— Ладно, — я взяла пластиковую коробу из-под бутылок, уселась на нее и стала собирать ягоды в обрезанную пластиковую бутылку из-под пива, — давай, повествуй.

— Ну… я пошла тогда к нему в лес и сделала все, как ты сказала… Сама тряслась, как суслик. Поцеловала и сбежать хотела, какой там гордо уйти. Не успела, он меня ка-а-ак дернет к себе, к-а-а-ак поцелует!

— И?

— И тут твоя мама позвала нас кушать…

— Нда, моя мама может весь кайф обломать…

— Ну, вот. Потом в лесу мы при каждом удобном случае, когда никто не видит, целовались. А вечером пошли на свидание. Сначала в клуб сходили, потом ушли оттуда, пошли на речку. Ну…, - она засмущалась, — целовались, целовались… и все случилось!

— Блин, я тут приготовилась слушать такую историю… а ты все в два предложения всунула. А мне теперь ведро смородины за это собирать, — бубнила я.

Кристинка расхохоталась.

— Ну а что еще?

— Ну, вы же там вроде как официально встречаетесь. Тетя знает?

— Сегодня узнает. Вова зайдет за мной вечером.

— То есть, с сегодняшнего дня все официально?

— Ага!

Мы еще час сидели в смородиновых кустах и болтали. Но все это время я ждала звонка от одного единственного человека, который, по идее, уже должен был вернуться из города. Но он не звонил.

Кристинка рассказала мне все по пятьдесят раз в мельчайших деталях, чтоб я не зря смородину собирала. Потом мы пили чай с вареньем на летней кухне и ели арбуз. Домой я покатилась, как колобок, так объелась. На вопрос Кристины, что же нового у меня с Лаулой, я ответила, что ничего, не было возможности пообщаться.

Было уже часов семь вечера, но он так и не позвонил. Одна моя половина говорила, что он может быть занят. Вторая отвечала, что в воскресенье вечером все нормальные люди уже освобождаются и что-то тут не чисто. Когда у меня уже почти снесло крышу от раздумий, я схватила телефон с целью написать смс. Одна моя половина говорила — напиши. Вторая отвечала, что он может и не ответить, и тогда я буду мучиться еще больше.

В итоге я позвонила ему. Сначала никто долго не брал трубку. Я уж чуть не нажала отбой, когда вдруг женский голос ответил мне:

— Алле…

— Эм-м-м, — мой мозг лихорадочно соображала и тут я ляпнула первое, что пришло в голову, — добрый вечер…

Извините, что в выходной беспокою, но могу я услышать Лаулу. Просто Полина Афанасьевна хочет изменить время встречи…

Почему Полина Афанасьевна тогда не звонит ему сама, осталось загадкой. Ибо отмазку на этот вопрос придумать я не успела. Но мне его никто и не задал.

— А, поняла, здравствуйте! Это Сания! Вы знаете, Лаула телефон дома забыл, а из города еще не вернулся, мы сами беспокоимся…

— А… хорошо, извините… Тогда Полина Афанасьевна сама ему позвонит, завтра утром…

Мы вежливо попрощались, я бросила телефон на кровать. Вот черт, черт, черт… Я за эти дни совсем забыла о существовании этой невесты. Или хотела забыть?

На улице началась гроза. Дождь лил, как из ведра. В открытую форточку залетали капли дождя. В первые минуты после разговора с Санией, я решила, что не стоит ничего начинать с Лаулой, быть в роли любовницы, проживая в деревне… это просто ни в какие ворота.

Потом я начала беспокоиться о том, где же он. Уже напридумывала себе все, начиная с аварии, и заканчивая грабителями. Крыша точно едет.

Потом решила, что если он еще не передумал, я буду согласна на любые отношения с ним.

К десяти часам вечера я выглядела, как душевнобольная. За окном лил дождь, у меня был включен телевизор, но выключен звук. Я сидела на полу, зажав в руке телефон и уставившись в экран телевизора.

Зазвонил мобильник, я вздрогнула и быстро ответила:

— Да!

— Юль, привет! — я даже сначала не поняла кто это. Оказался Алеша-богатырь.

— Привет, Леш…

— Не скучаешь? Может, в "Достык" пойдем? Там наши ребята сидят.

— Ээ-э-э-э… Что-то не хочется, если честно.

— Ну… может… я к тебе приду… на чашку чая.

