— Да, наверное, лучше вдвоем, — кивнул он, думая о том, что, в конце концов, Констанца даже «горячей точкой» не считалась. Ред помнил, что там было «горячо», и даже слишком, но лет пятьдесят назад. Так ведь тогда и во всей Европе оказалось очень сложно выжить.

Ася выбрала наугад кассету, поставила в магнитофон. Техника была так себе, но главное — работала.

— Ты завтра — с утра?

— С утра. А потом сразу — в Киев.

В магнитофоне раздался щелчок, потом послышалась незнакомая Редрику песня.

— А кто это? — спросил Редрик. Ася собирала записи всяческих поэтов-бардов, по большей части — совершенно неизвестных Редрику, — и за последние несколько месяцев она успела изрядно заполнить пробел в его эрудиции. Но эту песню он слышал впервые.

— Это Вера Матвеева, — пояснила девушка. — Она умерла давным-давно.

Песня была грустной — о расставании навсегда.

— Ты бы другое что-нибудь поставила, — попросил он.

— Как хочешь. — Она выключила магнитофон, переставила кассету — на сей раз негромко зазвучал БГ, не узнать которого было невозможно.

Она потушила торшер.

— Тебе вставать завтра рано…

— Ред? Ты не уснул?

Конечно, она знала, что Редрик не уснул. Он никогда не засыпал прежде, чем послышится ее равное спокойное дыхание.

— Еще нет…

— Ты знаешь, я еще не проверялась, но по-моему… — Она прижалась губами к его уху.

Новость, которую сообщила Ася, была столь странной, что Редрик минуту собирался с мыслями. Какой он дурак, надо было с самого начала догадаться! А он…

— Ты уверена? — наконец, спросил он.

— Не совсем, но…

— Так значит… Значит… — он не мог подобрать нужного слова. — Это же замечательно, Асенька!

Он целовал ее, думая об одном — а если никуда не ехать? Вот бы не сейчас, не сейчас, только бы не сейчас…

Санкт-Петербург,

наши дни

Редрик отвлекся от своих давних воспоминаний. А совершенно неприметная среди прочих машина плавно шла в направлении дачного поселка. Можно было бы и побыстрей — уж что-что, а отвести глаза автоинспекции — это самая простейшая задача, с ней смогла бы справиться и Оля. Но Эйно решил, что скорость сейчас не слишком-то и важна. Главное — вовремя найти эту чертову собаку, а заодно — понять, кто ее сюда притащил.

— Пожалуй, включу чего-нибудь, — проговорил шеф «Умбры» и, не встретив возражений, нажал кнопку приемника.

Пел Гребенщиков. «Пожалуй, за столько лет его голос немного изменился, — подумал Редрик. — Жестче, что ли, стал…»

Эйно свернул направо, теперь дорога поднималась в гору — конечно, если хоть одну из местных возвышенностей можно так назвать.

— Скоро будем, — проговорила Настя, обернувшись к сидевшей с краю Оле. — Когда-нибудь там была?

Оля отрицательно покачала головой.

— Там раньше было хорошо, — продолжала Настя. — А теперь понастроили этой кирпичной мерзости, все загадили, в озере машины моют.

— А мы — чуть что — спасать владельцев от бешеных собачек… — протянул Эд.

— Ну, спасать там особенно уже некого. Сказать точнее — нечего. — Настя слегка ухмыльнулась, было похоже, что покойному владельцу особняка, погибшему нехорошей смертью, она нисколько не сочувствует.

— Слушай, я все-таки не поняла… Мне никто толком ничего и не объяснил. — Оля посмотрела на Эйно с некоторым опасением. Конечно, он свой, но все-таки — начальство. А при начальстве ох как опасно говорить, что что-то не понял или не расслышал. Это девушка отлично знала по своей прежней работе.

Однако оказалось, что все не так уж страшно.

— А, вот ты о чем… — Редрик обернулся к ней со своего сиденья. — Конечно, где ж тебе видеть «адских гончих». Эд, пояснил бы пока.

