущности. Взрослея и матерея, набираясь опыта, человек карабкается вверх, и там уже сами сучья подставляются ему под руки и ноги. Некоторые нужно покорять подтянувшись, а другие покоряются, только стоящим на коленях, упираясь в более низшие ветви. Но целеустремленная личность всегда восходит к своим вершинам, несмотря на препоны, гниль и скользкий характер сучьев.

Влад на пять баллов прошел этот очередной жизненный экзамен. Не проявляя особого рвения, но, действуя неумолимо и последовательно, он залез на верхушку лесного гиганта. Все что он увидел — это бескрайнее зеленое море, в котором огромными валами вставали другие холмы. Влад попытался разглядеть поляну на соседнем холме, с которого началась эта лесная эпопея, но все было затянуто деревьями. Оказывается, отряд отмахал по бурелому и дикому лесу не меньше десяти километров, хотя Влад мог поклясться, что они сумели проделать только километра три. Только сумасшедший всплеск адреналина, приправленный страхом и обидой, что их могут накрыть сразу после прохода Портала, дал им силы одолеть такую дистанцию под проливным ливнем и в условиях непролазной чащи. Однако отряд расплачивался за это сейчас полной потерей мобильности — даже Катя и Светлана, выглядевшие среди всей компании посвежей, после подъема на холм, смотрелись уже довольно уставшими.

Минут двадцать Влад работал флюгером, но так и не высмотрел никаких ориентиров. Пришлось слезать с наблюдательного пункта. Так и не решив стратегических задач, Владу пришлось переходить на решение тактических. Еды в консервах у отряда было на неделю. Если урезать пайки — то на месяц. С водой проблема была решена. Ни ягод, ни плодов в лесу не наблюдалось. Дичь тоже визуально отсутствовала. Соответственно вариантов было только два. Первый вариант идти вниз по ручью, надеясь разжиться рыбой и дичью, и рано или поздно выйти к человеческому жилью.

Вторым вариантом было выбрать направление или метод движения и двигать по лесу, надеясь на удачу. Тут основной провиант добывался только охотой.

Влад отослал обеих сопровождающих вместе с оборудованием прямиком в лагерь, наказав стрелять в случае чего, а сам пошел к силкам, которые находились по другую сторону холма. И тут начались чудеса. Охотник, прямо скажем, он был никакой. Поэтому отсутствие опыта пытался заместить рвением. Силки были поставлены на проходах между кустами, где скорее угадывалась, чем была видна, звериная тропа к воде. В обоих силках обнаружилось по зайцу. Бедняги шли к воде и попались во вздергивающую петлю.

Влад не был праведником. За последний год иноземной оккупации он не раз уже обагрял свои руки в крови оккупантов и предателей. В последнем бою, Влад уложил человек тридцать, и довел оккупантов до того, что дом, который он оборонял — просто раскатали танками, предварительно расстреляв прямой наводкой. Он спокойно воспринял Переход. Органично вырвал власть из женских рук, угрожая оружием, так как по его патриархальным понятиям — в глухом лесу может быть только один диктатор, причем мужского пола. И он был готов убивать, но доказать право на власть. Но вот сидя возле трупиков двух заек, что то у него в душе хрустнуло. Это было немыслимо, это просто было невозможно — но Влад сидел и плакал.

Человеческая психика — индивидуальна, неповторима и иногда непоследовательна. Зачастую, она просто ставит в глухой тупик любого исследователя при любом отклонении от нормали. Ведь жизненный путь человека — у каждого свой, и на поступки влияет все его прошлое, его опыт, желания, мечты и представления о справедливости.

После года оккупации на территории страны уже не было нормальных людей в мирном понимании слова. Мораль сдвинулась. Человеческая жизнь, и раньше стоившая очень мало, теперь не стоила вообще ничего. Соответственно, еще можно было спрогнозировать общее направление развития общества при общей политике геноцида, но вот что выкинет каждый отдельный человек, никакому прогнозу не поддавалось.

