Собаки перебежали на другую сторону улицы и виновато смотрели на распластанную хозяйку. Эмили с трудом поднялась, доковыляла до собак и взяла их снова на поводок.

Когда она через час дошла до дома, то увидела спортивный автомобиль желтого цвета и Роя, спокойно сидевшего на крыльце. При виде Эмили он поднялся и пошел по тропинке ей навстречу. Потом резко остановился.

— Дорогая, что случилось? Ты вся в крови.

— Собаки выбежали на дорогу, — ответила Эми, чувствуя, как ее начинает бить озноб. — Мы были на волосок от гибели. Просто чудо, что ни я, ни они не попали под автомобиль.

— Любимая, — тихо произнес Рой. Такие нотки в мужском голосе Эмили слышала впервые. — Давай мне ключи и поводки тоже. Вот так.

В холле сестры стояло большое антикварное зеркало.

— Я только что купила эту рубашку. — Голос Эми дрожал. — Теперь ее можно выбросить, вместе с белыми джинсами.

— Но это всего лишь тряпки! Главное, что ты жива!

Он бледен, отрешенно заметила Эми. Она стиснула зубы, и две слезинки, выкатившись из-под ресниц, тонкими струйками сползли по ее щекам.

Этого Рой вынести не мог. Он подошел ближе, поднял Эми на руки и направился к лестнице.

— Что ты делаешь? — пропищала она.

— Я отнесу тебя наверх. Тебе нужно принять ванну. А я пока постираю твою одежду.

Эми забарабанила кулаками по его груди.

— Я не хочу, чтобы ты вмешивался в мою жизнь, слышишь? Отпусти меня немедленно!

— Нет, — заявил Рой, — и перестань меня бить.

— Отпусти меня.

— На этот раз тебе придется делать то, что я скажу, а не то, что ты хочешь! В качестве эксперимента, Эми. Тебе это будет полезно. — Ее кулак ударил его снова. — О черт, больно.

— Отлично. — Эми прямо-таки кипела от злости.

Рой толкнул ногой дверь в ванную, вошел и только тогда опустил ее на пол.

— Иди домой, Роберт. Я не хочу, чтобы ты здесь оставался.

Он почувствовал внезапный холод.

— Ты это серьезно?

— Да! Всю жизнь я сама присматривала за собой и сейчас тоже не нуждаюсь ни в чьей помощи.

На скулах гостя заиграли желваки.

— Если ты настаиваешь, я уйду, — сказал он ледяным тоном. — Но больше не вернусь. Никогда.

Ярость на лице Эмили сменилась смертельной бледностью. Но Роберт зашел слишком далеко, чтобы отступать. Его голос резал как стальная бритва:

— Любовь — это не просто времяпрепровождение: семейные обеды, походы в кино, игры с детьми. В жизни не обойтись без срывов, потерь, несчастных случаев. Любящие люди делят и радость, и горе. Мы нужны друг другу. Но если ты не разрешишь мне быть рядом с тобой, я не смогу помочь тебе.

Роберт не хотел даже думать, как он будет жить без Эми.

— Это шантаж, — бессвязно пролепетала она.

— Если ты видишь все в таком свете, мне лучше уйти. Навсегда.

Эмили устало присела на край ванны.

— Ты не понимаешь. Моя жизнь — сплошной стресс! Не вынесу этого!

Рой опустился на колени рядом с Эмили. Слезы ручьями струились по ее щекам.

— Чего ты не можешь вынести? — настойчиво спросил гость.

Эмили склонила голову ему на плечо. Ее спина покорно изогнулась.

— Мой отец умер, когда мне исполнилось семь, — еле слышно прошептала она. — В нашем классе был один хромой мальчишка. Я ненавидела его. Он всегда дергал меня за волосы, а в дождливую погоду бросал мои учебники в лужи. Он сказал, что отец умер по моей вине. Из-за того, что я сорвала несколько яблок из сада соседа. Я знала, что воровство — это плохо, поэтому и поверила ему. Поверила, что я плохая девочка и поэтому папа умер от горя и ушел на небо. Это была моя вина.

В воображении Роя возник образ маленькой рыжеволосой девчушки с тонюсенькими косичками, которая карабкается на чужой забор, чтобы сорвать с ветки спелые красные яблоки.

— Почему ты не сказала матери?

— Когда папа умер, она словно ушла куда-то... умерла внутри. Стала совершенно посторонней. Я думала, это тоже из-за меня. — Эми подняла голову, кончик ее носа уже покраснел. — Глупо, конечно. Но мне было всего семь лет.