— В общем, так, — начал Настин бойфренд тоном лектора, — в Запределье, в тех местах, куда лучше без сопровождения не ходить, есть много милых, прекрасных и полезных тварей. Вот-вот, один мой приятель из Хьюстона так и говорил: «Прекрасная полезность». Он так хорошо выучил русский…

— А про вкусную полезность он молчал? — не выдержала Настя.

— Погоди. Вкусная полезность для этих тварюшек — это, как правило, мы. По крайней мере, они сами так считают. Так вот, среди этих милых созданий есть несколько особенных, можно сказать, легендарных. Например, Псы Дикой Охоты — они же «адские гончие».

— Дикой Охоты? — переспросила Оля. — Это не легенда?

— Не совсем. Ты же знаешь, прорывы Предела случались в старину чаще. Но там были прирученные «гончие».

— Ага, вроде той, что бегает по поселку. — На сей раз Настя рассмеялась — негромко, но немного нервно, и то, что с верхними зубами у нее было что-то не так, стало на

мгновение заметно. Впрочем, Оля отлично знала, что именно не так и уже научилась не обращать на это внимание.

— Ну, мы еще не знаем, что здесь бегает, — рассудительно проговорил Эд. — Так вот — те самые «адские гончие» в питерском Запределье встречаются в основном в одном только районе. Он связан со здешней Новой Голландией. Ну, а там его иногда зовут Собачьей Слободой и без особой нужды туда не ходят… даже ночью.

— Мне как-то и днем доводилось, — промолвил Редрик.

— Ну да, с твоими-то возможностями, Ред, ты бы их всех переловил. Кстати, с тем моим приятелем из Хьюстона был такой случай…

Настя только вздохнула. Всему О.С.Б. давным-давно было известно, что у Эда есть великое множество приятелей по всему свету, и с ними постоянно происходят какие-нибудь случаи.

— В общем, основал он Лигу «Анти-Гринпис». Вот именно так: мол, конечно, есть на свете и полезные животные, но встречается великое множество вредных. И с ними надо вести непримиримую борьбу.

— Это какие же — вредные? — спросила Оля.

— Его больше всего достали акулы, — Эд был явно польщен, что кто-то всерьез воспринимает его болтовню. — Он говорил, что заботится о будущих поколениях ныряльщиков в Карибском море. И ведь катер снарядил, глубинными бомбами обзавелся. Только одного не учел — там среди магов были еще и экологи. Ребята поняли, что просто так он от своей идеи не откажется. Связались с пуэрториканским О.С.В., пуэрториканцы им в помощь прислали акулу-оборотня.

— И такие бывают? — Вот о подобной экзотике Оле и в самом деле слышать еще не доводилось.

— Разные бывают, — успокоил ее Эд. — Так вот — вышел он в море — на охоту, видишь ли, а суденышко возьми да и перевернись. Точнее, перевернули, конечно. А плавает он — хуже некуда. Стал захлебываться, а тут — акула. Клац — и парня за ноги. Ну, он, понятно, с жизнью прощается. А акула — к берегу. Она его, конечно, зубами не поранила, даже не поцарапала. В общем, очнулся это он, оклемался — и в бар. От такого-то — напьешься. А там подваливает к нему прекрасная знойная латиноамериканская девица, и говорит: «Пойдем-ка поговорим. Ну и что ты против меня имеешь?»

— Чем дело-то кончилось? — Настя наверняка слышала эту историю много раз, но все равно спросила — истории надо досказывать до конца.

— А… Так он теперь не в Техасе, он на Пуэрто-Рико перебрался. Говорят, сам «зеленым» сделался, — ответил Эд.

— А как могла эта «гончая» попасть сюда? Кто мог ее перетащить из Запределья? — задала Оля еще один вопрос.

— Контрабандисты, вестимо, — проговорил Эд. — Ты давно Кари не видел, Ред?

— Да не так уж чтобы очень. Только прежде он этими собачками не занимался. Тут сноровка особая нужна… Может, кто-то из новых?

— Может, и из новых, — почти что прошипел Эйно. — Но попадись мне сейчас этот Кари… Он же наверняка их всех знает! Душу вытрясу! Ладно, приехали, вот эта улица, вот этот дом. А у покойного богача был неплохой вкус.