Если, например, милитаризованный полицейский патруль выстрелит в запаршивевшую кошку, действуя в рамках программы борьбы с эпидемиями, то вряд ли можно ожидать от случайного прохожего активных боевых действий в отношении трех человек, вооруженным личным оружием и с крупнокалиберным пулеметом на турели.

Однако такой случай в биографии у Влада был.

Что у него тогда переклинило в психике — сложно сказать. То ли то, что в детстве у него была кошка, то ли обостренное чувство жалости к несчастным животным, а может, всколыхнулся темной волной в подсознании древний родовой тотемный образ священного животного, кто знает? Но впоследствии даже сам Влад удивлялся своим действиям.

В его сторону изредка посматривал только один из оккупантов, пока остальные, подловив животное в тупике, постреливали, забавляясь, по обезумевшему от ужаса коту. Влад легко вспрыгнул на подножку открытого джипа, воткнул в глаз одного из полицейских, здоровенного белозубого негра, заточенный карандаш, сорвал с агонизирующего трупа гранату и засунул ее в карман стрелка, который азартно выцеливал испуганную цель…

Естественно, что после этого он не пошел сдаваться в комендатуру, но и докладывать командованию сопротивления о своем подвиге тоже не стал. Его счастье, что он, как по наитию, в тот день заэкранировал свой индивидуальный браслет и его никто не смог вычислить — ни свои, ни чужие. Точнее, не было наития, он банально шел воровать тушняк с личного склада начпрода местной оккупационной части.

Почему Влад оценил стоимость жизни одного русского кота Васьки, средней паршивости, дворовой породы, в сержанта, капрала, рядового, джип и пулемет, все свежего натовского образца, а также приплюсуем сюда упущенную выгоду в тридцать банок тушенки, все того же натовского ГОСТа — это навсегда осталось загадкой для тех же натовских следователей криминалистов, тщетно пытавшихся составить психологический портрет носителя такого мозгового выверта. Криминалисты, даже взявшиеся за это дело, наверняка бы застопорились на самом начале расследования, так как "тушенки", на складах не было ни банки. Просто население в оккупации так называло любую еду в иностранных банках, начиная со сгущенки и заканчивая ананасами, полностью игнорируя тот факт, что на западе "тушенку" не делают вообще.

Вытерев грязным рукавом непрошеные слезы, Влад оглянулся — не заметил ли кто его минутной слабости. Сложно сказать, что бы он сделал с нежелательными свидетелями. Но все обошлось. Больше всего его удивила собственная сентиментальность. Ему, убивцу со стажем, стало жалко двух животных?! Он обкурился может чем? Вынув заек из петель, заново наладил ловушки и пошел на базу. От промелькнувшей мысли похоронить зайцев легко отмахнулся образом вкусного свежего пожаренного на костре мяса. Кратчайший маршрут пролегал через родник. Еще на подходе он заметил нездоровую активность вокруг источника. Весь личный состав, стоял в ручье в позе брачующихся раков и что-то искал. Влад подивился, подошел поближе. На него опять никто не обратил внимание. Он уже подумал, кого вздрючить, за полное пренебрежение караульного устава, но тут одна из девчушек обратила внимание на командира.

— Ой, заиньки! — умильно всплеснув руками, воскликнула девчушка.

Все остальные девчонки радостно загалдели, вылезая из ручья, и окружили Влада, держащего добычу за уши. Влад немного прибалдел от такого оборота и просто стоял столбом. Спустя некоторое время, самые наблюдательные обратили внимание, что заиньки немного того, то есть не дышат. Что тут началось! Вой, крики, визг! Умиляющиеся милые барышни в один миг превратились в злобных желчных фурий, готовых высосать кровь из охотника на зайцев. Влад еле отбился — он сказал, он поклялся, что зайки были мертвыми, и он их не убивал. Он просто пришел освидетельствовать их смерть. Смотрите — шкура целая, значит смерть была от старости.