— В результате ты потеряла обоих родителей.

— Ты прав. Отчасти. Вот поэтому я всегда старалась быть хорошей, чтобы больше не случилось ничего ужасного. Я стала лучшей ученицей в классе, я ни разу не нарушила ни одного правила.

Роберт подумал, что ему следует быть благодарным безмозглым собакам, так как Эмили только что дала ему ключик к своей душе.

— Это можно назвать самообладанием, — заметил он.

Эми вытерла нос тыльной стороной ладони.

— Естественно, я поступила в музыкальную школу. В нашей семье все выбирали этот путь. Я все делала как положено. Медали и стипендии в школе, потом консерватория, композиторская и дирижерская работа. Музы и музыка. Только после смерти первенца Фростов и знакомства с тобой я осознала, как пуста и безрадостна моя жизнь. Когда я увидела твои работы на выставке, во мне словно что-то перевернулось. Я никогда не могла позволить себе быть такой раскованной. Твоим скульптурам удалось вернуть к жизни мою душу.

— Неудивительно, что ты плакала.

— Как дождливый майский день. — Эми прижалась щекой к его волосам. — Смешно, но я почувствовала огромное облегчение, рассказав тебе обо всем.

— Вот и хорошо, — подытожил Рой, остро чувствуя под рукой упругую мягкость ее груди.

— Ты нужен мне, — выпалила Эмили. — Но что, если ты будешь мне нужен, а тебя не окажется рядом?

— Родная, — он пристально посмотрел ей в глаза, — я клянусь, что всегда буду с тобой.

— Я сейчас заплачу, — пробормотала она. Но пока серые глаза наполнялись горячими слезами, губы Эми растянулись в такую милую улыбку, что сердце Роя растаяло, как весенний снег под солнечными лучами. — Трейси вернется через час или около того... По-моему, кое-кому следует вновь пообщаться с озером.

— Когда я возвращаюсь в коттедж, звоню тебе, а чертов аппарат не отвечает, то у меня появляется предлог, чтобы приехать в город. — Он взъерошил седые волосы. — Гораздо приятнее разговаривать с живым человеком.

Рой поднялся, закрыл сток в ванне и повернул краны. Потом осмотрел батарею флаконов на полочке, открыл один из них и вылил в воду щедрую порцию светло-голубой жидкости. Эми чуть не задохнулась от ужаса.

— Сестра обожает эту пену для ванны. Она стоит огромных денег.

— Сестра в вечном долгу перед тобой, — сказал Роберт и добавил еще немного.

Эми рассмеялась. Рой протянул руку к пуговицам на ее рубашке.

Эми следила за движением его пальцев. Щеки ее пылали. Она неподвижно сидела на краешке ванны, пока Рой одну за другой расстегивал пуговицы. Его пальцы были быстры, сердце стучало, словно он мчался на байдарке вниз к порогам коварной реки. На фоне белой пены кожа Эми казалась нежно-кремовой, а на ощупь была гладкой, как шелк, что он снимал с ее плеч. Кружевной бюстгальтер плотно облегал полные груди, сквозь ажур он мог видеть розовые круги упругих сосков.

— Я хотел бы изваять тебя такой, — хрипло произнес скульптор. — Потому что у меня нет слов, чтобы сказать, как ты прекрасна.

Подчиняясь инстинкту, Эми подняла лицо навстречу его поцелуям, долгим, глубоким, страстным, настойчивым прикосновениям его губ и языка. Ладони Роя гладили ее плечи, руки, нежную впадинку спины. Его голова опускалась все ниже и ниже, к ложбинке между холмиками ее грудей. Теплая волна окатила ее, согревая лицо и тело. Она прижалась к Рою, перебирая пальцами густые пряди седых волос. Новые сладкие эмоции переполняли ее. Истинные эмоции, смутно отозвалось в голове. Настоящие.

Что-то холодное и мокрое коснулось ее попки. Она посмотрела вниз.

— Караул! Наводнение! — громко расхохоталась Эми.

Пена уже переползла через край. Рой негромко выругался и выключил воду. Эмили встала. Изгибы ее тела, подчеркнутые облегающими мокрыми джинсами, будили в нем взрывоопасную смесь вожделения и любви.

— Лучше мне уйти отсюда, — хрипло произнес он. — Иначе мы займемся любовью прямо на полу в ванной.

Он был уже почти у двери, когда Эми окликнула его.