21 октября, к вечеру, вода начала прибывать, но на следующий день с моря поднялась сильная буря (моряна), так что корабль простоял на якоре еще целых 5 дней, пока буря не утихла.

27 октября, когда ветер немного стих, голштинцы снова загрузили корабль и отпустили татарскую шюту. Но едва «Фридрих» прошел милю, как снова завяз в тине. Пришлось вернуть отпущенных татар. Только к утру 28 октября корабль оказался на чистой воде и в тот же день, после 18 дней невероятных трудов и усилий, вышел в открытое море.

Здесь я умышленно подробно дал пересказ Олеария, чтобы показать, с какими трудностями сталкивались древние мореходы на Нижней Волге и в ее дельте.

«Фридрих» взял курс на юг и через две недели пришел к принадлежащему России городу Теркам, а оттуда направился к Дербенту. Ветер сначала был попутный, но вскоре переменился, а в ночь на 12 ноября стал настолько крепким, что путешественники, не имевшие ни надежного лоцмана, ни верной карты, не решились нести паруса в темную ночь в незнакомом море и закрепили их, отдавшись на волю ветра. Две русские лодки, находившиеся при корабле, на бакштове (одна для промеров, другая для выгрузок), затонули. Та же участь постигла и корабельную шлюпку.

Вскоре открылась сильная течь. Волнами сломало рулевые петли. Матросы вынуждены были снять руль. Кордес приказал бросить якорь, но это не помогло, волны разбивали корабль. В конце концов, было решено обрубить якорный канат. Корабль, уже начавший разрушаться, будучи плоскодонным и не имевший киля, плотно сел на мель метрах в 60 от берега. Один из матросов, обвязавшись веревкой, кинулся за борт, доплыл до берега и с помощью сбежавшихся местных жителей подтянул корабль еще ближе. Всем находившимся на «Фридрихе» удалось спастись, а корабль был разбит волнами. Произошло это 14 ноября у Низабата, на берегу Дагестана.

Так погиб первый большой военный корабль на Каспии. Пусть он шел под голштинским флагом, но был построен на русской земле руками русских плотников. А голштинский флаг через столетие станет государственным флагом Российской империи.

Через 30 лет, 19 июня 1667 г., царь Алексей Михайлович издал указ о строительстве кораблей для Каспия. Общее руководство строительством было возложено на боярина Афанасия Ордин-Нащокина.

Нащокин начал с того, что с помощью проживавшего в Москве «голландского гостя» Фана Сведена выписал из-за границы корабельных мастеров, а также все необходимые для кораблестроения и мореходства инструменты и материалы. Фан Сведен получил широкие полномочия и грамоты самого царя и отправился в Антверпен, Амстердам и Лондон. Оттуда он привез 25 мастеров во главе со своим дальним родственником, шотландцем Давидом Бутлером, ставшим сразу же душой всего дела.

Строительство судов началось 14 ноября 1667 г. в селе Дединове[34]. Село это являлось личной собственностью царя — дворцовым селом, и находилось на левом берегу Оки в 25 верстах ниже Коломны.

26 мая следующего года на воду были спущены трехмачтовый корабль, яхта и два шлюпа. Осенью 1668 г. корабль получил название «Орел». Длина его составляла 80 футов (24,4 м), ширина 21 фут (6,4 м) и осадка около 5 футов (1,5 м). О размерах других судов данных не сохранилось. Корабль предполагалось вооружить восемнадцатью 6-фунтовыми пушками и четырьмя 3-фунтовыми пушками. На яхте предполагалось установить две 6-фунтовые пушки, а на шлюпах — по одной. Фактически же было прислано пять 6-фунтовых, одна 5-фунтовая, две 4-фунтовые, одиннадцать 3-фунтовых и три 2-фунтовые, то есть всего 22 пушки.

Общая стоимость постройки всех судов составила 9021 рубль, из которых около 6500 рублей пошло на жалованье иностранцам, и только 2521 рубль пошел на оплату и всех материалов, и русских рабочих, которые получали по 2 алтына в день на готовых харчах.

Вся небольшая эскадра из четырех судов под командованием Бутлера вышла из Дединова вниз по Оке 7 мая 1699 г. Как видим, «Орел» отправился раньше, чем «Фридрих», когда вода стояла выше, тем не менее и он часто садился на мель.