— Нет, — резко ответила я, а потом более мягко добавила, — нет извини, я сейчас немного занята… да и настроения нет…

В этот момент в дверь постучали и я, не задумываясь, нажала отбой, отшвырнула телефон и бросилась открывать.

На пороге стоял Лаула, абсолютно мокрый. Его футболка под ветровкой прилипла к смуглому телу.

— Что случилось? — спросила я, выдохнув от облегчения. С ним все хорошо и он здесь!

Лаула, шагнул в квартиру, закрыл за собой дверь, сбросил с себя мокрую куртку и сказал:

— Я с ней расстался…

— С кем? — опешила я.

Он снял футболку. Я сглотнула при виде его торса и дорожки жестких черных волос, убегающих за ремень.

— С Санией.

— Чего?! Когда?! — я вытаращила глаза.

— Только что…

Он разулся, кажется, снял носки, а потом расстегнул ремень. Это я уже заметила. И снова сглотнула.

— И… что теперь? — тупо спросила я.

— И теперь иди ко мне, потому что я больше не могу ждать.

Я шагнула вперед и прижалась к его мокрому, холодному телу. Он пытался целовать меня нежно, но все эти дни воздержания, ожидания и терпения не дали сделать это красиво. В итоге моя домашняя футболка треснула, кажется, по шву, когда Лаула ее стягивал. Я стонала, схватив его за голову и лихорадочно сжимая жесткие волосы. Он шумно и часто дышал, стягивая с меня остатки одежды и раздвигая мои бедра свои коленом.

Больше всего меня поразил тот факт, что до кровати мы так и не дошли. Занялись сексом стоя, прямо здесь в коридоре. Где-то на подсознательном уровне я помнила, что дом населен "глухими" бабушками и кричать нельзя. Поэтому, когда уж совсем сильно хотелось кричать, Лаула закрывал мне рот своей широкой ладонь, которую я всю искусала.

Через какое-то время мы добрались до кровати и лежали, укутавшись в одеяло. Дождь так и не переставал лить.

— Нужно твою одежду развешать… чтобы просохла, — я попыталась встать.

— Не вставай, — тихо сказал он, — потом…

Я прижалась ближе к нему, вдыхая его аромат и не веря, что это, наконец, случилось.

— Так что там у тебя случилось? Почему ты так долго? — спросила я.

— Ну, задержался немного в городе… Фура с запчастями на таможне долго простояла, ждал ее. Потом попал в дождь, ехал медленно. А потом зашел домой, а там все в сборе, ужинали. Я позвал Санию, сказал ей, что не могу жениться на ней, так как воспринимаю ее только как сестру. Поэтому так давно тяну со свадьбой. Сказал, что если и женюсь сейчас на ней, то буду изменять. А начинать семейную жизнь со лжи и измен, не хочу. Потом повторил то же самое родителям. Они опешили сначала, потом папа ругаться начал. А я ушел к тебе.

Я сглотнула и первое, что ляпнула после минутной паузы:

— Так значит, ты не ужинал? Голубцы будешь?

Лаула расхохотался.

— Буду!

Я, улыбаясь, встала. Что же мы наделали? Что же я наделала?

Натянув футболку и шорты прямо на голое тело, я сначала занялась его мокрой одеждой, а растянув ее по веревкам на кухне, подогрела голубцы.

Лаула пришел на кухню, замотанный в покрывало.

Я резала хлеб, он молчал.

— Знаешь, чего я боюсь? — вдруг сказала я.

— Чего? — спросил он, поднимая голову.

— Того, что мы все испортили. Вот сейчас эта страсть пройдет у тебя и… А Сания…

— Юль, не говори глупостей. Раз в принципе возникла страсть к другой девушке, тем более такая, что я чуть с ума сегодня не сошел в ожидании вечера, значит, мы все сделали правильно.

— Но она мусульманка…

— У меня смешанная семья, ты же знаешь. Мама православная, а папа мусульманин.

— И… как они отмечают праздники? — спросила я.

— Как-как, отмечают Наурыз вместе, потом Пасху вместе, потом Курбан Байрам вместе, потом…

— Я поняла! — я улыбнулась.

— И свадьбы у них тоже две, — сказал Лаула, глядя на меня, — сначала казахская, а потом русская… И вообще, я поем попозже.

— Почему? — растерялась я, замерев от слова "свадьба".