В августе, после трехмесячного плавания, флотилия прибыла в Астрахань, где и зазимовала, ожидая инструкций из Москвы о дальнейшем движении в Персию. За зиму Бутлер построил в Астрахани еще 24-весельную галеру по образцу венецианских «каторг». Галера эта предназначалась для действий против начавших бунтовать казаков. Но в июне 1670 г. Астрахань была взята Степаном Разиным, и «Орел» сожжен вместе с другими судами экспедиции Бутлера, кроме одного шлюпа, на котором бежала часть мастеров-иностранцев.

Сам Бутлер вместе с лекарем Термундом и парусным мастером Стрюйсом уехал из Астрахани на струге вдоль западного побережья Каспийского моря, попал в плен сначала в Персию, где прожил 10 лет, а потом на Кавказское побережье, где был продан в рабство и вскоре убит. Стрюйс и Термунд в конце концов спаслись и возвратились на родину.

Первая попытка России обзавестись флотом на Каспии, да и военными кораблями вообще, закончилась неудачей. Для создания флота нужны были более энергичные люди и значительно больше денег.

Царь Петр, занятый войной со шведами, никогда не забывал и о Каспийском море. По его указу для Каспия в Казани постоянно строились различные суда: с 1701 г. — каты, с 1715 г. — бригантины, с 1716 г. — шхуны и шнявы, с 1719 г. — гукоры, с 1722 г. — гекботы и т.д.

Это были небольшие парусные или парусно-гребные суда, вооруженные пушками малого калибра (от 1 до 8 фунтов). Они больше предназначались для перевозок войск и грузов, чем для боевых действий. И это было вполне оправдано из-за мелководья на Волге и из-за отсутствия боевых кораблей у вероятного противника на Каспии.

В 1714 г. до Петра Великого дошли слухи, что на берегах реки Амударьи найдены богатейшие «золотые россыпи», и что хивинский хан решил скрыть это от русских и приказал отвести воды Амударьи от Каспийского к Аральскому морю. Насколько верны были эти слухи, у современных ученых нет единого мнения. Клондайка на Амударье явно нет и не было. А вот, по крайней мере, один из рукавов Амударьи в XIV—XVII веках соединялся с Каспийским морем. Его появление некоторые историки связывают с разрушением монголами многочисленных плотин на Амударье.

Так или иначе, но Петр заинтересовался Средней Азией.

В начале 1716 г. в Астрахань был отправлен князь Александр Бекович-Черкасский, бывший уже прежде на Каспийском море и описавший часть его берегов.

К этому времени в Астрахани находилось несколько десятков небольших морских грузовых судов — котов и шмаков. Посадив на них около шести тысяч солдат, драгун и купцов, Бекович в сентябре 1716 г. вышел из Астрахани на Каспий. Через несколько дней он пристал к берегу Тюб-Караганского залива.

Там Бекович приказал построить крепость святого Петра, а сам Двинулся дальше и основал Красноводские укрепления у одноименной косы. Там же Бековичу показалось, что он нашел и старое русло Амударьи, когда она впадала в Каспийское море. На Красноводской косе Бекович оставил гарнизон, в который вошли Астраханский и Азовский пехотные полки. Командовать постройкой крепости было поручено полковнику фон дер Видену.

На обратном пути в конце ноября 1716 г. Бекович зашел в Тюб-Караганский залив. Крепость там строилась, но около 700 солдат были больны, а русское кладбище насчитывало уже 120 могил — климат давал себя знать.

20 февраля 1717 г. Бекович вернулся в Астрахань. А через два месяца он двинулся в Хиву сухим путем. С Бековичем шли 600 драгун и около 3 тысяч иррегулярной конницы — яицких и гребенских казаков, татар и др.

Вскоре всякая связь с отрядом Бекович была утеряна. Лишь в октябре 1717 г. в Астрахань прибежал яицкий казак татарин Ахметев, бывший в этом отряде. Он показал, что хивинцы перебили отряд Бековича.

Что же касается двух крепостей на берегах Каспия, основанных Бековичем, то 3 октября 1717 г. полковник фон дер Виден приказал эвакуировать Красноводскую крепость из-за болезней и высокой смертности солдат. На тринадцати судах гарнизон отправился в Астрахань. По пути флотилию настигла буря, и погибло около 400 человек. Примерно тогда же была эвакуирована и крепость святого Петра.